Глава 14. "Фрейлен" Люба
Люба вихрем влетела в комнату, обняла на ходу мать:
- Уезжаю, мамочка, милая, уезжаю...
Чулки, носовые платки, гребенки, зубная щетка полетели в ручной чемоданчик. Люба вытащила из шкафа свое лучшее крепдешиновое платье и стала прихорашиваться у зеркала. Мать молча следила за дочкой.
Пестрое платье шло к Любе, ничего не скажешь... Дочь выросла стройной, красивой. И глаза голубые, и волосы, как золото. Мать тяжело вздохнула.
- Ты что, мамочка? - насторожилась Люба.
- На какой праздник собралась, дочка?
- Поеду в Серго денька на два. Туда, говорят, немцы всякого товару наволокли. Может, привезу чего.
- Ты бы послушала, что говорят о тебе в городе: Шевцова, мол, с немцами путается...
- И пусть себе говорят! У сплетниц язык трудолюбивый!- бойко ответила Люба и с нарочитой тщательностью стала рассматривать себя в зеркало.
- Ты же русская! - с укоризной заметила мать. - Вернутся наши, как ты им в глаза глянешь? Люба обняла мать.
- Какая ты, мамка, у меня хорошая... Наши вернутся, обязательно вернутся. И я ни тебя, ни отца не опозорю. Выйду навстречу нашим с чистой душой, не замаранная...
А слухи про Любу ползли и ползли. Пожилые женщины при встрече с Любой бросали ей в лицо обидные слова: вот она, мол, немецкая усладительница, разъезжает в экипаже с немецкими офицерами, танцует с ними в клубе, впустила на квартиру двух офицеров и позволяет открыто волочиться за собой. Сказать бы - без роду, без племени девка, так нет: родилась в рабочей, шахтерской семье. Позорище-то какое...
Отец Любы был потомственным горняком. В годы гражданской войны он партизанил и о своих партизанских делах любил вспоминать в семейном кругу. Эти рассказы запечатлелись в памяти Любы, и она гордилась отцом. В школе Люба училась прилежно, поражала учительницу своей памятью, увлекалась физкультурой и на спортивных соревнованиях по легкой атлетике всегда выходила победительницей. Ни один школьный вечер не проходил без ее участия: играла она и Марину Мнишек в «Борисе Годунове», и Земфиру в «Цыганах», читала монологи из пьес Островского и Горького, пела песни, - одним словом, росла живой, веселой, талантливой девушкой. После окончания школы училась на курсах медсестер и успешно сдала экзамены. А когда началась война, поступила в Ворошиловграде на курсы радисток-телеграфисток. Едва успела их закончить, как Ворошиловград захватили немцы. Она убежала в Краснодон, к матери, встретилась там с товарищами по школе и стала одним из активных организаторов «Молодой гвардии».
- Шевцова будет у нас главной разведчицей, - решили в штабе.
Первая ее разведка была в Ворошиловград: оттуда она привезла в мешке с солью листовки. Позже доставляла прокламации в Серго, в Каменск, в Ровеньки и всюду собирала сведения о расположении немецких частей.
Люба покидала город иногда на пять-шесть дней, ничего не говоря матери. Потом неожиданно подкатывала к дому на мотоциклете. Ее подвозили ехавшие в сторону Краснодона немецкие посыльные, не желавшие отказывать в услуге красивой фрейлен, «дочери крупного промышленника».
На явочной квартире Любу обычно поджидали Кошевой, Туркенич, Машков и Громова. Запершись на ключ, они выслушивали Любу, обсуждали ее донесения, намечали дальнейшие планы. Но как только под окном раздавались шаги, все брались за инструменты и начинали бренчать какую-нибудь излюбленную немцами песенку.
Как-то раз Люба привезла кучу новостей: в Ровеньках расположился штаб крупной авиационной части; в Ворошиловград прибыло много раненых фрицев из-под Сталинграда; у одного немецкого летчика-растрепы она стащила пистолет; передала через связного товарищу Антону карту...
- И у нас, Люба, есть новость, - сказала Громова.- Знаешь Люсю Щербатую? Так вот, она замуж выходит за немца. Свадьба в воскресенье...
Люба вскочила со стула, возмущенная. Это второй случай, когда русская девушка выходит за немца. Ничтожество! Она льстится на безделушки; свою честь, свой долг меняет на тряпье!
- Как хотите, товарищи, а свадьбу эту нужно сорвать! - предложила Люба.
Ее поддержал Олег Кошевой.
- Поможем Люське опомниться, спасем от гибели...
- Вот что случилось недавно в Ровеньках, - продолжала, волнуясь, рассказывать Люба. -Одна дивчина вышла замуж за немецкого летчика. Пожила с ним недолго, забеременела. А фрицу пришло время уезжать, его часть перебазировалась. Жена плачет: "На кого ж ты меня бросаешь? Бери с собой". Немцу слезы надоели. "Ладно, возьму!" согласился он. Посадил ее на самолет, а поднявшись, сбросил ее с самолета неподалеку от города.
- Напишем об этом случае Щербатой. Авось, задумается, - решила пятерка. И тут же составили письмо, которое, как потом выяснилось, отрезвляюще подействовало на Щербатую.
Когда друзья стали расходиться, Люба остановила их:
- А еще я привезла подарок к празднику!
И она вытащила из чемодана кусок красной материи...
