Друг мой лежал в госпитале.
             Весна над ним бушевала.
Березы к нему простирали
             зеленую силу свою.
Он мою руку потрогал.
             — Жить мне осталось мало! —
Сказал он совсем спокойно.—
             Выполни просьбу мою.
Я одинок, — ты знаешь,
             может быть, это к счастью.
Мать умерла — я был маленьким.
             Несколько лет назад
Была у меня невеста.
             Я с нею встречался часто.
Потом она разлюбила.
              Может быть, к лучшему, брат.
И может, товарищ, от жизни
              такой вот моей одинокой
Иль оттого, что детишек
              мне не пришлось растить,
Любил я сажать деревья
              над Волгой своей широкой.
За каждым новым листочком
            с отцовской любовью следить,
Глядеть, как они принимались,
            как почки на них раскрывались.
Как новые веточки рвались
            в мир — чужой и большой…
Стоит над рекою Волгой —
            я с ним в разлуке долгой —
Клен, мой любимец маленький,
            словно сынок меньшой.
Вспомню о нем сейчас я, —
            и мне становится легче,
Как будто бы тень его листьев
           мое освежает лицо.
Будто по мне тоскует
           живою тоской человечьей
Это далекое, милое,
            русское деревцо.
Верно, мне не увидеться
            с сыном моим — кленом,
И я прошу тебя, брат мой,
            на Волгу ко мне загляни.
Приди к моему клену
           с последним моим поклоном,
Отдохни после дальней дороги
           в сыновней его тени… —
Так он сказал и умер.
           Простился я с ним навеки.
С лица его исхудавшего
           исчезли боль и тоска.

Время вперед устремилось.
           Зима заковала реки.
Весной я приехал на Волгу
            и клен его отыскал.
Зашевелил его листья
            ветер, с запада дунувший,
Ветер, прошедший сквозь пламя,
            страдания и бои.
Клен стоял над рекою —
            русский высокий юноша,
Для жизни, большой и стремительной,
            расправляющий плечи свои.
Весна подожгла его листья,
            превратила их в нежное пламя.
Так он стремился к небу,
            столько в нем было огня.
Что мне показалось: будто
            охваченная ветрами    ‘
Зеленая молодость мира
            шумела вокруг меня.
И тут я подумал: как же
           любил мой товарищ землю,
Как он растением новым
           стремился украсить ее!
О чем он мечтал возле клена,
           шуму листвы его внемля,
Реки своей ощущая
          великое бытие?
Умер он в битве кровавой.
          Безвестна его могила.
Он был одинок — не оставил
          ни матери, ни сирот.
Но он не исчез бесследно:
          его молодая сила
Клейкой веточкой клена
          стремится в простор, вперед.
Так я стоял над Волгой,
          и вдруг загремели тучи,
И клен зашумел, и Волга
          загудела суровой волной,
И ливень упал на землю,
          стремительный, русский, могучий,
Смерть моего товарища
          оплакивая со мной.
Слезы дождя живые
          заволжскую даль оросили,
И с новою силой рванулась
         вверх молодая трава.
Новые люди рождались
         в бессмертных просторах России,
Новые ветви вздымали
         в лесах ее дерева.

1943

Источник: Виктор Гусев. «Избранное». Москва, Государственное издательство художественной литературы, 1952 год. С.  136-138.

Оставьте сообщение

Имя (required)

Адрес email (required)

Сайт

Комментарии

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA. 3  −   =  один