Группа крымских партизан численностью 249 человек 2-го района под командованием Б.Б. Городовикова организовала нападение на немецко-фашистский гарнизон в с. Ортолон. В ожесточенном бою партизаны истребили несколько десятков гитлеровцев. [3; 163]
ЦК ВЛКСМ принял Постановление «О подготовке медицинских сестер и санитарных дружинниц». Учитывая огромную роль советской женщины в Отечественной войне и особенно роль медицинских сестер и санитарных дружинниц в деле медицинского обслуживания раненых бойцов и командиров Советской Армии, а также идя навстречу многочисленным пожеланиям и просьбам женской молодежи, ЦК комсомола обязал областные, краевые и республиканские комсомольские организации обеспечить в 1942 г. набор 184 440 девушек, комсомолок и некомсомолок, в учебные санитарные дружины и на 79 120 человек курсы медицинских сестер, организуемые Комитетами Красного Креста и Красного Полумесяца. [3; 163]
Сегодня на Ленинград обрушилось 305 снарядов. Город перенес четыре огневых налета. Между первым и триста пятым выстрелами прошло ни мало ни много—19 часов. И пострадало за это время 40 человек.
На Ладоге лед достаточно крепок и, судя по всему, послужит еще немало. Однако уже развернулась подготовка к летней навигации. Ремонтируются буксиры и баржи, принимаются меры к строительству новых судов. 11 марта Государственный Комитет Обороны поручил это наркоматам судостроительной промышленности и речного флота. Первый из них должен обеспечить строительство 10 металлических барж, каждая из которых сможет принять на борт 600 тонн груза, второй — 30 деревянных барж общей грузоподъемностью 10 тысяч тонн.
Работы начались без проволочек. Деревянные баржи строились на Сясьской верфи, металлические — на трех ленинградских судостроительных заводах: Балтийском, Адмиралтейском и имени А.А. Жданова. Правда, построенные в Ленинграде баржи приходилось по частям перевозить к Ладожскому озеру и здесь завершать окончательную сборку.
Сегодня 86-я стрелковая дивизия вновь вернулась на Невский плацдарм. 58 суток назад ее сменила 10-я стрелковая дивизия. Теперь 86-я заняла ее место.
Много тяжелых боев повидала с осени сорок первого изрытая снарядами и минами земля «пятачка». Более 10 дивизий противника, участвовавших в попытках ликвидировать наш плацдарм на левом берегу Невы, понесли значительный урон. Но и наши сражавшиеся здесь части — 115, 20, 10, 86, 177, 168 и 265-я стрелковые дивизии, три ударных коммунистических полка, 4-я бригада морской пехоты, 107-й отдельный танковый полк и 11-я стрелковая бригада — тоже обильно полили кровью эту опаленную боями землю. [5; 154]
Главная тема репортажей последнего времени выражена в заголовках: «Умелое отражение вражеских контратак», «Вражеские контратаки отбиты», «Удары по контратакующим немцам» и т. п. Многочисленные сообщения спецкоров о вражеских контратаках не могли нас не волновать. Что за этим кроется, каков их характер, масштабы, цели? Я решил проконсультироваться в Перхушкове.
Зашел к Жукову. У него сидел начальник штаба фронта генерал Соколовский. Хотел дождаться, когда Георгий Константинович останется один, чтобы поговорить с ним, так сказать, с глазу на глаз, но комфронта задержал Соколовского:
— Послушаем, опять редактор приехал с тем вопросом...
С Василием Даниловичем мне не раз приходилось встречаться в Перхушкове. Интересный человек, колоритная фигура военачальника. Статный, с широкими плечами, чуть полный, хотя полнота его скрадывалась высоким ростом. Темные, чуть-чуть кудрявившиеся волосы. Глубокие светло-карие глаза. Когда он размышлял, на лбу появлялись морщинки. Часто хмурил брови, но они сразу же разглаживались. Малоулыбчив. Внешне нетороплив, четкие жесты. Был он, как говорится, штабист от бога. Все знал, все нити фронтовой жизни держал в своих руках. На столе у него мало бумаг, рассказывал по памяти... Конечно, я обрадовался, что в нашей беседе примет участие и Соколовский.
Что касается «того вопроса», о котором помянул Жуков, то имелось в виду вот что. Недавно я приезжал к нему, чтобы разобраться во фронтовой ситуации. Из всего видно было, что наше наступление замедлилось, можно сказать даже определеннее — затухает. А ведь Ставка не отменяла своих директив, требовала продолжать наступление и выполнить поставленную январским приказом задачу. Жуков дал тогда мне откровенный ответ: так оно и есть, больших перемен на фронте ожидать не приходится. Понятно, что возвращаться мне к этому разговору не было смысла:
— Нет, Георгий Константинович,— ответил я.— Сегодня нас волнуют немецкие контратаки...
Вот как вкратце объяснили мне ситуацию Жуков и Соколовский. В дни боев за Москву наши войска, сдерживая противника, вели беспрерывные контратаки, которые затем переросли в контрнаступление. Немцы такой задачи перед собой не ставят. Их контратаки носят ограниченный характер и имеют целью выиграть время, чтобы создать новую оборонительную линию. По крайней мере, в данное время.
Кстати, в штабе фронта я прочитал приказ по 59-му немецкому армейскому корпусу, добытому нашими разведтаками. Там так и было сказано: «Открывать огонь по наступающим порядкам русских с ближних дистанций, срывать наступление, дабы в тот момент, когда оно ослабнет, контратаковать и удержать таким образом обороняемый рубеж».
Из этой беседы, дополненной нашими собственными материалами, и родилась большая трехколонная статья «Что представляют собою немецкие контратаки». Она раскрывала тактику противника в этом виде боя, детально прослеживала все виды и формы вражеских контратак, их масштабы и цели.
Как отражать контратаки немецких частей? Со статьей на эту тему в сегодняшнем номере газеты выступил полковник Н. А. Таленский, генштабист. Он недавно вернулся с фронта и как раз собрал большой материал о немецких контратаках. Я нисколько не преувеличу, если скажу, что обе эти статьи сослужили свою службу для командования наших частей и соединений, и не было бы ошибкой, если бы над ними была поставлена, скажем, такая рубрика: «Руководство к действию». Во всяком случае, именно так мне сказал А.М. Василевский во время одной из наших бесед. И, как показалось, ему было лестно, что его генштабист так хорошо знает дело...
Корреспонденты по Юго-Западному фронту передали по телеграфу краткое сообщение о воздушном бое, разыгравшемся на одном из участков этого фронта. Семь советских летчиков капитана Б. Еремина на истребителях «Як-1» выиграли бой против 25 самолетов противника, из которых семь были «Ю-88» и «Ю-87», а 18 истребителей — «Мессершмитт-109». Эскадрилья сбила один «юнкерс» и четыре «мессершмитта». Наши летчики без единой потери благополучно сели на свой аэродром. В репортаже были названы имена всех семи летчиков.
Событие, как мы поняли, из ряда вон выходящее. Репортаж набрали на четыре колонки крупным шрифтом и под заголовком «7 против 25» поместили на второй полосе. В этом же номере дали передовую статью «Воевали не числом, а умением». Решили напечатать и фотографии летчиков. Достать их было поручено Савве Дангулову, о котором говорили, что в штабе ВВС он свой человек. Позвонил он туда, объяснил задачу. Там ответили, что фотографии могут дать, только их нужно выдрать из личных дел летчиков, на что требуется разрешение начальника управления полковника Василия Сталина. Дангулов и помчался к нему.
Они встречались не раз. В конце лета сорок первого года в редакции возникла идея напечатать статью о некоторых особенностях воздушных боев. Автором этой статьи Дангулов и рекомендовал Василия Сталина. В звании майора тот служил тогда в штабе ВВС инспектором — летчиком. Дангулову дали задание: побывать у В. Сталина, рассказать ему о намерениях редакции, если потребуется, помочь в работе над статьей.
Майор без лишних слов дал согласие, при подготовке материала высказал дельные мысли. Несколько дней спустя корреспондент положил мне на стол статью, которая тут же была направлена в набор.
Печатать ее без ведома Верховного мы не решились, хотя сам майор этого вопроса перед редакцией не ставил. Послали в Кремль. Обычно Сталин на наши письма отвечал сразу или на следующий день. А тогда молчание затянулось: ясно было, что Сталин не одобряет публикации статьи. Весьма возможно, что причиной тому была ситуация на фронте, к той поре осложнившаяся; не ко времени была такая статья. Возможно, была и другая причина: Сталин мог подумать, что автор статьи был выбран редакцией не без задней мысли...
И вот новая встреча. За эти полгода Василий стал полковником. Ну что ж, время военное, это естественно...
Первая полоса газеты, где предполагалось разместить фотографии семи героев, версталась последней, но время было уже на пределе. Мы ждали снимки с минуты на минуту. Прибыл Дангулов только через четыре часа. Вот что он рассказал:
— Явился я в штаб ВВС, к Василию Сталину, и был встречен сплошным фронтом адъютантов. Пришлось набраться терпения и ждать. Когда минул третий час ожидания, я стал громко возмущаться, тем более что из редакции уже дважды звонили. Кто-то доложил об этом полковнику. Меня вызвали в кабинет тут же: Василий Сталин был в гневе. Помню, как стремительно он шагнул ко мне навстречу. Я почувствовал приближение беды: не даст он портить личные дела летчиков. Но произошло чудо: полковник остановился как вкопанный: он меня узнал. Через десяток минут личные дела летчиков притащили прямо в его кабинет, он сам выдрал из них фотографии, вручил мне, взяв обещание сразу же вернуть.
А ныне, вспоминая этот эпизод, Дангулов заметил: «Я счастливый вернулся в редакцию со снимками. Только вот что мне не давало покоя: в соответствующих условиях достаточно было полугода, только полугода, чтобы человек так изменился...»
В сегодняшнем номере на всю первую полосу напечатаны фото семи летчиков, молодых, даже юных,— снимки-то были сделаны за несколько лет до войны! Под ними подпись: «Отважные патриоты — летчики, одержавшие победу над 25 вражескими самолетами (слева направо): командир эскадрильи капитан Б. Еремин, капитан И. Запрягаев, лейтенант М. Седов, лейтенант А. Саломатин, лейтенант В. Скотнов, лейтенант А. Мартынов и старший сержант Д. Король».
Рано утром, когда ротация выбросила первую тысячу экземпляров газеты, ко мне прямо-таки ворвался заместитель начальника фронтового отдела Борис Король и, показывая на последний снимок, воскликнул:
— Да это же мой родной брат, Дмитрий Король!..
Все очень обрадовались, словно отважный летчик был и нашим родственником. Поздравили, конечно, коллегу...
А сегодня поздно вечером я узнал, что подвиг семи обсуждался в Ставке и Сталин сказал, что его надо широко популяризировать в газетах. Вот, мол, так и надо воевать, не числом, а умением. Эти слова Верховного мне передал военком Генштаба Боков и прямо сказал, что реплику Сталина надо воспринимать как задание «Красной звезде».
Мы уж постарались, тем более что начало нами уже было сделано, и, грешным делом, подумали, что Сталин видел нашу публикацию и поддержал ее.
Савва Дангулов сразу же связался по прямому проводу со штабом ВВС Юго-Западного фронта. К аппарату подошли начальник штаба генерал-майор Шкурин и его заместитель полковник Перминов. Корреспондент попросил их рассказать о воздушном бое семи летчиков. Запись этого разговора - вопросы и ответы — была опубликована в очередном номере газеты, 12 марта. Кончалась она репликой корреспондента: «Благодарю за беседу. Просим передать семерке героев-летчиков горячий привет от читателей «Красной звезды».
Ныне эта форма репортажей-бесед стала обычной, а в ту пору она была редким исключением и поэтому привлекала внимание читателей.
Отличились и наши корреспонденты по Юго-Западному фронту. Сегодня же по прямому проводу мы получили статью командира эскадрильи капитана Б. Еремина, она тоже была опубликована в газете от 12 марта и заняла почти полный подвал. Оказалось, что Еремин не только отличный летчик, опытный командир, начавший свою боевую деятельность еще с Хасана, но и замечательный рассказчик. Заинтересованный читатель может найти статью Еремина не только в комплекте «Красной звезды» военного времени. Авиаконструктор А. С. Яковлев, на чьих самолетах летала семерка, полностью привел ее в своей книге «Цель жизни».
В следующем номере была опубликована еще одна статья — лейтенанта А. Мартынова «Почему мы победили в бою с немцами». Она дополнила выступление командира эскадрильи. Не успели мы сдать в набор статью Мартынова, как вслед за ней пришла телеграмма из штаба ВБС Юго-Западного фронта, в которой заместитель начальника штаба Перминов просил редакцию опубликовать поправку к ранее напечатанным материалам. Ох уж эти поправки! Не любят их редакторы. И я не был исключением. Но прочитав телеграмму, сказал, чтобы ее поставили на самом видном месте, на первой полосе, что и было сделано. Вот эта поправка:
«Москва. Редакции «Красной звезды». В результате тщательной проверки установлено, что эскадрильей капитана Еремина 9 марта сбито не пять, а семь самолетов противника: пять «Мессершмиттов-109» и два «Юнкерса-87». Самолеты сбили: лейтенант Скотной — «Ю-87» и «МЕ-119», лейтенант Седов — «Ю-87», капитан Еремин, лейтенанты Саломагин и Мартынов, старший сержант Король по одному «МЕ-109». С нашей стороны потерь нет. Полковник Перминов».
Радостная поправка!
А еще через день — новая публикация: награждение участников воздушного боя орденами Красного Знамени и Красной Звезды...
Сегодня ушла телеграмма Василию Гроссману с заданием написать очерк о летчиках Еремина. Вскоре мы его получили, и он занял в газете подвал.
Нет у меня возможности привести весь очерк, но достаточно ознакомиться хотя бы с отрывком из него, чтобы почувствовать, какое это было поразительно емкое произведение, как тонко в портретные характеристики вплетено описание душевного мира героев.
«Все они люди разные. Командир эскадрильи капитан Еремин, стриженный под машинку, молчаливый, с темными серо-зелеными глазами, говорит мало и негромко. Саломатин — маленький, широколицый, коренастый, с вихрастой светлой головой, весел, разговорчив, шумлив. Мартынов — высокий, горбоносый ленинградец, с выпуклыми синими глазами зоркой птицы. Это он первый заметил вражеские машины над темным зимним лесом и показал крыльями «вижу противника». Его напарник, харьковчанин, старший сержант Король совсем еще молод, у него детские толстые губы и карие смешливые глаза. Он имеет двадцать боевых вылетов. А бронзоволицый капитан Занрягаев летает уже 9 лет, совершил тысячи полетов, он штурман полка, он тренировал много десятков летчиков. Украинец Скотной говорит тихо, протяжно. У него всегда грустное, задумчивое лицо. Он сбил в этом бою «юнкерс» и «мессершмитт». Массивный, шире, выше всех москвич Седов. С него можно лепить статую летчика... Плечистый, с крепкой, точно каменной шеей, большелицый, широколобый, вмещающий в своей большой груди и упорство бешеного азарта, гнев и радость воздушных битв на страшных скоростях и тонкое, артистическое знание самолета. «Седов играет матчастью!» — говорят о нем. Он врезался на истребителе в шестерку немецких бомбардировщиков... Большие немецкие машины рассыпали свой строй и бежали. Немецкие летчики так растерялись, что не выпустили по Седову ни одной очереди со своих бомбардировщиков. Да, они все разные... Но всех их связывает великая общность, подлинное братство».
Мы сидим ныне с бывшим командиром эскадрильи Борисом Николаевичем Ереминым в Советском комитете ветеранов войны. Ему уже перевалило за семьдесят, но он бодрый, моложавый человек. Беседуем о минувшем и сегодняшнем. Меня, естественно, интересует его жизнь — и мирная, и боевая. Сам он волжанин, родился в Саратове, работал слесарем на заводе. Боевая биография началась еще в 1938 году, на Хасане.
В Отечественную войну на его счету 100 штурмовок, 342 боевых вылета. Сбил лично и в группе 23 немецких самолета. Бил врагов над Сталинградом, Варшавой, Будапештом, Прагой. Дважды его сбивали, над Сталинградом горел в самолете. О Борисе Николаевиче не скажешь, что он делал «головокружительную» карьеру. Он подымался вверх крутыми дорогами испытаний, со ступеньки на ступеньку, в соответствии с ростом мастерства и заслугами. Командир эскадрильи, командир полка, командир дивизии... После войны закончил Академию Генерального штаба, командовал военно-воздушными силами округа. А ныне неустанно трудится в ветеранском Совете...
Заговорили о судьбе его товарищей и друзей по эскадрилье. Через два-три месяца после описанных «Красной звездой» событий погибли лейтенанты Михаил Седов, Василий Скотный и старший сержант Дмитрий Король. Через год не стало Алексея Саломатина, ставшего командиром эскадрильи, Героем Советского Союза. Еще через год погиб Иван Запрягаев, воевавший уже на посту командира полка. Всю войну прошел лейтенант, заместитель командира полка Александр Мартынов, удостоенный звания Героя Советского Союза.
— Так что в живых остались мы двое — Мартынов и я... [8; 108-113]
В течение ночи на 11 марта на ряде участков фронта советские войска вели наступательные бои против немецко-фашистских войск.
* * *
Бойцы гвардейской части под командованием тов. Миронова за один день боёв заняли три населённых пункта и захватили вражеский танк, 4 пулемёта, 3 орудия. Гитлеровцы понесли большие потери. Захвачены пленные.
* * *
Наши части, действующие на отдельных участках Ленинградского фронта, за два дня боёв с противником разрушили 12 дерево-земляных огневых точек, 27 блиндажей и землянок и взорвали крупный немецкий склад с боеприпасами. Противник за это время потерял убитыми 1.500 солдат и офицеров.
* * *
Санитар Горячев под огнём врага вынес с поля боя 14 раненых бойцов вместе с их оружием и оказал им первую медицинскую помощь.
* * *
Успешно действовали в бою за населённый пункт С. бойцы миномётной роты. В этом районе противник предпринял несколько контратак, но каждый раз был вынужден откатываться, встречая ураганный огонь миномётчиков. Немцы оставили на поле боя до 75 трупов. Особенно отличились в бою расчёт младшего сержанта Кесарина и наводчик Крутихин.
* * *
Пленный ефрейтор 8 роты 400 полка 260 немецкой пехотной дивизии Вильгельм Денгер рассказал: «Наша рота понесла тяжёлые потери. Несмотря на неоднократное пополнение, в ней осталось лишь 60 человек. Прибывающие в нашу часть резервисты, как правило, в возрасте от 35 до 45 лет. Они плохо обучены и мало боеспособны. Большие потери паша рота понесла и в командном составе. Выбыли из строя два командира роты. Сейчас ею командует фельдфебель. Условия, в которых находятся наши солдаты, буквально невыносимы. Мы все завшивели. Каждый день уносит кого-нибудь в могилу. Теперь уже почти никто не верит в победу Германии. Все разговоры между солдатами сводятся к одному: «Когда мы вернёмся домой?»
* * *
Пленный солдат 11 роты 318 полка 213 немецкой пехотной дивизии Адольф Бойм рассказал: «23 февраля русские предприняли сильную атаку на деревню, в которой стояли подразделения нашего полка. Русские танки косили наших солдат огнём и давили гусеницами. Поднялась невообразимая паника. Бросив оружие, солдаты и офицеры пытались скрыться, но бежать было некуда. В живых осталась только небольшая группа солдат. Они подняли руки и сдались в плен».
* * *
У убитого немецкого унтер-офицера Вильгельма Ор найдено неотправленное письмо к жене в Берлин. В нём говорится: «Русские атакуют нас, и мы должны отступать. Что же будет весной? При одной этой мысли мне становится страшно... Сегодня я сам не свой; я не знаю, что со мной творится».
* * *
700 тонн нефтепродуктов сверх нормы перевозит за каждый рейс передовой танкер Каспийского моря, где капитаном тов. Носков.
В течение 11 марта наши войска вели упорные наступательные бои на многих участках фронта. Вражеские войска несут большие потери в людях и технике.
По уточнённым данным, за 8 марта советской авиацией уничтожено не 39немецких самолётов, как об этом сообщалось ранее, а 83 немецких самолёта, в том числе 39 трёхмоторных транспортных самолётов «Ю-52».
За 10 марта уничтожено 19 немецких самолётов. Наши потери — 5 самолётов.
* * *
В течение 10 марта частями нашей авиации уничтожено и повреждено около 180 автомашин с войсками и грузами, 45 повозок с боеприпасами, 5 орудий, 2 зенитно-пулемётные точки, взорвано 2 склада с боеприпасами и 1 склад с горючим, разрушен железнодорожный эшелон, рассеяно и частью уничтожено до батальона пехоты противника.
* * *
Одна наша часть (Юго-Западный фронт) заняла несколько населённых пунктов. Противник оставил на поле боя 650 трупов. Среди захваченных трофеев: 11 орудий, 55 пулемётов, 32 автомата, 400 винтовок, 25 миномётов, 4 противотанковых ружья, 60.000 патронов, 6.800 мин, 1.800 гранат, 100 лошадей, один танк, 5 радиостанций и другое военное имущество.
* * *
Наша гвардейская часть, действующая на Калининском Фронте, за два дня уничтожила 450 немецких солдат и офицеров. Артиллеристы этой части прямой наводкой подбили 4 вражеских танка. На другом участке наши бойцы, прорвав укреплённую полосу противника, захватили 21 пулемёт, 4 орудия, 100 винтовок и много боеприпасов. На поле боя немецкие войска оставили сотни трупов.
* * *
Лётчики авиачасти, где командиром тов. Немцевич, 9 марта уничтожили 5 немецких полевых орудий, 8 миномётов, 26 автомашин, 6 пулемётов, 8 повозок, разрушили 37 опорных пунктов противника, рассеяли и частью уничтожили до 350 немецких солдат и офицеров. В этот день экипажи лейтенантов Шалаева и Корчагина по 5 раз летали на бомбёжку войск противника. По 4—5 боевых вылетов сделали лейтенанты Харитонов, Панфилов и Кореев.
* * *
Во время атаки укреплённого противником населённого пункта В. один из наших танков был подбит и остановился в расположении противника. В танке остался механик-водитель Коваленок. Два дня т. Коваленок пробыл в машине, отстреливаясь от врага. Выбив немцев из населённого пункта, наши бойцы выручили отважного танкиста.
* * *
Партизанский отряд товарища К., действующий в одном из районов Харьковской области, оккупированных немцами, за полтора месяца, уничтожил 24 немецкие автомашины и 7 повозок с боеприпасами, снаряжением и продовольствием, порвал в нескольких мостах телеграфную линию и вырезал 10 километров полевого телефонного кабеля. За это же время партизаны уничтожили более 150 немецко-фашистских оккупантов.
* * *
В донесении командира батальона 21 пехотного полка 17 немецкой пехотной дивизии обор-лейтенанта Фрусайта «О состоянии подразделения на 20 февраля 1942 года» говорится: «В результате ожесточённых боёв, имевших место со времени подачи последнего донесения, пополнение, полученное 3 января 1942 года за счёт артиллеристов, полностью выведено из строя, а пополнение, поступившее 12 февраля из Германии, имеет большие потери. Три четверти всех людей батальона требуют продолжительного содержания в лазарете, но в связи с большим недостатком личного состава они не могут быть освобождены от несения тяжёлой службы. Моральное состояние солдат сильно поколеблено. Пополнение, прибывшее 12 февраля, — в большинстве своём пожилые люди с недостаточной военной подготовкой, и лишь единицы знают пулемёт. Для наступления эти люди не годятся, а для обороны приходится их использовать при строжайшем наблюдении со стороны начальников. Частично эти люди приходят на фронт уже обмороженными и больными».
* * *
Перешедший на нашу сторону финский солдат Вяйне Неваранта из отдельного финского батальона «Пярми» рассказал: «В стране и армии нарастает возмущение против правящей клики Маннергейма—Рютп, продавшейся Гитлеру. В некоторых воинских частях имели место стихийные выступления против войны. Солдаты 26 полка «С» отказались идти в бой. Командование армии отдало многих солдат под суд, в полк расформировало. Дезертирство из армии принимает всё более широкие размеры. Тюрьмы и лагери переполнены арестованными. Например, в тюрьме местечка Сукева было 700 заключённых дезертиров. Многие вооружённые дезертиры скрываются в землянках, в лесных избушках. Они ведут партизанскую борьбу против шюцкоровцев и полиции, совершают диверсионные акты. Недалеко от деревни Карккила действовал отряд дезертиров численностью в 100 человек. Этот отряд взорвал железнодорожный мост в Карккила».
* * *
Немецкий обор-ефрейтор К. Вернер писал Георгу Купцу в Берлин: «Надеемся, что к весне нас отведут в тыл. Ведь мы представляем собой какой-то сброд».
* * *
По требованию германского командования венгерские лакеи Гитлера подготовили для отправки на советско-германский фронт маршевую роту 1 гонведского полка. Узнав об этом, солдаты отказались ехать на фронт. Несмотря на угрозы командования, они категорически заявили, что не будут воевать против советской армии. Венгерские власти жестоко расправились с отказавшимися повиноваться солдатами. Унтер-офицеры были арестованы и брошены в тюрьму. Солдаты под усиленной охраной отправлены из г. Будапешта в г. Сегед.
* * *
Трудящиеся Узбекистана за время войны внесли в фонд обороны СССР 57.492 тысячи рублей деньгами, на 56.327 тысяч рублей облигаций государственных займов, много золотых и серебряных вещей. В фонд обороны внесено также 2.777.518 килограммов хлопка-сырца, 17.962 килограмма коконов, большое количество кож, зерна и других сельскохозяйственных продуктов.
[22; 154-156]