Юнна Мориц. «После войны».
В развалинах мерцает огонек, Там кто-то жив, зажав огонь зубами. И нет войны, и мы идем из бани, И мир пригож, и путь мой так далек!.. И пахнет от меня за три версты Живым куском хозяйственного мыла, И чистая над нами реет сила — Фланель чиста, и волосы чисты. И я одета в чистый балахон […]
Виктор Максимов. «Слепой».
У родника Гремят ведром порожним, Под вечер драят Самоваров медь… А он идет, До боли осторожно Прощупывая каждый сантиметр. Горячий воздух Горько пахнет тмином. А может, дымом… Из последних сил Он чутким щупом Словно ищет мину, Которую когда-то пропустил. Источник: Гордость и горечь: Поэзия 70-80-х годов о войне. Составитель М.Л. Грозовский. Москва, издательство «Советская Россия», […]
Виктор Максимов. «Голос из репродуктора».
Разные из репродуктора звучали в детстве слова, но ничего не запомнилось торжественней и священнее: «Внимание! Говорит Москва! Передаем важное правительственное сообщение!» О как мне страшно нравилось этой фразой маму пугать! В кухню вбегу, выпалю — и она, бледна, оседает!.. Как постыдно не скоро я понял, как не скоро сумел я познать, почему была моя мама […]
Владимир Ленцов. «Война».
…Как это все началось? Самолеты. Много. Они над нами были Как кресты,— Высоко в небе Двигалось Большое кладбище… Источник: Гордость и горечь: Поэзия 70-80-х годов о войне. Составитель М.Л. Грозовский. Москва, издательство «Советская Россия», 1990. С. 195.
Петр Кучуков. «Дети войны».
В полуземлянках, в полуямах Под гул далеких канонад Рожали нас солдатки-мамы, Похожих на отцов-солдат. Крестились бабки-повитухи И низко кланялись заре. А мы, беспомощные, пухли И вымирали, словно мухи, В том, в сорок третьем, в январе. Не знали мы, какая сила, Какая черная чума И наших мам, и нас косила… Но только, видно, жизнь сама Ждала, […]
Светлана Кузнецова. «Плывет за ночной синевою…».
Плывет за ночной синевою Видение — символ тоски: Ложатся в снега под Москвою Сибирские наши полки. Сняв с подпола памяти крышку, По синим мгновеньям иду, Но вижу родного братишку Опять в сорок пятом году. Восставший из синих оврагов, Под минами он уцелел. Овеян мистерией стягов, От мирных забот захмелел. Братишка, красавец, залетка, Все мысли твои […]
Светлана Кузнецова. «Васильки».
Синие рубашечки Во зеленой ржи. Синие фуражечки Строем вдоль межи. Синие наколочки На руках литых. Синие иголочки Во глазах пустых. Синие холодные По сердцу ножи. Синие свободные Дали-миражи. В синеву одетые Чьей-то волей злой. Сорняки, воспетые Собственной землей. Василечки-цветики На родных пирах. Синие беретики Во чужих мирах. Источник: Гордость и горечь: Поэзия 70-80-х годов о […]
Светлана Кузнецова. «Над нами — Большая Медведица…».
Над нами — Большая Медведица. За нами — большое неведение. За нами — большая война. Пусть вам и в бреду не прибреди Такое большое наследие, Такая большая вина. Хотя мы уже убываем, На что-то еще уповаем, Наследство вручая сынам. И кажется — все забываем. Но двери плотней запираем, Чтоб счет предъявили не нам. Источник: Гордость […]
Станислав Куняев. «Из времен оккупации».
Дойчкомендант — бюрократ и фашист вызвал к себе бургомистра-иуду: — Слушайте нас, господин бургомистр! Надо сказать православному люду: мы за религию! Чтоб не прослыть гуннами, варварами, чужаками, я предлагаю — давайте открыть церкви, закрытые большевиками!— …Город стоял на горе, на виду. Сорок церквей отводилось под склады. В том роковом сорок первом году только в одной […]
Станислав Куняев. «Читая Толстого…».
Горит коптилка в северной ночи. В печной трубе протяжно воет вьюга… Сестра и мать уснули на печи, а мальчик — в узах сладкого недуга. Он беженец. Он чудом выживал среди бомбежек, голода, разрухи, и смерч войны, ее горячий шквал его занес на берега Ветлуги. Но в этот час в нетопленном дому он позабыл все страхи, […]
keep looking »