8 июля 1942 года - 382 день войны
Войска левого крыла Брянского фронта продолжали оборонительные бои с противником в Воронеже. [3; 218]
Немецкие войска оккупировали г. Красный Лиман Донецкой области. [1; 152]
Хроника блокадного Ленинграда
Ощущаются результаты ударов, нанесенных нашими артиллеристами и летчиками по дальнобойным батареям врага. 8 июля обстрел Ленинграда противником продолжался всего лишь 10 минут. В городе разорвалось 26 снарядов. День обошелся без жертв.
880-й стрелковый полк, который держит оборону вблизи Пулковских высот, принимал сегодня дорогих гостей. Рабочие ряда оборонных заводов и представители обкома союза предприятий Наркомата вооружений прибыли сюда, чтобы вручить передовому полку переходящее Красное знамя. Воинам был передан также станковый пулемет № 3362, изготовленный сверх плана. Вручал подарок токарь-стахановец Гавриил Артонов, принимал — немолодой уже воин, в недавнем прошлом тоже ленинградский рабочий, а теперь лучший пулеметчик полка Петр Григорьев, награжденный за боевые заслуги орденом Ленина.
Еще с ночи летчики-штурмовики и бомбардировщики КБФ начали уничтожать огневые точки врага на острове Соммерс в Финском заливе. Был атакован также направлявшийся к острову отряд вражеских военных кораблей. Он состоял из канонерских лодок и катеров. Некоторые из них потоплены, подожжены и повреждены группами штурмовиков Героя Советского Союза майора А. Карасева и капитана Н. Степаняна.
В этот же день катера под командованием старших лейтенантов А. Киселева и Г. Черевиченко потопили подводную лодку противника. Они сделали это, не сбросив ни одной глубинной бомбы. Преследуя лодку, катера загнали ее на минное поле, и она сама подорвалась.
8 июля 1942 года ленинградский архитектор Э. Левина записала в своем дневнике:
«В АПУ [Архитектурно-планировочное управление Ленсовета] уже думают о новом Гостином дворе [взрывы вражеских бомб и пожар нанесли Гостиному двору значительные повреждения] и намечают планы реконструкции и развития Ленинграда». [5; 212]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Смотрю на висящую на стене карту советско-германского фронта. Второй год она перед моими глазами. Но нет, не примелькалась. В дни оборонительных сражений сорок первого года приходилось часто переставлять флажки на восток, а в дни нашего контрнаступления возвращал их на запад. В эту же весну они как бы застыли в неподвижности, а теперь вновь приходится переносить их на восток. Сначала — Кунянск, а вчера в Генштабе узнал, что нашими войсками оставлен и Старый Оскол.
Карта, карта! Обыкновенная, напечатанная на плотной бумаге. Она совершенно необходима каждому командиру. А военному газетчику? Тоже, конечно: он должен ориентироваться в том. что происходит на всем театре военных действий. При этом карта с флажками может омрачить или утешить, поднять настроение или, наоборот, нагнать тоску. Одним словом, это почти что живое существо, с которым можно поговорить и поспорить... Признаться, со школьной поры люблю географические карты. Сам не знаю почему... А сегодня смотрю на нее с тревогой: Купянск и Старый Оскол остались за чертой фронта...
Наши спецкоры сообщают: «Огромное танковое сражение в полном разгаре. Оно перемещается в пространстве, гаснет в одном месте, чтобы с новой силой вспыхнуть в другом. В его орбиту вовлечены большие технические средства и людские массы. Наиболее ожесточенные бои еще впереди».
Наши войска, отступая, ведут тяжелые бои. Но остановить врага не удается. Никаких иллюзий не должно быть — Родина в опасности. И снова, как в дни Московской битвы, возвысил свой голос Илья Эренбург. Призывным набатом прозвучала его статья «Отобьем!» Вот строки из этой, написанной, можно сказать, кровью сердца статьи:
«Нас постигла военная неудача: немецкие танки прорвались к степям Средней России. Над Родиной снова сгрудились грозовые тучи. Народ, переживший победы у Ростова, у Калинина, у Можайска, не хочет тешить себя иллюзиями...
Настали снова грозные дни... Друзья бойцы, вы отбили немца в трудные дни декабря, когда он подошел к пригородам Москвы. Отбейте его теперь! Отгоните немцев от Дона! Битва только-только разгорается, и слышно в грозовой ночи:
— Отобьем!»
И вновь, как в трудные дни сорок первого года, тема стойкости, самоотверженности, готовности стоять насмерть в боях за Родину стала главной для газеты. И новый призыв писателя в статье «Сердце человека»:
«Гитлер торопится, он хочет в июле найти свою весну... Немецкие танки снова ринулись вперед. Их должно остановить наше мужество... Что для этого нужно? Большое сердце и священные слова солдатской присяги: «Умрем, но немца не пропустим!»
О тыле в трудную пору войны написаны очерки, поэмы, повести, романы, ибо за Волгой, на Урале, в просторах Сибири люди работали так, как, может быть, нигде и никогда. Вот почему в эти дни особенно важно было рассказать о том, как тыл заботится, чтобы фронтовики не знали нужды ни в чем, и особенно в оружии. Вот почему так сильно прозвучала статья «Вооружение для фронта», написанная народным комиссаром вооружений, тогда еще совсем молодым, тридцатичетырехлетним Дмитрием Федоровичем Устиновым, будущим маршалом и министром обороны СССР. Не могло не радовать его заявление, что наши заводы в эти дни резко увеличивают темпы работы и выпускают вооружение сверх плана. Нарком рассказывает, как самоотверженно работают известные конструкторы В. Г. Грабин, С. Г. Симонов, В. А. Дегтярев, Б. И. Шавырин и другие, их изобретательская мысль направлена на то, чтобы наше оружие превосходило немецкое, и это им удается!
«Достигнутое не предел,— писал нарком.— Мы знаем, что враг еще силен. Впереди упорные, жестокие бон... Поэтому с еще большей энергией, не покладая рук, работают вооруженны, увеличивая с каждым днем выпуск боевого оружия для фронта».
Заявление руководителя отрасли первостепенной важности прибавляло фронтовикам уверенности, что так и будет!
На третьей полосе, в уголке, помещена заметка «Комсомольская забота о семьях фронтовиков». Заметка небольшая, а тема очень важная, постоянно тревожившая фронтовиков. Приведу только несколько цифр из этой заметки, подписанной секретарем Вологодского обкома ВЛКСМ А. Сысоевой: силами комсомольцев двадцати районов области подвезено к квартирам семей фронтовиков 23 000 кубометров дров, отремонтировано 450 квартир, для нуждающихся эвакуированных детей собрано 80 000 вещей... Надо ли объяснять, что значили для фронтовиков эти цифры — доказательство: об их семьях заботятся...
Борис Галин прибыл в один из полков своего, пока еще тихого, участка Южного фронта. Здесь намечалась небольшая операция: полк должен был боем разведать силы противника и выбить его из деревни. Особое задание получила девятая рота. Сюда и отправился Галин, пробыл там от начала до конца операции и вскоре прислал очерк «Девятая рота».
Писатель в бою — это очень сложная и важная проблема. Не участвуй Лев Толстой в обороне Севастополя, не было бы его знаменитых «Севастопольских рассказов». Не поехал бы больной Чехов на далекий Сахалин, не было бы его потрясающих сахалинских очерков. А как родились великолепные повести Горького, роман Фадеева «Разгром», пьеса Вишневского «Оптимистическая трагедия»? Чем ближе писатель к жизни, чем больше он увидел и пережил, тем сильнее и интереснее его повествование. Особенно это важно для очеркиста. Я не говорю ничего нового, но эту старую истину вспомнил в связи с очерком Галина.
Никакие рассказы свидетелей, то есть материал, полученный из вторых или третьих рук, не позволили бы Галину так нарисовать картину жизни роты перед боем и в бою, так раскрыть характер и внутренний мир людей. Надо было все это пережить вместе с бойцами. Свидетельством этого может быть выдержка из очерка:
«В девятой роте, которая должна была наступать со стороны школьного домика, до полудня знали о предстоящем бое только двое — командир роты и политрук. Догадывался старшина, получивший специальное распоряжение усилить боепитание. Догадывался и Лаптинов, хитроватый, веселый боец с выгоревшими на солнце белесыми бровями. Это был старый солдат, который сразу учуял, что «будет дело». Он это понял по оживленному виду командира роты и по ряду других признаков. Хитро поблескивая глазами, он подошел к политруку роты и. улыбаясь, говорил, что заскучал в обороне. Политрук, тоже улыбаясь, сказал уклончиво:
— Будет приказ — тогда выступим.
Окончательно решив, что сегодня ночью быть делу, и, не дожидаясь приказа сверху, он сам стал готовиться к бою. Проверил свою самозарядку, прочистил и смазал ее, аккуратно сложил в подсумок патроны, приладил к поясу гранаты, переоделся в чистое белье, что он всегда делал перед боем, если была возможность... Чернов смотрел на Лаптинова и поражался его спокойствию. Он спрашивал себя: как это можно сейчас, когда готовишься к самому главному, как это можно рыться в вещевом мешке, беспокоиться о пропавшей трубочке с медным патроном. играть на гитаре и петь, заразительно смеяться...»
Сквозь весь очерк проходит очень важная мысль о гордости бойца за свой полк, за свою роту. Особенно сильно она прозвучала в таком эпизоде. Чернов был ранен. Возле — врач. «Чернов хотел приподняться и сказать, что он из девятой роты, но потерял сознание. Очнулся он, когда что-то мягкое и теплое коснулось его лица. Он открыл глаза и увидел траву, высокую и густую, сверкающую капельками росы и крови. Продолжая прерванную мысль, он сказал тихим голосом:
— Я из девятой роты...»
[8; 247-250]
Корреспонденция из красноармейской газеты «Знамя Родины»
«Комсомольский билет, обагренный кровью»
8 июля 1942 г.
Этот комсомольский билет принадлежал отважному советскому воину, сыну казахского народа Чужбекову Окубаю. В бою нашей части за высоту Н. вражеская пуля, пробив билет, тяжело ранила комсомольца Чужбекова.
Потерявший сознание, истекающий кровью, он был доставлен на пункт медпомощи и оттуда в госпиталь. Советские врачи окружили раненого вниманием и заботой. Жизнь Чужбекова была спасена.
После возвращения в строй комсомолец Чужбеков был принят в ряды Коммунистической партии. Недавно он получил кандидатскую карточку. Свой комсомольский билет, простреленный фашистской пулей и обагренный кровью, Чужбеков сдал партийной организации.
— Комсомольцем бил я фашистских гадов. Теперь буду бить их еще беспощаднее, покажу, как воюют коммунисты с проклятым врагом,— сказал Чужбеков, получая кандидатскую карточку.
Товарищ боец! Пусть пример советского патриота, воспитанного Ленинским комсомолом, вдохновляет тебя в предстоящих жестоких боях с гитлеровскими мерзавцами.
Политрук Г. Микульский
Знамя Родины, 18 А, № 189, 1942, 8 июля.— ЦАМО СССР, ф. 371, оп. 6429, д. 9, л. 8.
[12; 108]
