8 сентября 1924г. - 9 февраля 1943г.

Член штаба, разведчица,
расстреляна в Гремучем лесу недалеко от г. Ровеньки.
Похоронена в братской могиле молодогвардейцев на
центральной площади г. Ровеньки.
В сентябре 1943 года Любе присвоено звание Героя
Советского Союза с вручением ордена Ленина и
медалью "Золотая Звезда", а также она награждена
медалью "Партизану Отечественной войны" 1-й
степени.
______________________________________________________________

Молодая гвардия (сборник документов и воспоминаний о героической борьбе подпольщиков Краснодона в дни временной фашистской оккупации (июль 1942 - февраль 1943). - на украинском языке.
Издательство ЦК ЛКСМУ «Молодь», Киев - 1960.

Любов Григорівна Шевцова народилася 8 вересня 1924 року в селищі Ізварине, Краснодонського району, в сім'ї робітника-шахтаря.
В 1927 році родина Шевцо-вих переїхала в Краснодон.

Закінчивши в 1940 році 7 класів школи імені Ворошилова, Люба захворіла і не могла далі вчитися. Ще а шкільні роки вона захоплювалась художньою самодіяльністю.
Літом 1941 року Люба збиралася вступити до Ростовського театрального технікуму, але почалася війна...

Агітбригада, до якої з перших днів війни записалась Люба, виступала на призовних пунктах, на шахтах, у колгоспах і радгоспах. Самодіяльні артисти всюди були бажаними гістьми. Люба в ці дні закінчила короткострокові курси медичних сестер, кілька разів намагалась поїхати на фронт, але за віком була залишена вдома.

У лютому 1942 року Любу .прийняли до комсомолу, а в квітні вона вступила до партизанської школи разом з Володею Загоруйком, Василем і Сергієм Левашсвими.
Коли прийшли німці, вона повернулася в Краснодон.

З вересня 1942 року Люба стала членом підпільної організації, а потім членом штабу «Молодої гвардії».
За завданням штабу вона кілька разів їздила у Ворошиловград; там же була й заарештована 8 січня 1943 року.

Понад місяць гітлерівці знущалися з Люби Шевцової. Вони хотіли дізнатися від неї, де знаходиться рація, про коди, з допомогою яких вона мала розмовляти з штабом партизанського руху.
Але вороги нічого не добилися. Найжорстокіші катування не зламали її непохитної волі.

9 лютого 1943 року Шевцову розстріляли в Ровень-ківському лісі. Останніми її словами були: «За нас відповісте, гади, наші вже підходять, смерть...»
Поховано Любу Шевцову 20 березня 1943 року в братській могилі жертв фашизму в центрі міста Ровеньоьк.
________________________________________________________

Молодая гвардия (сборник документов и воспоминаний о героической борьбе подпольщиков Краснодона в дни временной фашистской оккупации (июль 1942 - февраль 1943). - Издательство ЦК ЛКСМУ «Молодь», Киев - 1961.

Любовь Григорьевна Шевцова родилась 8 сентября 1924 года в поселке Изварино, Краснодонского района, в семье рабочего-шахтера.
В 1927 году семья Шевцовых переехала в Краснодон.

Окончив в 1940 году 7 классов школы имени Ворошилова, Люба заболела и не смогла продолжать учебу. Еще в школьные годы она увлекалась художественной самодеятельностью.
Летом 1941 года Люба собиралась поступить в Ростовский театральный техникум, но началась война
.
Агитбригада, в которую с первых дней войны записалась Люба, выступала на призывных пунктах, на шахтах, в колхозах и совхозах. Самодеятельные артисты всюду были желанными гостями. Люба закончила в это время краткосрочные курсы медицинских сестер, несколько раз пыталась уехать на фронт, но по возрасту была оставлена дома.

В феврале 1942 года Любу приняли в комсомол, а в апреле она поступила в партизанскую школу вместе с Володей Загоруйко, Василием и Сережей Левашовыми. После прихода немцев она возвращается в Краснодон.

С сентября 1942 года Люба стала членом подпольной организации, а затем членом штаба «Молодой гвардии».
По заданию штаба она несколько раз ездила в Ворошиловград: там же была и арестована 8 января 1943 года.

Более месяца гитлеровцы издевались над Любой Шевцовой. Они хотели получить данные о местонахождении рации, о кодах, с помощью которых она должна была разговаривать со штабом партизанского движения. Но враги не добились ничего. Самые жестокие муки не могли сломить ее непоколебимую волю.

9 февраля 1943 года Шевцова была расстреляна в Ровеньковском лесу. Последние слова ее были: «За нас ответите, гады, наши подходят, смерть...»
Похоронена Любовь Шевцова 20 марта 1943 года в братской могиле жертв фашизма в центре города Ровеньки.
________________________________________________________

Молодогвардейцы: Биографические. очерки о членах Краснодонского партийно- комсомольского подполья / Сост. Р. М. Аптекарь, А. Г. Никитенко - Донецк: Донбасс, 1981.

Любовь Григорьевна Шевцова родилась 8 сентября 1924 года в поселке Изварино Краснодонского района. В 1927 году семья Шевцовых переехала в город Краснодон.
Училась в школе №4 имени К. Е. Ворошилова. Люба с детства отличалась живым и веселым характером, всегда была первой на спортивных соревнованиях, в художественной самодеятельности и кружке юннатов. В школьном саду и во дворе Шевцовых росли цветы, посаженные Любашей. Многие краснодонцы до сих пор помнят ее звонкий голос, звучавший в клубе имени А. М. Горького, на полевых станах колхозов и в нарядных шахт. Люба мечтала стать артисткой, но началась война.
В феврале 1942 года в прифронтовом Краснодоне Люба Шевцова вступила в ряды ВЛКСМ, а в апреле по рекомендации Краснодонского райкома комсомола стала курсантом Ворошиловградской школы подготовки партизан и подпольщиков, получила здесь специальность радистки. Инструкторы, которые руководили ее подготовкой, отмечали, что она обладала боевыми качествами подпольщика. По окончании школы Шевцова дала клятву на верность Родине: "Я, красный партизан Шевцова Любовь Григорьевна, даю партизанскую клятву перед своими боевыми товарищами красными партизанами, нашей героической Красной Армией и всем советским народом, что буду... всеми средствами помогать Красной Армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя своей крови и своей жизни..."
Закончив школу, летом 1942 года Шевцова была оставлена для связи в одной из подпольных групп, действовавших в оккупированном Ворошиловграде. В ее обязанности входило передавать в Центр разведданные, собранные подпольщиками.
В середине августа в результате провала явочной квартиры одного из членов подпольной группы возникла опасность ареста Шевцовой. После безуспешных попыток наладить связь с руководителем группы, Люба вынуждена была уехать в Краснодон. Здесь устанавливает связь с молодежным подпольем, становится активным участником организации "Молодая гвардия", а затем и членом ее штаба.
Л. Шевцова распространяла листовки, вела разведку, добывала медикаменты. Вместе с Сергеем Тюлениным и Виктором Лукьянченко в декабре участвовала в поджоге биржи труда. Смелая операция молодогвардейцев спасла от угона в Германию около двух тысяч юношей и девушек Краснодонского района.
По заданию штаба Люба неоднократно ездила в Ворошиловград, Каменск и другие населенные пункты, осуществляя связь с партизанами.
8 января 1943 года Любу Шевцову арестовала краснодонская полиция. Фашисты давно разыскивали ее как советскую радистку, поэтому, стремясь узнать от нее шифры и явки, мучили отважную подпольщицу особенно долго и жестоко. Но они ничего не добились. 31 января Любу Шевцову вместе с Дмитрием Огурцовым, Семеном Остапенко и Виктором Субботиным под усиленным конвоем доставили в Ровеньковскую окружную жандармерию. После пыток и издевательств ее расстреляли в Гремучем лесу 9 февраля. На казнь Люба шла с гордо поднятой головой. Перед гибелью она передала на волю слова, которые звучат завещанием оставшимся в живых: "Передайте всем, что я люблю жизнь. Впереди у советской молодежи еще не одна весна и не одна золотая осень. Будет еще чистое, мирное голубое небо и светлая лунная ночь, будет еще очень хорошо на нашей дорогой и близкой, всеми нами любимой Советской Родине". Похоронена Любовь Шевцова в братской могиле жертв фашизма в центре города Ровеньки в сквере имени "Молодой гвардии".
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 сентября 1943 года члену штаба подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия" Любови Григорьевне Шевцовой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
________________________________________________________

А. Дружинина

Я хочу рассказать вам о Любе Шевцовой

В очерке использованы материалы из документальной повести С. Вернеевой "А роль была назначена войной", а также факты, изложенные в газете "Слава Краснодона" очевидцами тех дней и полученные при изучении архивных материалов.

Люба Шевцова родилась 8-ого сентября 1924 года в поселке Изварино под Краснодоном. Семья переехала в Краснодон в 1927 году. Люба была поздним единственным ребенком, она в детстве очень часто болела, поэтому и в школу пошла с 9-ти лет. Училась она неравномерно: 5-ый класс окончила с Похвальной грамотой, но так увлеклась художественной самодеятельностью в 6-ом, что это плохо повлияло на успеваемость, и в следующий класс Люба была переведена условно.

Она была такой бесстрашной, такой отчаянной! Однажды Любу даже чуть не исключили из школы за то, что она сделала "ласточку" на самом острие школьной крыши.

Девочка старалась везде быть первой; во время работы в парке, в занятиях на уроках физкультуры, первенствовала в выступлениях художественной самодеятельности. Школьные сорванцы, среди которых был и Серёжка Тюленин, старались обходить Любу стороной.

Окончила семилетку в мае 41-ого года и послала запрос в Ростовский театральный техникум. За четыре дня до начала войны оттуда пришёл вызов.

22 июня 1941 года Люба подала заявление в военкомат. Ей отказали. Но девушка поставила себе цель и достигла её: научилась стрелять из пистолета и винтовки так, как это делали кадровые военные. В апреле 1942 года краснодонским райкомом комсомола Шевцова была направлена на учебу в Ворошиловград в партизанскую школу. Она прошла ускоренный курс обучения и стала радисткой. Любу оставили в Ворошиловграде. Она вошла в группу из пяти человек. Во время оккупации группа успешно проработала только месяц, затем одного из радистов неожиданно арестовали, и командир группы приказал Любе уйти из города до особого распоряжения. Но никто не знал, что немцы начали систематический розыск выпускников разведшколы.

Вернувшись в Краснодон, она, конечно, не могла не вступить в подпольную организацию, Любу ввели в штаб "Молодой гвардии" и она стала разведчицей у молодогвардейцев.

Вот как вспоминают очевидцы о Любе в период оккупации: "Вся броская, с яркими рыжеватыми волосами, красивая, с точеной фигуркой, модно одетая, Люба казалась необыкновенно артистичной".

Ее так все и звали - Любка-артистка! И сейчас она играла почти без перерыва. Даже наедине с матерью она не разрешала себе до конца выходить из роли.

Немецкие офицеры назначали ей свидание, провожали домой. Идя по улице под руку с офицером. Люба знала, что сейчас многие смотрят на нее с презрением и недоумением; как она могла? Такая хорошая была девчонка и вот...

Она ловила на себе презрительно-недоуменные взгляды, но улыбалась в ответ так, как могла только она: шаловливо, обаятельно, кокетливо. Девушка знала: игра стоила свеч. Ведь Люба могла легко проходить туда, куда не было доступа товарищам. А потом они вместе появлялись там, чтобы выполнить задание штаба.

Свой пистолет девушка на склад не сдавала - это было личное оружие, которое ей вручили в разведшколе, и на опасные задания Люба брала его с собой. А в фондах краснодонского музея лежит нож-финка - оружие, о котором никогда не скажешь, что оно принадлежало тоненькой весёлой девушке.

Арестовали Любу 8-ого января 1943 года в Ворошиловграде. Никто не знает, зачем она пошла туда после приказа штаба скрыться. Но привезли ее сначала назад в Краснодон, где били и пытали вместе с другими молодогвардейцами. Любу обвиняли не только в принадлежности к "Молодой гвардии": ее фамилия была в списках радистов, оставленных в Ворошиловграде, и фашисты пытались добиться сведений о спрятанной рации, сообщниках, о связях с нашей разведкой.

Как раз эти вопросы интересовали гестаповцев, специально приехавших в Краснодон из Ворошиловграда. Но, несмотря на нечеловеческие муки, Люба ни в чём не сознавалась, а подругам, сидящим с ней в камере, говорила: "Любка сумеет умереть честно".

Да, это её, Любку-артистку, отчаянную и бесстрашную девчонку судьба обрекла на целый месяц изуверских пыток, а это в два раза больше, чем досталось другим подпольщикам.

31 января, когда в Краснодоне расстреляли последнюю группу молодогвардейцев, Шевцову и еще трех ребят перевезли в Ровеньки. Любу поместили в мужскую камеру, где находилось уже 14 человек. Камера была сырая и тёмная и переполнена так, что мужчины даже лежали попеременно. К физическим мучениям фашисты прибавили моральные. Но Любка не унывала и не сдавалась.

Она не скрывала, что была партизанкой, но ни разу не обмолвилась о том, что была членом "Молодой гвардии". На допросах, где девушку избивали до потери сознания, Любка кричала: "Проклятые фашисты, полицейские гады, звери, подонки". Ругалась она и в камере.

Ею занимался сам начальник Ровеньковской полиции Орлов. Он впоследствии давал такие показания: "От Шевцовой требовалось указать место хранения радиопередатчика, которым она пользовалась для связи с Красной Армией. Шевцова в категорической форме отказалась давать показания и назвала нас извергами".

Да, Люба не церемонилась со своими палачами. Очевидцы рассказывали, что она пела песни, когда ее вели на допрос, ругалась, даже дралась. Били ее, она падала, поднималась и снова пела. Каждый вечер ее вызывали на допрос, а через 1,5-2 часа страшно избитую, вталкивали в камеру. Люба часто падала прямо у порога.

Через несколько дней ее перевели в женскую камеру.
Однажды вошел полицейский: «Шевцова, одевайся, пошли эвакуироваться на Луну".
Когда он вышел, Люба сбросила одежду, сняла теплое белье и сказала: "Возьмите кто-нибудь, мне оно уже ни к чему, а в камере холодно", затем накинула на маечку пальто, подбежала к стене и быстро-быстро стала писать записку огрызком карандаша: "Мама, я сейчас тебя вспомнила", обвела рамочкой и в другом месте написала еще. "Мамочка, прости меня, что я тебя не слушала".

Но в эту ночь ее не расстреляли. Любе еще два раза пришлось пережить, наверное, самое страшное: ожидание смерти. О чем она думала в эти последние дни? Вероятно, о жизни на свободе, которая раньше была просто жизнью, а теперь казалась счастьем. Конечно, хотелось Любе, хрупкой девушке, которую так и не смогли подчинить своей воле фашисты, крикнуть сквозь каменные стены всем живущим на воле: "Я не сдалась, никого не выдала, мне так хочется жить!"

Именно это она и сказала 9 февраля, прощаясь с девушками в камере перед тем, как ее повели на расстрел: "Передайте всем, что я люблю жизнь!".
Вот как вспоминали очевидцы о казни Любы Шевцовой - один из жандармов Шульц: "Стояла она, выпрямившись, с головы упал большой белый платок, открыв светлые волосы. Фромме подал сигнал, прозвучал залп: люди стали падать, только Шевцова стояла. Фромме подбежал ко мне: - В чем дело?
У меня отказал карабин. Фромме приказал стрелять".

Один из очевидцев С.В. Каралкин рассказывал: "Люба сорвала с себя пальто и шаль, разорвала маечку и крикнула: "Стреляйте!" Раздались выстрелы. Она пыталась еще что-то сказать, но запрокинулась и упала в яму".

А 14 февраля краснодонская земля была освобождена нашими бойцами. Люба и после своей смерти оставила тайну: при перезахоронении ее в братскую могилу, на груди девушки была обнаружена ладанка, в которой лежала молитва "Отче наш" и бумажка с двумя десятками букв - это был шифр, который до настоящего времени никто не смог расшифровать.
Любе Шевцовой было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.
________________________________________________________

Из статьи "КОРНИ МОЛОДОГВАРДЕЙСКОГО ПОДВИГА"
Галина ЧАПАНСКАЯ, музей «Молодая гвардия»
Газета «ИЖИЦА», 8 июня 2005 г.

ШЕВЦОВЫ
В отличие от Тюлениных семья Шевцовых была небольшой, в ней росла одна-единственная дочь Люба. Росла не избалованной, а трудолюбивой, отзывчивой и чуткой к чужому горю девочкой. Семья имела неплохой по тем временам достаток, однако это, как обычно в таких случаях происходит, не сказалось отрицательно на воспитании дочери.

Росла она, как говорится, в ласке и добре, и сама была ласковой и доброй, поскольку ценила родительскую заботу, знала о той суровой жизни, которую прожили в молодости отец и мать, видела, каким непосильным трудом создавалось благополучие семьи (отец работал в забое, ежедневно рискуя жизнью). Они рассказывали о себе, своей молодости, о том, как встретились и полюбили друг друга.

Многодетной семье, где родилась Ефросинья Мироновна, жилось очень тяжело. Отец умер, оставив пятеро сирот. Чтобы как-то прокормиться, в поисках лучшей доли ушла из дома Ефросинья. Попала из Ростовской области в Поволжье.

В тревожном восемнадцатом году она сражалась на Царицинском фронте. Все месяцы героической обороны провела среди бойцов, перевязывая раненых. Санитарка передвижного полевого госпиталя, она не раз получала благодарности от командования за старательность, удивительную смелость. Не думала тогда, что именно там повстречает свою единственную любовь, свою судьбу - Григория Шевцова. Приметил он тоненькую, похожую на березку, проворную санитарку, когда приходил сменить перевязку на раненой руке. А потом, когда уже и рана зажила, зачастил Григорий к палатке с красным крестом. Был он человеком суровым, обветренным войной.

В начале 1920 года Григорий и Ефросинья поженились. Царицын-Симбирск-Тамбов-Самара - вот этапы боевого пути воинской части, вместе с которой прошли молодые Шевцовы: он с винтовкой, а она - с санитарной сумкой. Они прожили вместе дружно и долго. Если бы не тяжелая утрата - потеря единственной дочери Любы, жить бы им да жить. Но горе подкосило силы. Ефросинья Мироновна умерла в 1972 году, а через пять лет - Григорий Ильич.

Но осталась добрая и светлая память о родителях Любы Шевцовой в сердцах тысяч школьников, юношей и девушек, всех тех, кому рассказывали они о Любе и ее товарищах во время волнующих встреч, проходивших не только в Краснодоне, но и других городах страны, тех, кто близко их знал. Побывала она в Ростове, Душанбе, Оренбурге, Томске... Встречи с родителями Л.Шевцовой и других молодогвардейцев запомнились многим на долгие годы. Они войдут в славную летопись молодогвардейского подвига.

Полностью статью читайте ЗДЕСЬ
______________________________________________________________

Из архива А.А. Фёдорова

В. ПРУСАКОВ
Курск.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЛЮБЫ ШЕВЦОВОЙ

Находка в архиве
Просматривая многочисленные документы о действиях партизан в тылу врага, я увидел донесение, подписанное разведчицей Настей Пикаловой. Читаю строку за строкой и вдруг встречаю имя Любы Шевцовой. Разведчица Пикалова рассказывала о последних днях ее жизни.
Вот это донесение:
«...30 октября 1942 года я, Попова Мария Дмитриевна, и Заболоцкая Софья Степановна получили задание перейти линию фронта и направиться в тыл немцев в районе Верхне-Фоминской. Мы перешли линию фронта, и утром нас задержали румынские офицеры. После обыска нас направили в хутор Средне-Царицинский и сдали в жандармерию, где неоднократно допрашивали. Затем отправили в Каменск, а 24 декабря в Ровеньки, где румынская жандармерия передала нас в гестапо... В Ровеньках я сперва находилась в здании гестапо, а затем нас перевели в помещение, где находилась городская полиция, но числились мы за гестапо. Здесь со мною под стражем со[27]держались Попова Мария, Заболоцкая Софья и Шевцова Любовь, которая себя называла себя партизанкой.
Люба жаловалась на работника полиции Орлова, который ее сильно избивал при допросах. Она мне сказала, что «если я останусь в Ровеньках, то от Орлова не будет пощады». Помню, в первых числах феврали 1943 года Люба возвратилась ночью с допроса сильно избитой. Шевцова мне рассказала, что ее избил Орлов. На окраине города Ровеньки Любу вместе с другими арестованными немцы расстреляли...»

Еще одно донесение
После долгих поисков удалось обнаружить и донесение Марии Поповой. Она более подробно описывала встречу с Любой Шевцовой:
«На мой вопрос, за что и при каких обстоятельствах она арестована, Люба сообщила, что состояла в краснодонской подпольной организации «Молодая гвардия», по заданию которой имела связь с ворошиловградскими партизанами. Арестовали ее полицейские у нее же в доме, причем при обыске обнаружили рацию, замаскированную в постели. После ареста содержали в краснодонской тюрьме, а затем перевели в ровеньковскую полицию. Допрашивали ее следователь полиции Белых и начальник ровеньковской полиции Орлов.
Через день или два после того, как Любу перевели от нас, меня направили в гестапо на уборку комнат, предназначенных для немецких летчиков. Там я встретила и Любу, она была в подавленном настроении. Во время уборки комнат она мне сказала, что ей не избежать смерти. На мой вопрос, почему она так думает, Люба ответила: «Вчера опять меня допрашивали Орлов и Белых, допрашивали упорно, а Орлов жестоко избил резиновой плеткой, нанес 25 ударов. Я думала, что пришел конец, однако отпустили, но, видимо, еще будут мучить. Они требуют от меня показаний...»
...Настя Пикалова, Мария Попова, Софья Заболоцкая... Как хотелось разыскать их, подробнее узнать о последних днях жизни Любы Шевцовой. Помог случай. Однажды в архиве я встретился с доцентом Курского педагогического института Баскевичем и рассказал о [28] найденных донесениях. Услышав имя Любы Шевцовой, он оживился.
- Знаете, несколько лет назад на экзаменах по литературе произошел такой случай, - сказал он. - Одной студентке надо было рассказать о книге «Молодая гвардия». Звали эту студентку Настя. Девушка прочла экзаменационный билет и замерла. Она произнесла лишь несколько слов: «С Любой Шевцовой я сидела в гестапо», - и расплакалась. Возможно, это и есть Настя Пикалова...

Письмо разведчицы
Я решил познакомиться со списками студентов Курского педагогического института за несколько последних лет. И вот радость: в числе выпускников 1952 года я встретил имя Анастасии Николаевны Пикаловой. Сейчас она преподает в Гостищевской семилетней школе Белгородской области. Не мешкая, послал ей письмо. Ответ прибыл обстоятельный.
«Тяжело вспоминать трудные дни своей жизни, - писала Анастасия Николаевна. - Я поступила так, как подсказала мне совесть. Так поступил бы каждый советский человек в тяжелую годину испытаний. Ничего особенного ни я, ни мои подруги, конечно, не сделали, но, попав в тяжелое положение, мы не склонились перед оккупантами, а доказали, что мы, советская молодежь, знаем, за что боремся, ради чего переносим все невзгоды».
«В последние дни января, - рассказывала далее Пикалова, - моих подруг повели на работу в гестапо, а меня вызвали на допрос. Вел его следователь Фетисов или Фирсов. Я сказала ему, что эвакуированная, назвала точно свой населенный пункт, просила дать возможность идти домой.
В этот день я увидела и Любу Шевцову... До сих пор помню ее лицо, локоны светлых волос, спущенные на плечи. Одета она была в длинный черный жакет, а сверху - темно-синее пальто. Тихонько она нам рассказала о подпольной организации, о том, что у нее взяли рацию, об арестах членов «Молодой гвардии». Ночью мы легли спать на нары, постелив мое пальто и укрывшись ее теплым. Но спать не пришлось. Вскоре ее позвали на допрос. Вел допрос изверг Орлов. Он ее сильно избил... Несколько дней нас водили на работу в гестапо. Улучив минуту, [29] чтобы не видели немцы, мы ей советовали бежать, так как она знает местность и легко найдет себе убежище. Но она считала, что ее повезут на допрос в Ворошиловград и по дороге она убежит. А вышло все иначе...
Утром 6 или 7 февраля вели группу арестованных на расстрел, в том числе и Любу Шевцову. Я услышала, как кто-то сказал: «Сегодня расстреливают настоящих людей».
14 февраля Советская Армия освободила Ровеньки. Вскоре я вернулась в родное село, на развалины родного дома, а потом прошла с Советской Армией путь до Праги».

«Передайте всем!..»
К сожалению, Анастасия Николаевна Пикалова не смогла сообщить адресов своих боевых подруг. Но она вспомнила, что Мария Попова жила до войны в Мантуровском районе, Курской области, а Соня Заболоцкая - в Прохоровском районе, Курской (ныне Белгородской) области.
Я связался по телефону с этими районами. Оказывается, Мария вышла замуж и учительствует в городе Губкине, Белгородской области, а Соня Заболоцкая, окончив харьковский институт, выехала в Тамбовскую область. Вскоре я встретился с Марией Дмитриевной Поповой, теперь уже Хахелевой. Не торопясь, начала она свой рассказ:
- Два раза я удачно сходила в разведку, а потом нас схватили фашисты. В тюрьме мы видели ужасы, мучения, издевательства над людьми. Бесстрашие и мужество незнакомых нам советских патриотов вселили силу и бодрость в наши сердца.
Всем нам троим Люба сообщила, что ее арестовали как партизанку. Она думала, что ее сразу расстреляют, как только выведут из краснодонской тюрьмы, а здесь, в Ровеньках, ее снова допрашивали и били. Я сама видела на лице девушки кровоподтеки.
Мы разговорились с ней. Люба сказала: «Передайте всем - я люблю жизнь... Впереди у советской молодежи еще не одна весна и не одна золотая осень. Будет еще чистое и мирное голубое небо и светлая, лунная ночь, будет очень и очень хорошо на нашей дорогой и близкой всем нам Советской Родине».
[29] Мария Дмитриевна умолкла. Каждый мускул ее лица дрожал. Она выпила глоток воды.
- Я видела, как эту отважную девушку-героиню вели на расстрел. Шли по двое. Впереди была Люба. Я никогда этого не забуду...
Я показал Марии Дмитриевне письмо, полученное мною от старшего агронома Софьи Степановны Заболоцкой. Увидела его Хахелева и заплакала от радости: боевая подруга нашлась!
В этом письме Софья Степановна сообщала:
«Однажды, когда мы вернулись с работы, увидели в своей камере новеньких. Мое внимание привлекла совсем молоденькая девушка, ее глаза были в слезах. Она рассказала, что сидит за отца, он - член партии. «Почему ты плачешь?» спросила я. Она ответила, что ее били. Здесь же в камере я увидела еще двух новеньких. Они сидели у окна. Это были Люба Шевцова и Рая. Несколько дней мы ходили вместе на работу, присматривали место для побега. Потом поменялись чашками - на память. С одного из допросов Люба не вернулась. От людей я узнала, что ее посадили в ту самую камеру, где мы раньше находились. Это ужасная камера, пол там холодный, как лед. Нам-то было не так трудно, ведь нас было трое, а она одна. Потом мы видели, как Любу вели на расстрел, Она шла впереди. Руки были назад, а вид совсем спокойный...»
...Вот что вспоминают подруги-разведчицы. Из их рассказов вырисовывается мужественный образ девушки из Краснодона, отдавшей свою жизнь за счастье советских людей.
______________________________________________________________

Из книги "Огонь памяти". Всю книгу читайте здесь

ЛЮБОВЬ ШЕВЦОВА

И вспомнилась мне девушка иная,
Как шла ночами долгими одна,
Плясала, пела в клубе, озорная,
Любовью неземной озарена.
Михаил Луконин
"Здравствуйте, мамочка и Михайловна. Мамочка, Вам уже известно, где я нахожусь... Прости меня за все, может быть, я тебя вижу в последний раз, а отца, наверное, не увижу... Не обижайтесь, с тем до свидания. Твоя дочурка Любаша".
Прочитав эту предсмертную записку Любови Шевцовой, невольно задаешься вопросом: неужели это та самая Люба, которую Александр Фадеев назвал "Сергеем Тюлениным в юбке"?! Та неугомонная плясунья и певунья, которую и сейчас в Краснодоне вспоминают как "Любку-артистку"? Та ли это Шевцова, что, по воспоминаниям очевидцев, даже в холодных фашистских застенках не падала духом, подбадривала и успокаивала других, а своей дерзостью и строптивостью приводила в растерянность своих мучителей и палачей?
И все-таки это она, та самая бесстрашная Любка, Любаша, Любовь Григорьевна Шевцова, член штаба "Молодой гвардии", радистка разведывательно-диверсионной группы "Буря", оставленной органами НКВД в оккупированном Ворошиловграде.
Когда она писала эти строки, то знала наверняка, что жизнь ее исчисляется уже не днями и часами, а минутами. А ей всего лишь восемнадцать! Возраст, когда жизнь еще только по-настоящему начинается. Все еще могло быть впереди: и любовь, и сцена, и слава... А, главное, она единственная дочь у матери. Как пожалеть свою добрую маму? Чем поддержать, облегчить ее горе? Только покаявшись, повинившись перед ней.
"Мамочка, прости меня за все... Прости меня... Прости..."
Люба сумела передать домой записку. Передала из ровеньковской тюрьмы через свою землячку Раису Лавренову, которой вскоре удалось бежать. Позже Раиса Ивановна рассказывала: "Любе гитлеровцы велели собираться с вещами... Мы все поняли, что она больше не вернется, ее расстреляют... Она быстренько написала записку и оставила мне, надеясь, что, может быть, мне удастся передать ее... На третий день после прихода в Краснодон я отнесла записку Ефросинье Мироновне... Очень тяжело перенесла она смерть любимой дочери... все расспрашивала подробности последних дней жизни Любы…
Ефросинья Мироновна впоследствии много сделала для того, чтобы о ее дочери знали как можно больше и подробнее. Она бережно хранила каждый листочек, каждую вещицу, принадлежавшие когда-то Любаше, дорожки и салфетки, вышитые ею под руководством бабушки, хорошей мастерицы и рукодельницы. Рисунки для вышивки Люба снимала с полевых цветов, которые домой привозила охапками, отбирала лучшие и самые красивые.
Мама собрала ее снимки, хотя их оказалось совсем мало, нашла и другие семейные фотографии и все сложила в альбом. В дом стали приезжать экскурсанты. Ефросинья Мироновна их всегда привечала, приглашала зайти, угощала чаем, а потом рассказывала. Она была прекрасным рассказчиком, и говорить о дочери могла бесконечно:
"Люба была боевой и веселой девочкой, одной из первых на уроках физкультуры и в спортивных соревнованиях, на воскресниках, на посадке городского парка и на занятиях по биологии. Как-то Люба посадила больше всех деревьев, и ей дали в награду три молоденьких клена. Два деревца она посадила под окнами своего дома, а третий отдала соседке. Посаженные Любой клены стали уже большими и развесистыми деревьями. В жаркие летние дни мы с Григорием Ильичом отдыхаем в их тени".
Затем обязательно фотографировались, завязывалась переписка с далекими и близкими друзьями. Все, что дарили или присылали (письма, фотографии, сувениры), тоже бережно складывалось в папки или ставилось на стол, на полки шкафа. Постепенно квартира превратилась в мини-музеи.
Ефросинья Мироновна часто выезжала за пределы Краснодона по приглашению школьных и рабочих коллективов, там тоже состоялись искренние встречи, душевные разговоры. И снова воспоминания, воспоминания... "Расскажите, какой она была, Ваша дочь". Она неторопливо, спокойно, негромким голосом, но так, чтобы слышали все, рассказывала: "Живая, энергичная. Люба всегда была чем-то занята: то учила уроки, декламируя стихи, то мыла полы в комнатах, напевая "Идем, идем, веселые подруги", то любила лапшу месить и так меленько крошить. Люба не была красавицей, но привлекала к себе взоры каким-то светлым и радостным сиянием улыбки, шуткой и веселым своим характером. Локоны светло-русых волос красивого золотистого оттенка. На симпатичном белом лице, которое никогда не загорало, - голубые глаза. "Они у тебя просто цветут, как пролески, - удивлялась ее тетя, - открытые и чистые". Черные брови и длинные, как будто кверху загнутые, ресницы и под глазами - маленькие-маленькие конопушечки. Вот портрет Любы".
Люба мечтала стать артисткой. Послала запрос в Ростовский театральный техникум, откуда ей ответили, что можно присылать документы. При этих словах Ефросинья Мироновна всегда вздыхала: мол, не получилось... А ведь у "доченьки моей" были прекрасные способности. Она хорошо пела, играла на гитаре. Никогда в жизни никто не видел ее сердитой. Все с улыбкой, с шуткой, с танцем! Вместе с друзьями занималась в кружке художественной самодеятельности школы № 4, посещала балетную студию при клубе имени Ленина, участвовала в агитбригаде клуба имени Горького.
К слову, сама Ефросинья Мироновна тоже была общительным, веселым человеком, с юмором. Умела пошутить, да так тонко, что, может быть, не сразу сообразит человек, в чей огород камешки. Ее тоже никто никогда не видел сердитой, хотя испытаний в ее жизни и повода для тяжелых переживаний было предостаточно. Но она все как-то добром к людям, с материнской заботой. Повязывает, бывало, пионерский галстук девочке или мальчишке, а сама обязательно о чем-то участливо спросит, пожелает хорошо учиться и быть здоровым и непременно скажет: "Берите пример с Любы Шевцовой".
3 апреля 1942 года Люба стала курсантом Ворошиловградской школы подготовки партизан и подпольщиков. Здесь она получила специальность радистки. "Мне писала, что учится на курсах фельдшеров. И только значительно позже, уже после ее смерти, я узнала, что она училась в партизанской школе вместе с Володей Загоруйко, Сережей и Васей Левашовыми".
После окончания учебы девушку оставили для работы на оккупированной территории. В ее обязанности входило осуществление связи с одной из подпольных групп Ворошиловграда и передача в Центр разведданных. В средине августа в связи с провалом явочной квартиры возникла опасность ареста Шевцовой. После безуспешных попыток наладить связь с руководителем группы, она вынуждена была уйти в Краснодон.
Примерно через неделю после того, как немцы заняли Краснодон, Люба пришла домой. Ее вызвали в полицию.
- Ну что? - спросила я, когда она возвратилась.
- Отбрехалась, - ответила Люба. - Сказала, что училась, а потом работала в одном из военных госпиталей. Когда Красная Армия стала отступать, нас распустили по домам, вот я и явилась в Краснодон".
Здесь, в родном городе, Люба быстро влилась в молодежное подполье. Ефросинья Мироновна вспоминала, что к ним зачастили товарищи Любы: Сережа Тюленин, Женя Мошков, Толя Попов, Ваня Туркенич, Ваня Земнухов, Виктор Третьякевич. Кого-то мать знала еще с довоенных лет, кого-то видела впервые. Они играли, пели и танцевали, репетируя перед выступлениями в клубе, куда устроились на работу, чтобы спастись от угона в Германию.
Иногда Люба по несколько дней не бывала дома. Потом, врываясь вихрем, на ходу объясняла, что была в Миллерово или других местах. Что она там делала, мать не знала. Но перед поездкой всегда хорошо одевалась и брала с собой небольшой чемоданчик. Однажды она ездила со своей родственницей. При встрече с немцами Люба назвалась дочерью заводчика, а свою спутницу отрекомендовала прислугой. Эта женщина долго вспоминала необычное путешествие в офицерской машине.
"Я не знала в то время, что Люба оставлена на подпольной работе, что у нее имеется спрятанная в Ворошиловграде рация. Мне не приходило в голову, что она связная подпольной организации и разведчица. Я и сейчас удивляюсь, сколько потребовалось выдержки и силы воли моей веселой и общительной дочери, чтобы не рассказать об этом своей матери. Если нужно - она умела молчать". После провала и первых арестов Люба сказала, что не может бросить в беде своих товарищей, быстро собралась и уехала в Ворошиловград. Там ее арестовали, ибо давно разыскивали эту "советскую радистку". Затем перевезли в краснодонскую тюрьму.
"К нам пришли немцы и полицейские и привели с собой Любу. Переодеваясь за шкафом, она успела шепнуть мне: "То, что в чемодане, сожги..." Увели ее, а я сразу за чемодан. Раскрыла - а там пачки бумаги, перевязанные шпагатом. Быстро побросала их в печь... Не успело все сгореть, вновь стучат полицейские. Сделали обыск, но ничего не нашли. Не догадались они заглянуть в печь - там еще тлела пачка бумаги. После оказалось, что чемодан принадлежал Жоре Арутюнянцу, в нем были готовые листовки".
Любу вместе с другими подпольщиками Семеном Остапенко, Дмитрием Огурцовым, Виктором Субботиным отправили в Ровеньки, где находилось окружное отделение гестапо. На допросах подвергли пыткам, добиваясь признаний в связях с подпольщиками. Вконец измученная, Люба собрала последние силы, чтобы крикнуть палачу. "Молодая партизанка я, понимаешь, гад!"
Уже точно зная, что будет расстреляна, Люба снова обратилась к самому дорогому человеку. На покрытой серой изморозью стене камеры она нацарапала: "Мама, я тебя сейчас вспомнила. Твоя дочурка Любаша. Прошу простить меня. Шевцова. Взяли навеки. 7.02.43 г."
Любу расстреляли 9 февраля 1943 года в Гремучем лесу в Ровеньках.
Ольга Бондарь, учитель, г. Первомайск,
участница областного конкурса
"Какой ценой завоевано счастье"

БЕССМЕРТНЫЙ ПОДВИГ ЮНОСТИ
Степное приволье. Рощи по берегам Каменки и Северского Донца. В обрамлении терриконных пирамид город в кудрях садов. Это Краснодон. Обычный шахтерский городок, каких в Донбассе множество. Но этот город известен во всем мире благодаря бессмертному подвигу юности.
Квадраты строгих бетонированных плит выводят из парка на центральную площадь. В тени деревьев - черный мрамор могильной плиты. Гранитная стела: скорбящая мать плачет над детьми. И негасимый огонь печали, памяти и бессмертия.
Молодогвардейцы... Они любили жизнь. Они ненавидели смерть. Они восстали против нее и обрели вечность.
О подвиге юных героев мир узнал благодаря роману Фадеева "Молодая гвардия". Писатель получил много откликов, особенно от молодежи. Ведь этот роман в первую очередь предназначен для молодежи. И не обязательно быть поставленным в исключительные условия, чтобы проявить стойкость и мужество. Все эти качества могут быть проявлены и в повседневности.
Юноши и девушки предстают перед нами во всем своеобразии своих характеров. Образ Любови Шевцовой - один из самых ярких и выразительных. Он надолго врезается в память, заставляет задуматься и долго сожалеть о том, что так рано оборвалась жизнь этой удивительной девушки. А ведь жизнь ее могла быть долгой и счастливой. И, может быть, сбылась бы ее мечта, и стала бы она известной артисткой. Но судьба распорядилась иначе.
А какой же была Люба в жизни? По словам матери, красавицей Любу не назовешь, но привлекала она какой-то радостной улыбкой, веселым своим характером. Светло-русая, с кудрями золотистого оттенка, голубоглазая, как будто небо отражалось в них; черные брови, длинные изогнутые ресницы - вот такая была Любаша... В семье она была одна и росла бедовой девчонкой. В четвертом классе за одной партой сидела с Сергеем Тюленины м. Ее прозвали "Тюленин в юбке". Рассадили их быстро, потому что соревновались, кто лучше из рогатки стреляет.
Непоседливая была, энергичная. А хозяйка хорошая - и шила, и готовила, и убирала и все пританцовывала, напевала: "Идем, идем, веселые подруги".
В начале войны много красноармейцев становилось на постой в доме Шевцовых. Люба им покоя не давала, просила научить стрелять ее и подруг. Как-то молоденький сержант разбирал для девушек маузер и случился выстрел. Звякнула пуля о стенку и отскочила прямо в ногу Любе. Едва подлечившись, подалась, прихрамывая в Ворошиловград, будто бы на фельдшера учиться. И только после войны выяснилось - на курсы разведчиков попросилась.
Часто мимо дома гнали пленных, и Люба откуда-то знала, куда будут идти и кто будет в охране - немцы или румыны. С румынами было легче дело иметь. К соседкам прибегала: "Тетки, по кладовкам поскребите, наших ведут!" Сама быстренько блинов из кукурузы напекла. Ведут наших - Люба на улицу, в толпу бросается, обнимает пленного и голосит: "Ой, братик родненький, ой, отпустите его домой, а то не будет вам счастья". Так и уговорила румынов. Много раненых с друзьями Люба спасла.
Часто по ночам ее не было дома. И стали люди говорить, что гуляет она с немцами. А она говорит, что отца по лагерям ищет. Очень Люба переживала по поводу этих разговоров, но и намека на подполье не подала. Однажды нагримировалась и сказала, что идет выступать в клуб. Вернулась поздно. А днем стало известно, что дотла сгорела биржа. Затем Люба исчезла. И вскоре люди стали поговаривать, что какую-то артистку из Ворошиловграда привезли, рацию прятала.
О чем думала Люба в последние минуты жизни? Наверное, о счастливом будущем, ради которого она и ее товарищи отдавали свои молодые жизни. Ведь многие из них только что закончили школу-десятилетку. Не успели они насладиться своей молодостью.
______________________________________________________________

Из книги "Молодая гвардия" (сборник документов и воспоминаний о героической борьбе подпольщиков Краснодона в дни временной фашистской оккупации (июль 1942 - февраль 1943) - на русском языке. - 1961 г.

ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА № 36 ЗАСЕДАНИЯ БЮРО КРАСНОДРНСКОГО РК ЛКСМУ
6 февраля 1942 года

Слушали: Прием в ряды ВЛКСМ тов. Шевцовой Любови Григорьевны, рождения 1924 года, образование - 7 классов.
Постановили: Принять в ряды ВЛКСМ Шевцову Л. Г.
Секретарь РК /1КСМУ (Подпись)
Луганский областной партийный архив.

ПЕРЕДАЙТЕ ПРИВЕТ ВСЕМ, ВСЕМ...
Записка, переданная из тюрьмы Любой Шевцовой
Январь 1943 года
Здравствуйте, мамочка и Михайловна!
Мамочка, вам уже известно, где я нахожусь...
Прости меня за все, может быть, я тебя вижу в последний раз, а отца уж наверно не увижу.
Мама, передайте привет тете Маше и всем, всем... Не обижайся, с тем до свидания. Твоя дочурка Любаша.
Архив ЦК ВЛКСМ.

ВЗЯЛИ НАВЕКИ
Надпись на стене камеры в Ровеньках, сделанная Любой Шевцовой
(Текст надписи сделан на стене карандашом. Переписан для архива членом комиссии ЦК ВЛКСМ
в июле 1943 года).
7 февраля 1943 года.
Мама, я тебя сейчас вспомнила.
Твоя Любаша.

Прошу простить меня. Взяли навеки.
Шевцова.
Архив ЦК ВЛКСМ.

ЧАСТУШКИ ЛЮБЫ ШЕВЦОВОЙ
Люба в тюрьме старалась поднять дух арестованных товарищей. Она сочиняла и пела такие частушки:

«Клейст поехал на Моздок,
Да хреновый был ездок,
Подвела его кобыла,
До могилы дотащила.

Молодогвардейцы веселы,
Головы не вешали,
Наша армия идет,
Полиции головы оторвет».
Архив ЦК ВЛКСМ.
______________________________________________________________

Спасибо за статью Наталье Малясовой

Дата выхода статьи и название газеты неизвестны, год, видимо, 1984.

Людмила ШУЛЬЖЕНКО
«...Их выводили небольшими партиями и сбрасывали
в шурф по одному. И каждый, кто мог, успевал сказать
те несколько слов, какие он хотел оставить миру».
Александр Фадеев «Молодая гвардия»

КАК МОЛОДЫ ВЫ БЫЛИ!
Отрывок из статьи

...«ПЕРЕДАЙТЕ ВСЕМ: Я ЛЮБЛЮ ЖИЗНЬ...»

Пожалуй, в этих словах, сказанных Любовью Шевцовой перед расстрелом, выражена главная суть ее характера.

Из воспоминаний матери Ефросиньи Мироновны Шевцовой:
«...Люба родилась 8 сентября 1924 года, на Изваринском руднике, где ее отец Григорий Ильич в то время работал забойщиком. Через три года наша семья переехала в Краснодон.
...Боевая и веселая девчонка. Люба была первой на уроках физкультуры и спортивных соревнованиях, на воскресниках и в колхозе, и на шахте, на посадке городского парка, и на занятиях по биологии. На посадке городского парка Люба была первой по количеству посаженных деревьев, и ей дали как награду три молоденьких клена, которые она принесла домой. Два деревца она посадила под окнами своего дома, а третье отдала соседке. Любою посаженные клены стали большими развесистыми деревьями...
...Однажды мы купили Любе хорошие туфельки. Но из школы она возвратилась в рваных тапках.
- Любочка, - спрашиваю, - а где же туфли?
- Ой, мамочка, знаешь, я их дала Нине. Она сиротка, у нее никого нет... а у меня ведь есть другие туфельки, пусть старые...
Увлекаясь естествознанием, Люба заботливо ухаживала за цветами и подопытными растениями на школьном опытном поле. Воспитывала ежа Мишку и черепаху Улиту. Они так привыкли к Любе, что немедленно являлись, едва Люба усаживалась за стол завтракать.
- Мамочка! И они хотят кушать, - смеясь, говорила Люба и наливала молоко...
...Люба не была красавицей, но привлекала к себе взоры каким-то светлым и радостным сиянием улыбки, шуткой и веселым своим характером. Локоны светло-русых волос красивого золотистого оттенка на симпатичном белом лице, которое никогда не загорало, голубые глаза. «Они у тебя просто цветут, как пролески!» - удивлялась ее тетя.
...Черные брови и длинные, как будто кверху загнутые ресницы. А под глазами на нижних веках маленькие-маленькие конопушечки - вот портрет Любы».
...Редко кто в Краснодоне называл ее Люба или Любовь. Любка Шевцова, Любка-артистка. Под этими именами ее, отчаянную, дерзкую, веселую, острую на язык, знали любили все. Выступает ли агитбригада, балетный кружок, струнный оркестр - всюду и Любка-артистка. Любе нравилось, что ее так зовут, она мечтала стать профессиональной актрисой, даже послала запрос в театральное училище, ей пришел ответ, чтобы высылала документы. Но... через 4 дня началась война.
«...Грянула война. Мы точно не знали, где наша Люба... «Мама - сказала Люба, прощаясь с нами, - знай, ваша Любка нигде не пропадет!».
Знали мы, что Люба везде сумеет постоять за себя: была она боевая и смелая, не боялась, как говорится ни тучи, ни грому. В темную ночь она могла пойти сама куда надо было. Умела она стрелять из пистолета и винтовки, вертелась на турнике, состязаясь с товарищами и ловкости была крепкая и выносливая...»
В начале войны на Украине открылась школа разведчиков-радистов. Вот заявление Любови Шевцовой - пожелтевший листок из школьной тетрадки с летящим веселым почерком.
«Прошу начальника НКВД принять меня в школу радистов, так как я желаю быть радистом нашей Советской страны, служить честно и добросовестно. И по окончании этой школы, я обязуюсь выполнять все задания в тылу врага и на фронте. Гордо и смело выполнять боевые задания Родины.
Прошу не отказывать в моей просьбе.
Шевцова
31.03.42 г.»
Для связи по радио с разведцентром Л. Шевцовой был присвоен корреспондентский номер 314. Перед отправкой в тыл противника она дала клятву. Вот она.
«...Буду смелая, дисциплинированная, решительная и беспощадная к врагам.
Я клянусь всеми средствами помогать Красной Армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя своей крови и своей жизни. Я буду до конца жизни верна своей Родине и партии».

Из воспоминаний Нехвядович Зинаиды Трофимовны:
«Люба поражала меня своей непосредственностью. Она была смелой, решительной, дерзкой.
Вся броская, с яркими рыжеватыми волосами, красивая, с точеной фигуркой, ладно одетая. Люба казалась необыкновенно артистичной. Я постоянно поражалась ее отчаянности. Она вертелась перед немцами: пела, плясала. Особенно мне запомнились две строчки одной из Любиных «песен», которые чаще всего она пела немецким офицерам и солдатам:
«Вышел в степь донецкую
фриц с одной ногой!»
И фашисты, не понимавшие ни единой строки песни, были в восторге от Любаши, бурно аплодировали ей, задаривали шоколадом.
Летом-осенью 1940 г. в Краснодоне начали появляться листовки с сообщениями о положении на фронтах. В канун 25-й годовщины Октября в городе были вывешены красные флаги. Один из них - на школе № 4. Сгорела биржа труда.
Я догадывалась, что Шевцова была причастна к антифашистской борьбе».

Из воспоминаний матери Ефросиньи Мироновны Шевцовой:
«...Когда были арестованы многие молодогвардейцы я просила Любу скрыться. Но Люба не согласилась. Она сказала, что не может бросить в беде своих товарищей, быстренько собралась и уехала в Ворошиловград попросить помощи «Молодой гвардии», попавшей в беду. Но там Люба была арестована... Палачи подвергали Любу зверским истязаниям... вырезали на спине Любы звезду, избивали ее плетьми от электрического провода...»
Надпись на стене камеры в Ровеньках, сделанная Л.Шевцовой:
«Мама, я тебя сейчас вспоминала.
Твоя Любаша
Прошу простить меня. Взяли навеки.
Шевцова. 7 февраля 1943 г.»

«...Любу Шевцову мучили еще до седьмого февраля, все пытаясь добыть у нее шифр и радиопередатчик. Перед расстрелом ей удалось переслать на волю записку матери:
«Прощай, мама, твоя дочь Люба уходит в сырую землю».
Когда Любу вывели на расстрел она запела одну из самых своих любимых песен:
На широких московских просторах...
Ротенфюрер СС. ведший ее на расстрел, хотел поставить ее на колени и выстрелить в затылок, но Люба не стала на колени и приняла пулю в лицо».
Александр Фадеев «Молодая гвардия»...

Всю статью читайте ЗДЕСЬ