16

14 августа 1943 года - 784 день войны

14 ЦК ВКП(б) принял Постановление «О восстановлении хозяйства Смоленской области». [3; 418]

 ЦК КП(б)Б принял постановление о принятии мер по срыву плана немецких захватчиков о вывозе урожая 1943 г. в Германию. [1; 241]

Советская авиация нанесла удары по железнодорожным узлам Полтава и Красноград и бомбардировала скопления войск противника в районе г. Валки и станции Люботин. [3; 418]

Опубликовано сообщение о том, что колхозы Московской области оказывают большую помощь районам, пострадавшим от немецко-фашистской оккупации. Так, колхозы Пушкинского района выделили колхозам Осташковского района более 600 голов крупного рогатого скота. В Рузский район направлялось 50 племенных быков, в Истринский район — 600 овец. [3; 418-419]

Опубликовано сообщение о том, что колхозники Саратовской области в ознаменование успехов Советской Армии внесли в «Фонд здоровья защитников Родины» 240 660 л молока. [3; 419]

 Открылось 10-дневное англо-американское совещание в Квебеке (Канада), в ходе которого Ф. Рузвельт и У. Черчилль в нарушение союзнических обязательств перед СССР подтвердили решение о вторжении англо-американских войск на Европейский континент через Ла-Манш не ранее мая 1944 г., признали СССР решающим фактором в войне против гитлеровской Германии и обеспечении мира в Европе, важным союзником в достижении победы над Японией. [1; 241]


Хроника блокадного Ленинграда

На переднем крае наши снайперы уничтожили более 100 гитлеровцев. По-снайперски стреляли многие орудийные расчеты. Меткими попаданиями снарядов уничтожены 3 склада боеприпасов противника. Как они взрывались, было видно даже невооруженным глазом...

По «Авроре», стоящей в Ораниенбаумском порту, враг выпустил 17 снарядов. 3 из них попали в крейсер. Осколком сбило кормовой флаг. Вахтенный Арсений Волков под обстрелом кинулся в воду, достал упавший флаг и водрузил его на место.

В Ленинграде разорвалось 38 вражеских снарядов.

Сегодня состоялся выпуск городских курсов комсомольского актива. В их программе были лекции по истории Коммунистической партии и комсомола, а также по практическим вопросам комсомольской работы. Вместе с тем слушатели изучали военное дело. На выпускном вечере перед ними выступили писатели Николай Тихонов и Всеволод Вишневский. [5; 388]


Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"

Первый раз харьковское направление появилось в газете 7 августа. Итак, впереди — Харьков. Думаю, нет необходимости говорить об оперативном значении этого узла сражения. Однако здесь велика и моральная сторона дела. Напомню, что первый раз немцы захватили город 25 октября сорок первого года. Он был освобожден 16 февраля сорок третьего года, а через месяц, 16 марта, его снова оккупировал враг. Не передать наших переживаний, тревог. И вот снова Харьков перед нами как самая ближайшая цель. Все наши устремления — к этой, как тогда говорили, второй столице Украины. Вернуть ее! И теперь уже навечно.

Харьков не сходит со страниц оперативных сводок. Каждый день, как они гласят, наши войска, преодолевая сопротивление противника, продолжают успешно развивать наступление, и в каждой сводке отмечается, сколько за день они прошли, какие районные центры, крупные населенные пункты и железнодорожные станции заняты. Можно сказать, полная гласность. Теперь, в отличие от прошлого, каждый любознательный читатель с картой в руках может прочертить линию фронта и сказать, сколько осталось до Харькова.

Точно такие же сообщения о брянском направлении. Много других материалов — репортажи, корреспонденции, статьи, очерки. Евгений Габрилович — на Западном берегу Северского Донца. Из этого района он прислал очерк о боевой страде полка, сражавшегося в тяжелейших условиях. В этих боях немцам удалось отбить одну деревню и окружить взвод бронебойщиков. Шесть дней он стойко выдерживал атаки неприятеля, нес потери, но на крик немцев «русс, сдавайся!» отвечал огнем. И только на шестые сутки наши части выручили своих товарищей.

Габрилович шагает с бойцами. Остались позади первые десятки километров освобожденной харьковской земли, и он торопится передать в свою газету корреспонденцию «На Харьковщине». Она — о разбое немцев в поселках и городках — таких же, как на Орловщине и Белгородчине...

 

Уже четвертый день оперативные сводки дают отличающийся от прежнего текст: «На харьковском направлении наши войска отбивают контратаки пехоты и танков противника». Что происходит ныне на этом фронте, объясняют наши спецкоры в репортажах и корреспонденциях. Вот строки одной из них:

«В последние дни противник подтянул на харьковское направление значительные свежие резервы. Создавая группы пехоты и танков, противник часто предпринимает контратаки. Как правило, эти контратаки отличаются большой ожесточенностью...»

«Следующие контратаки были предприняты более крупными силами... Отдельные позиции по нескольку раз переходили из рук в руки... Крупные наземные силы поддерживаются значительными группами вражеской авиации...»

Теперь понятно, почему в последних оперативных сводках нет сообщений о продвижении наших войск вперед.

 

В полосы, заполненные харьковским материалом, «вторглась» статья Николая Тихонова «Сержанты». Он давно, еще в июне, писал мне, что хотел бы выступить на эту тему. Она близка ему еще по первой мировой войне. Конечно, мое согласие он получил, на днях прислал статью, и теперь она опубликована. Статья о сержантах примечательна не только тем, что раскрывает круг обязанностей младшего командира,— в ней приоткрыта неизвестная страница боевой молодости самого Тихонова, гусара той войны.

«На всю жизнь я запомнил один характерный случай, происшедший со мной в прошлую мировую войну. Отдельные группы кавалеристов были выдвинуты как арьергард для прикрытия отступления. Вокруг был болотистый лес, сзади которого лежало шоссе. Немцы уже наседали на фланги. Лес простреливался насквозь. С минуты на минуту мы ждали сигнала отступать. Появившийся связной крикнул только: «По коням!» В лесу уже было слишком жарко: немцы прошивали его пулями со всех сторон. Кони очень горячились, вставали на дыбы, храпели. У меня был очень высокий конь, я мог достать до его холки, только вытянув руку. В тот момент он вообще не стоял на месте. Все ускакали, не оглядываясь на меня; они решили, что я скачу сзади. А я никак не мог сесть в седло: подо мною проваливались гнилые пни, а конь вставал все время на дыбы, так как пули свистели над его ухом.

Измучившись бесплодными попытками вскочить в седло, я пошел по лесу, ведя коня на поводу. Не прошел я и половины леса, как, ломая кусты и ветви, передо мною появился мой вахмистр Гладких. Он сидел на огромном вороном жеребце. Вахмистр славился всегда своей щеголеватостью и спокойствием. С одного взгляда Гладких понял, что происходит. Он схватил моего Мюрата за повод и сказал: «Садись!» Я сел, и мы молча поскакали по шоссе. Оказалось, что, когда всадники выбрались на шоссе, они обнаружили мое отсутствие. Кто-то сказал, что я убит. Но Гладких спросил только, в каком направлении была застава, и дал шпоры. Он хотел сам убедиться, что со мной. Так бы он помчался за любым человеком своего эскадрона».

Николай Семенович привел эти воспоминания для того, чтобы образно сказать, каким бы он хотел видеть и наших младших командиров. [9; 384-386]