16

Маркелов Д. "Товарищ"

Темной мартовской ночью 1943 года я и сержант Иван Хохлов бежали из германского концлагеря и после долгих мытарств перешли границу Швейцарии. Нас поселили в красивой деревушке Таферс. Город Фрибург, расположенный неподалеку, посещать не разрешалось.

Однажды, должно быть в июне, к нам постучал полицейский. Вслед за ним вошла женщина средних лет. Она приветствовала нас по-русски.

- Я к вам по поручению Николая Александровича Рубакина,- сказала незнакомка, отчетливо окая.

Где встречалась мне эта фамилия? Вспомнил! Лет тридцать, если не больше, назад у меня в руках была подшивка журнала «Нива» за тысяча восемьсот восемьдесят какой-то год. Мое внимание привлекли строки, мелко набранные на последней странице, о заседании ревизионной комиссии Союза русских писателей под председательством Н.А. Рубакина. Кто мог подумать, что я встречусь с этим замечательным человеком в Швейцарии?..

- Давайте познакомимся,- предложила гостья.- Я Неонила Брелля, секретарь профессора. Он живет в Лозанне и поручил мне узнать, не нуждаетесь ли вы в чем-нибудь. Николай Александрович сам навещает новоприбывших русских, но сейчас нездоров. Как ни говорите, ему все-таки 83 года...

- У него есть книги на русском языке, наши, советские книги? - спросил я.

- Конечно. До войны мы регулярно получали все новинки.

- Сколько же у вас книг?

- Сто двадцать тысяч!

- Какая специальность у товарища Рубакина?..- начал я и осекся: - Можно его называть товарищем?

- О, сколько угодно! Такое обращение ему очень нравится.

Почта стала доставлять нам книги.

В феврале 1944 года, когда я находился уже в Шварцбурге, близ Берна, меня вызвал комендант лагеря лейтенант Колли.

Вам разрешено отлучиться на три дня в Лозанну,- сказал он по-немецки (в кантоне Берн преобладает швейцарский диалект немецкого языка).- Господин профессор Рубакин пригласил вас к себе.

- Со мной кто-нибудь поедет?

- Нет... Счастливого пути!

Почему Рубакин выбрал из тридцати офицеров именно меня? Этот вопрос так и остался без ответа.

На второй день, после полудня, я шел по улицам Лозанны, спрашивая у полицейских дорогу. Они подозрительно осматривали меня с ног до головы, требовали документы, но, увидев имя профессора, смущенно крякали, вежливо раскланивались и, козыряя, указывали направление.

Улица Мускин, 18. Четвертый этаж. Дверная табличка: «Профессор Рубакин». Я позвонил и спустя несколько секунд убедился, что слово «товарищ» по сердцу хранителю самой замечательной за рубежом русской библиотеки.

Николай Александрович показал мне свои владения. Восемь комнат квартиры заполнены от пола до потолка книжными полками. Даже над дверями и окнами теснились томики всех времен и на всех языках. Лишь в крохотной кухне книг не было.

Длинный, в несколько метров, стол посреди одной комнаты занимала картотека.

- Сорок тысяч корреспондентов из разных стран...- пояснил Николай Александрович.

- А русские беглецы значатся на карточках? - поинтересовался я.

- Само собой. Но мы ведем переписку, но только о пересылке книг. Книга - величайшая проблема, достойная, молодой человек, изучения, подобно истории, философии или праву! - с юношеским восторгом восклицал Рубакин.
Около стола я заметил две отдельно повешенные полки. Там было не менее трехсот пятидесяти книг.

- Это мои труды,- пояснил Николай Александрович.

Три дня осматривали мы великолепный храм книги. Наконец добрались до кабинета профессора и уселись в кресла пить кофе.

- Молодой человек, а знаете ли вы, где сидите?! - спросил Николай Александрович.

Я подумал, что совершил какую-то неловкость, и вскочил.

- В этом кресле сидел Ленин! - воскликнул Рубакин и глубоко задумался, видимо вспоминая посещения Владимира Ильича.- Да что вы стоите? - спохватился он.- Садитесь, садитесь... Кофе остынет.- И стал расспрашивать меня о пребывании в плену.

- Побег - это, знаете ли, очень рискованная штука,- говорил он.- Нужна большая преданность Родине, уверенность в успехе и храбрость.

Я подошел к окну. Близко, близко голубело Женевское озеро, а позади водного простора виднелись горы Верхней Савойи. Николай Александрович встал со мной рядом.

- Там еще только начинается. Французы раскачиваются...- тихо сказал он, угадав мои мысли.

- Надо им помочь,- произнес я.

- Вы твердо решили?.. Тогда желаю вам счастья и... победы!

В Советский Союз я возвращался во главе русского партизанского отряда, с которым был в маки. Жаль, не удалось повидать хотя бы еще раз товарища Рубакина.

Даниил Маркелов г. Керчь.

[15; 88-91]