Марія Георгіївна Димченко народилася 5 лютого 1902 року на Кам'янському руднику, в місті Кадіївці, в сім'ї робітника-шахтаря.
З 1929 року вона жила в Краснодоні, працюючи в галузі народної освіти і охорони здоров'я.

У 1941 році Марія Георгіївна вступила в партію. Навесні 1942 року вона дала згоду лишитися у ворожому тилу для організації боротьби з окупантами.

За вказівкою керівництва підпілля Димченко, як комуністка, стала на облік в поліцію для розвідування дій жандармерії і гестапо в окупованому місті.

Заарештована на початку січня, Димченко після жорстоких катувань була скинута в шурф шахти № 5. Поховали її на центральній площі міста Краснодона у братській могилі героїв «Молодої гвардії».

 

 

Мария Георгиевна Дымченко родилась 5 февраля 1902 года на Каменском руднике в городе Кадиевка в семье рабочего-шахтера.
С 1929 года жила в Краснодоне, работая в области народного образования и здравоохранения.

В 1941 году Мария Георгиевна вступила в партию. Весной 1942 года она дала согласие остаться во вражеском тылу для организации борьбы с оккупантами.

По указанию руководства подполья, Дымченко как коммунистка стала на учет в полицию для разведывания действий жандармерии и гестапо в оккупированном городе.

Арестованная в начале января, Дымченко после жестоких пыток была сброшена в шурф шахты № 5. Похоронена на центральной площади города Краснодона в братской могиле героев «Молодой гвардии».

 

 

 

 

20 июля 1942 года Краснодон оккупировали немецкие войска. Мы с сестрой Марией Георгиевной Дымченко не могли эвакуироваться из-за маленьких детей. Нельзя без ужаса вспоминать те страшные дни.

Как только пришли фашисты, Мария Георгиевна была арестована и просидела в гестапо три дня. Позже ее освободили, обязав ежедневно являться в полицию для регистрации.

Однажды, беседуя со мной, Мария сказала: «Не думай, что мы одиноки. Есть люди, которые находятся в Краснодоне и думают о нас».
От Марии я узнала, что у нас в Краснодоне работала подпольная партийная организация, в которой состояла и. она. Впервые я увидела около своего дома Лютикова в августе 1942 года. Вскоре он стал заходить к нам в дом очень часто. 

Однажды Мария спросила меня, не возражаю ли я, если у меня в доме будут собираться наши товарищи. У нее на квартире это было опасно, так как она состояла на учете в полиции. Я дала согласие. Подпольщики  собирались у меня несколько раз.  Хорошо помню одно собрание в октябре 1942 года. На нём присутствовали Лютиков, Бараков, Дымченко, Артемов и еще один фронтовик, фамилию которого я  не знала. 

Обсуждались вопросы подготовки к празднованию  25-ой годовщины Великой Октябрьской социалистической 'революции. Было решено вывесить флаг на школе имени Ворошилова, на здании дирекциона, расклеить и разбросать листовки в городе и близлежащих шахтных поселках. Моей сестре дали задание во время регистрации в полиции внимательно прислушиваться к тому, что у них происходит.

На втором собрании, в декабре, присутствовали те же товарищи. Обсуждался вопрос о доставке оружия и взрыве дирекциона.
Подводу взяли в совхозе «Труд горняка». Отправлялись утром из моей квартиры. На подводе был уголь. Его обменяли на зерно, в котором и спрятали оружие.

Дирекцион предполагалось взорвать во время банкета. Но затем решили не делать этого. Текст листовок приносил к нам Артемов, а моя сестра их переписывала и распространяла в Краснодоне...

5 января 1943 года был арестован Лютиков, а 9 января вечером арестовали Марию Дымченко, двух братьев Артемовых и других товарищей.

Из тюрьмы Мария передавала нам записки, в которых все время писала о скором освобождении.

В последней записке она сообщила, что их, очевидно, расстреляют, и просила нас не забывать ее детей, которые остались без отца и без матери. «В случае чего, - писала она, - наших детей воспитает Советская власть, а нам надо бороться до победного конца».
16 января 1943 года, когда я принесла в тюрьму передачу для Марии, ее там уже не было. Вместе с другими коммунистами-подпольщиками она была расстреляна и сброшена в шурф шахты № 5.

 

Молодогвардейцы: Биографические. очерки о членах Краснодонского партийно- комсомольского подполья /
Сост. Р. М. Аптекарь, А. Г. Никитенко - Донецк: Донбасс, 1981. 

М. Г. Дымченко родилась 12 марта 1902 года в городе Кадиевке (ныне г. Стаханов) Ворошиловградской области в семье фельдшера.
В 1930 году М. Г. Дымченко переехала в город Краснодон, работала в системе народного образования. После окончания медицинских курсов в 1938 году заведовала фельдшерским пунктом на шахте, а через год ее утверждают инспектором охраны материнства и детства при райздравотделе.

В апреле 1941 года первичная партийная организация райисполкома принимает М. Г. Дымченко кандидатом в члены КП(б)У.
Накануне войны трагически погиб муж Марии Георгиевны. Оставшись с двумя несовершеннолетними сыновьями, она продолжает работать, активно участвует в общественной жизни города. Ее избирают депутатом городского Совета.

Весной 1942 года М. Г. Дымченко дала согласие остаться во вражеском тылу для участия в борьбе с фашистами. В период оккупации Краснодона она стала членом Краснодонского партийного подполья.

Мария Георгиевна принимала участие в совещаниях коммунистов, которые несколько раз проходили на квартире ее сестры - Инны Георгиевны. "Хорошо помню одно собрание в октябре 1942 года, - вспоминает Инна Георгиевна.- Обсуждались вопросы подготовки к празднованию 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Было решено вывесить флаги на школе имени К. Е. Ворошилова, на здании дирекциона, расклеить и разбросать листовки в городе и близлежащих шахтных поселках... На втором собрании, в декабре... обсуждался вопрос о доставке оружия и взрыве дирекциона".

М. Г. Дымченко распространяла листовки в населенных пунктах Краснодонского района, собирала оружие и медикаменты, проводила массово-политическую работу, среди населения, призывая срывать мероприятия оккупационных властей по восстановлению шахт, заготовке продуктов, ремонту мостов.

По заданию подполья Мария Георгиевна, как коммунистка, стала на учет в полиции. Регулярно являясь на регистрацию, она должна была внимательно прислушиваться и присматриваться к тому, что там происходило, и о своих наблюдениях докладывать руководству подпольной организации.

9 января 1943 года М. Г. Дымченко была арестована и подвергнута жестоким пыткам. За день до казни, 14 января, она сумела передать на свободу записку: "Дорогие сестры! Вернуться домой надежды нет. Нас должны расстрелять, жаль детей. Берегите моих детей, так как они останутся без отца и матери...

Наши скоро вернутся. Мы будем бороться до конца..."

Похоронена мужественная коммунистка в братской могиле героев на центральной площади города Краснодона.
Мария Георгиевна Дымченко посмертно награждена орденом Отечественной войны 1-й степени.

 

 

 

Мария Георгиевна Дымченко родилась 5 февраля 1902 года на Каменском руднике в городе Кадиевке в семье рабочего-шахтера.
С 1929 года жила в Краснодоне, работая в системе народного образования и здравоохранения.

В 1941 году Мария Георгиевна вступила в партию. Весной 1942 года она дала согласие остаться во вражеском, тылу для организации борьбы с оккупантами.

По указанию руководства подполья Дымченко как коммунистка стала на учет в полицию для разведывания действий жандармерии и гестапо в оккупированном городе.

Арестованная в начале января Дымченко после жестоких пыток была сброшена в шурф шахты № 5. Похоронена на центральной площади города Краснодона в братской могиле героев «Молодой гвардии».

 

 

Мария Георгиевна Дымченко родилась 12 марта 1902 года на Каменском руднике в городе Кадиевке Ворошиловградской области, в семье фельдшера.

В 1930 году М. Г. Дымченко переехала в Краснодон, работала в системе народного образования. 

В 1938 году после окончания медицинских курсов была назначена заведующей фельдшерским здравпунктом на шахте, а через год ее утверждают инспектором охраны  материнства и детства при райздравотделе.

Мария Георгиевна являлась депутатом городского Совета. В апреле 1941 года первичная партийная организация райисполкома принимает ее кандидатом в члены партии. Накануне войны трагическипогиб муж Марии Георгиевны. Оставшись с двумя несовершеннолетними сыновьями, она продолжает работать, активно участвует в общественной жизни города.

Весной 1942 года М. Г. Дымченко дала согласие остаться во вражеском тылу для организации борьбы с фашистами. Она стала членом краснодонского партийного подполья, которое возглавил Ф.  П. Лютиков. В период оккупации коммунистка подпольщица участвовала в собраниях, на которых решались вопросы, связанные с доставкой оружия, организацией восстания. Она являлась инепосредственным исполнителем многих операций: распространяла листовки в населенных пунктах Краснодонского района, собирала оружие и медикаменты. По указанию руководителей подполья Мария Георгиевна как коммунистка стала на учет в полиции, ежедневно являясь для отметки, чтобы иметь возможность легально следить за намерениями оккупантов.

9 января 1943 года М. Г. Дымченко была арестована и  брошена в фашистскую тюрьму. 

15 января после жестоких пыток казнена у шурфа шахты № 5. 

Похоронена в братской могиле героев Краснодона на центральной площади города. 

 

 

Записка Марии Георгиевны Дымченко из тюрьмы:

Дорогие сёстры!
Вернуться домой надежды нет. Нас должны расстрелять, жаль детей. Берегите моих детей, так как они останутся без отца и матери. я не теряю надежды и уверена, что их воспитает Советская власть, так же, как воспитала меня. Наши скоро вернутся. Мы будем бороться до конца...
Хочется жить. берегите себя.

14 января 1943 г.
Мария.

 

 

 

 

В январе 1943 года фашисты казнили героев краснодонского подполья. Местом гибели стал шурф шахты № 5. где теперь установлен мемориальный комплекс «Непокоренные».

 

О мужестве и стойкости патриотов рассказывают многие архивные документы. Но самыми убедительными свидетельствами высокого человеческого духа и несгибаемости являются последние слова узников, обращенные к живым: это надписи на тюремных стенах и записки на обрывках бумаги. В них подкупает искреннее желание успокоить своих близких, оградить их от душевной боли за них. Поэтому и нет в этих строках панических ноток, безнадежности, пессимизма. Тон бодрый, часто даже обычный, без эмоций.
Возможно, нынешнему молодому человеку он покажется несколько наигранным, а отдельные фразы - выспренными. Но это не так.
За этими фразами, иногда, быть может, и лозунговыми, тщательно скрываются истинные чувства, понимание своей обреченности и стремление умереть достойно, как умирали герои революции, о которых краснодонские ребята так увлеченно читали ранее.

ЗАПИСКА  М.Г. ДЫМЧЕНКО

«Дорогие сестры!
Вернуться домой надежды нет. Нас должны расстрелять. Жаль детей. Берегите моих детей, так как они останутся без отца и матери. Я не теряю надежды и уверена, что их воспитает Советская власть, как воспитала меня.
Наши скоро вернутся.
Мы будем бороться до конца... Хочется жить. Берегите себя.
14 января 1943 года».

Подлинник записки не сохранился. Текст воспроизвела по памяти сестра Марии Георгиевны - Инна Георгиевна Ладыко.

14 января передачу матери понес старший сын Евгений. Он уже много раз бывал здесь, - у этого двухметрового забора, с колючей проволокой поверху. У двери с окошечком, где сидел дежурный полицай, небрежно принимавший передачи и так же, не глядя на людей, возвращавший пустую посуду. Евгений получил назад сетку, в которой приносил продукты, но только дома заметил, что «одна сторона очка сетки обмотана дополнительно ниткой». Показал тете Инне, та тайком извлекла записку, но племянникам сказала о ней лишь после прихода советских войск.

Трудно было Марии Георгиевне в фашистских застенках. Пожалуй, как никому из арестованных. Наравне с другими женщинами и девушками - подпольщицами она испытывала тяжелые физические страдания от побоев, пыток, бесчеловечного тюремного быта, моральные - от бессилия, унижения. Но у Марии Георгиевны была еще одна душевная рана - ее сыновья. У всех на свободе оставались родители, близкие родственники, с которыми фашисты могли расправиться в любую минуту. А у Марии Георгиевны оставались еще и дети. Только у нее одной. Старшему Евгению исполнилось 15, младшему Юрию - 12. Опасный возраст: они отчаянны, беспечны, дерзки. Как поведут себя, если в дом снова нагрянут полицаи? А что они придут, она не сомневалась: все семьи подпольщиков после ареста повторно подвергались обыску. Как будут держаться? Не вызовут ли гнев на себя?

Сыновья уже давно стали ее болью, ее заботой и тревогой. Еще с тех пор, как в результате несчастного случая на производстве погиб муж, Степан Тихонович. Это произошло 9 октября 1940 года. Она воспитывала мальчиков одна, старалась дать им все, что могли бы дать они с мужем вдвоем. И это притом, что продолжала работать, была депутатом городского Совета, активно участвовала в общественной жизни города.

Много лет спустя, став сам отцом, Евгений Степанович не без гордости писал: «Очень тяжело было моей дорогой маме с нами - двумя несовершеннолетними детьми - после гибели отца. Но я не помню, чтобы мы чувствовали себя сиротами, потому что мама отдавала нам себя до конца».

Это самая высокая оценка материнской беззаветности, подвижничеству и самопожертвованию.

Сложные, противоречивые чувства боролись в душе Марии Георгиевны, когда ей предложили остаться на оккупированной территории. Ответа сразу не требовали, дали время подумать и взвесить всю серьезность предстоящего противоборства.

Как коммунистка (Мария Георгиевна вступила кандидатом в члены ВКП (б) в апреле 1941 года), она считала своей обязанностью выполнить задание, оправдать доверие. Но как мать понимала, что подвергает своих сыновей смертельной опасности. Может быть, потому не раз просила сестер, если что случится, позаботиться о ее детях. И все-таки дала согласие.

Мария Георгиевна подвергалась аресту дважды. Первый раз - осенью 1942 года. Правда, через три дня выпустили, но принудили ежедневно отмечаться в полиции.

Таким образом, ее жизнь, действия стали подконтрольными, работа в подполье осложнилась. Встречаться подпольщикам у нее на квартире стало опасным. Она предложила квартиру своей сестры, Инны Георгиевны - место на окраине и вне подозрений. Действовала теперь более осторожно, но все так же активно и энергично.

Второй раз арестовали 9 января 1943 года в 6 часов вечера. В одном доме с Марией Георгиевной во время оккупации жила ее сестра Ксения Георгиевна Зомермеер. Дома были все, когда в дверь грубо постучали. Так могли стучать только полицаи. Они увели Марию Георгиевну, и больше никто из родных ее никогда не видел. За день до казни Мария Георгиевна сумела передать записку, а поздним вечером 15 января ее не стало.

Сестры Инна и Ксения выполнили последнюю просьбу погибшей. Они помогли ее сыновьям стать на ноги, получить профессию, образование. У Евгения и Юрия уже взрослые дети, и они сумели передать им свое глубокое уважение к матери, а их бабушке, героине краснодонского подполья.

 

Из книги "Огонь памяти". 
Всю книгу читайте здесь.

МАРИЯ  ГЕОРГИЕВНА  ДЫМЧЕНКО 

 

У войны не женское лицо... И, тем не менее, в войне активно участвовали женщины: на фронте, в тылу, на оккупированной территории. Защищали свой дом, отстаивали право на существование, на продолжение жизни новых поколений. Им было намного труднее и сложнее, чем мужчинам, ведь они более уязвимы и менее защищены от вероломства и грубой силы. И все же они были востребованы, вернее, востребован их тонкий ум, интуитивное чутье опасности, чувство большой ответственности за жизнь рядом находящихся людей, а отсюда и предусмотрительность, осторожность и умение лавировать. 

Женщины войны, а это в основном рядовые труженицы, заслужили высокую похвалу и низкий поклон за свой подвиг...

Мария Георгиевна Дымченко и Налина Георгиевна Соколова - единственные среди мужчин в составе партийного подполья. Почти ровесницы. Они хорошо знали друг друга до войны, в подполье выполняли разные задания, но судьбы их оказались очень схожими, потому что обе прошли тюремные застенки с пытками и допросами и одновременно погибли.

И все же жизнь у каждой складывалась по-своему.

В марте 1942 года Марии Георгиевне исполнилось 40 лет. Она работала инспектором по охране материнства и детства при райздравотделе. Интерес к медицине унаследовала у отца, прекрасного фельдшера, начавшего свою службу еще в дореволюционное время. После смерти матери, она умерла рано, Марии приходилось помогать Георгию Ивановичу и дома, и в амбулатории, чтобы прокормить огромную семью "в 12 душ". Там она получила первые навыки в оказании помощи больным. Затем была учеба на трехгодичных курсах медицинских сестер, работа в больнице... И вот неожиданный поворот на жизненном пути....

В музее "Молодая гвардия" хранится записка Марии Георгиевны из фашистской тюрьмы. Подлинник ее не сохранился. Текст воспроизвела по памяти сестра - Инна Георгиевна Ладыко.

"Дорогие сестры! 
Вернуться домой надежды нет. Нас должны расстрелять. Жаль детей. Берегите моих детей, так как они останутся без отца и матери. Я не теряю надежды и уверена, что их воспитает советская власть, как воспитала меня.
Наши скоро вернутся. Мы будем бороться до конца... Хочется жить. Берегите себя. 14 января 1943".

...14 января передачу матери понес старший сын Евгений. Он уже много раз бывал здесь, у этого двухметрового забора с колючей проволокой по верху. У двери с окошечком, где сидел дежурный полицай, небрежно принимавший передачи и также, не глядя на людей, возвращавший пустую посуду, Евгений получил назад сетку, в которой приносил продукты. Но только дома заметил, что "одна сторона очка сетки обмотана дополнительно ниткой". Показал тете Инне, та тайком извлекла записку.

Трудно было Марии Георгиевне в фашистских застенках. Пожалуй, как никому из арестованных. Наравне с другими женщинами и девушками-подпольщицами, она испытывала тяжелые физические страдания от побоев, пыток, бесчеловечного тюремного быта, моральные - от бессилия, унижения. Но у Марии Георгиевны была еще одна душевная рана - ее сыновья. У всех на свободе остались родители, близкие родственники, с которыми фашисты могли расправиться в любую минуту. А у Марии Георгиевны оставались еще и дети. Только у нее одной. Старшему Евгению исполнилось 15, младшему Юрию - 12. Опасный возраст: они отчаянны, беспечны, дерзки. Как поведут себя, если в дом снова нагрянут полицаи? А что те придут, они не сомневалась, все семьи подпольщиков после ареста повторно подвергались обыску. Как будут держаться? Не вызовут ли гнев на себя?

Сыновья давно уже стали ее болью, ее заботой и тревогой. Еще с тех пор, как в результате несчастного случая на производстве погиб муж, Степан Тихонович. Это произошло 9 октября 1940 года. Она воспитывала мальчиков одна, старалась дать им все, что могли бы дать они с мужем вдвоем. Это при том, что продолжала работать, была депутатом городского Совета, активно участвовала в общественной жизни города.

Много лет спустя, уже будучи сам отцом, Евгений Степанович не без гордости писал: "Очень тяжело было моей дорогой маме с нами - двумя несовершеннолетними детьми - после гибели отца. Но я не помню, чтобы мы чувствовали себя сиротами, потому что мама отдавала нам себя до конца".

Сложные, противоречивые чувства боролись в душе Марии Георгиевны, когда ей предложили остаться на оккупированной территории. Ответа сразу не требовали, дали время подумать.

Как коммунистка она считала своей обязанностью выполнить задание, оправдать доверие товарищей. Но как мать понимала, что подвергает своих сыновей смертельной опасности. И все-таки дала согласие остаться.

Марию Георгиевну арестовывали дважды. Первый раз осенью 1942 года. Через три дня ее выпустили, но принудили ежедневно отмечаться в полиции, поставив под контроль все ее действия, передвижение. Работа в подполье осложнилась. Встречаться подпольщикам у нее на квартире стало опасно. Она предложила для встреч квартиру своей сестры, Инны Георгиевны, - место на окраине и вне подозрений. Действовала теперь более осторожно, но все так же активно и энергично.

Второй раз пришли за ней 9 января 1943 года в 6 часов вечера. Дома были все, когда в дверь грубо постучали. Так могли стучаться только полицаи. Они увели Марию Георгиевну, и больше никто из родных ее никогда не видел. За день до казни Мария Георгиевна сумела передать родным записку, а поздним вечером 15 января ее не стало.