12 апреля 1942 года - 295 день войны
Немецко-фашистская полиция арестовала руководителя подпольной комсомольской организации села Лебедин, Черкасского района, Киевской области, Петра Осовского и братьев В. и П. Грабовых. Вскоре гестапо арестовало коммуниста Алексея Рудь, руководившего комсомольским подпольем, и комсомольцев А. Рудась, М. Павленко, В. Федорова, Г. Пелых, Г. Колесника. [3; 176]
Опубликовано сообщение о том, что трудящиеся Новосибирской области отправили для героических воинов Северо-Западного фронта подарки на сумму более полутора млн. рублей. [3; 176]
Хроника блокадного Ленинграда
Начавшийся в 16 часов 20 минут обстрел продолжался более 3 часов. Незадолго до полуночи опять загрохотали разрывы. Всего их было 155. 27 человек ранено, 14 убито.
Несмотря на обстрел, после спектакля Музыкальной комедии в помещении Театра имени А.С. Пушкина состоялся симфонический концерт. Это второе выступление вновь созданного оркестра (первое состоялось 5 апреля).
На этот раз исполнялись произведения Чайковского, Глазунова, Римского-Корсакова, Россини, Гуно, Листа. Дирижировал оркестром К.И. Элиасберг. В концерте приняли участие солисты народная артистка республики С.П. Преображенская и заслуженный артист республики И.А. Нечаев.
Выполняя постановление Совета Народных Комиссаров о восстановлении Волховской ГЭС, принятое 25 января, энергетики добились первого успеха. 12 апреля завершена сборка отремонтированного генератора. Активное участие в этой работе принимали Ленинградский Металлический завод и «Электросила». Они изготовили недостающее оборудование и послали в помощь волховчанам опытных монтажников.
Работа по восстановлению ГЭС продолжается. В ближайшее время -предстоит ввести в строй еще два генератора. [5; 169]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Публикуется постановление Совета Народных Комиссаров СССР о присуждении Сталинских премий за выдающиеся работы в области искусства и литературы за 1941 год. Вспоминаю, что для многих это было неожиданным: идет война, какие еще премии? До того ли? Но это событие свидетельствовало о жизнестойкости нашей державы, неисчерпаемости ее духовных сил. А в редакции радовались еще и тому, что среди лауреатов есть и наши товарищи, корреспонденты «Красной звезды» — Илья Оренбург, Николай Тихонов и Константин Симонов.
На первой полосе — портреты лауреатов. Даны они не по ранжиру, не в том порядке, как в постановлении: на первом плане — наши краснозвездовцы. Но мы были уверены: нас поймут, не осудят за такое выражение радости и гордости за своих товарищей. Смотрю ныне на их портреты и удивляюсь: Зренбург и Тихонов выглядят совсем молодыми, хотя, возможно, здесь постарались редакционные ретушеры. А портрет Симонова и не нуждался в ретуши: совсем молодой — 27-й год!
Постановление получили поздно, но все же успели напечатать в этом же номере статьи, посвященные Эренбургу и Тихонову. Об Илье Григорьевиче написал Симонов. Не случайно она была названа «Писатель-боец». Эренбургу была присвоена премия за роман «Падение Парижа». Обычно в таких статьях рассказывают о книге, ее художественных достоинствах и общественной значимости. Но в этом случае Симонов рассказал не о «Падении Парижа», а об авторе, писателе-бойце:
«Да, человеку уже давно не двадцать и не тридцать, он носит мешковатый штатский костюм, и в его походке, в движениях. в привычке медлительно разговаривать нет ничего от военного. Но его внешность никого не может обмануть. Этот немолодой штатский человек — солдат. Прежде всего — солдат. Мало того — солдат передовой линии...
На Западном фронте хорошо знают его сутуловатую фигуру. Вот он вылезает из машины, вот он идет вместе с командирами и бойцами туда, где рвутся снаряды, туда, откуда видно поле боя,— сегодня под Бородиным, завтра под Гжатском, то поле боя, которое сейчас он должен непременно увидеть своими глазами для того, чтобы завтра написать о нем так, чтобы оно встало в глазах сотен тысяч людей...»
Тихонову первая премия присуждена за поэму «Киров с нами» и другие стихи, написанные уже в дни войны. Проникновенные слова посвятил ему критик В. Перцов. Для нас, краснозвездовцев. особенно приятна высокая оценка его баллады о 28 гвардейцах. «Н. Тихонов сделал первую попытку поэтически отразить это легендарное единоборство людей с машинами и дать образы 28 героев. Поэма Тихонова полна благородной страсти и суровой простоты... Поэта Тихонова вдохновляет героическая муза — муза нашей борьбы и победы».
Статью о Симонове напечатали несколько позже — ее писал в Ленинграде Тихонов. И тоже не столько о довоенной пьесе «Парень из нашего города», за которую Симонову была присуждена первая премия, а о Симонове — «певце боевой молодости» — так и названа статья. Как прозорливо заглянул Тихонов в будущее!
«Идут бои, идет время... Кончится война. Мир вернется к новой, созидательной работе. Перед человечеством откроется океан возможностей. Оглядываясь на прошедшее, вспоминая пережитое, и славные дела, и героев, поэт найдет те слова, что останутся мучительно сладостными для людей, переживших мировой катаклизм, и новыми для поколения, пришедшего в жизнь после войны. Будущее опять станет принадлежать молодым поэтам, которыми не оскудевает наша земля, но Симонов будет от тех, что скажут голосом свидетеля.— и этот голос потрясет сердца...
Такие книги напишет и сам Константин Симонов, у него для этого есть верный залог: его прямое участие в нашей борьбе. его требовательность к себе, его верность русскому слову и большое сердце».
Это было написано, когда шел десятый месяц войны...
Место командира в бою! Вечная проблема на войне. Существовала двуединая формула, которую образно — при помощи картофелин и курительной трубки — изобразил Чапаев в одноименном фильме. В первоначальный период Отечественной войны не раз, а много раз бывало, когда командиры подразделений, полков, а порой и соединений в критические минуты первыми шли в атаку, увлекая за собой бойцов, и последними оставляли оборонительный рубеж. Потери среди командиров вследствие этого были большие. Можно ли их укорять за это?
Мы сами в газете очень много писали о такого рода геройстве командиров, быть может, даже чрезмерно много писали.
Но обстановка на фронте изменилась, по-иному виделись задачи командира в бою. Мы и предоставили слово одному из командиров стрелковых дивизий, полковнику С. Иовлеву, чтобы он поделился своим опытом и соображениями. Его статья «Место командира в бою» была поучительной. Комдив сразу предупредил, что не может быть рецептов на все случаи жизни. Но без оговорок, точно и определенно, он сказал, что время, когда командир лично ведет солдат в атаку, миновало. Надо находить свое место там, где можно видеть бой и управлять боем. Он привел примеры из боевой практики, свидетельствующие о том, к каким печальным результатам приводило, когда командир «бродил но боевым порядкам подразделений», и, наоборот, каких успехов он добивался, когда держал в своих руках управление боем.
Вспоминаю, что на эту тему во время одной из встреч у меня был разговор с генералом Василевским. Александр Михайлович прямо сказал:
— Надо беречь командира. Он нужен не для одного боя. Об этом следует сказать твердо и решительно...
Так мы и сказали в передовой статье «Место командира на поле боя»:
«Надо покончить с ложным пониманием личной храбрости командира. Иной командир видит доблесть в том, чтобы во весь рост шагать под пулями... Личная храбрость командира выражается прежде всего в смелости решения, в искусстве твердого и неуклонного осуществления боевой задачи в любых условиях. Если, например, командир полка или батальона идет в атаку с мелкими подразделениями — это безрассудный, ничем не оправданный риск, который принесет только огромный вред».
Мы и потом не раз в «Красной звезде» возвращались к вопросу о месте командира в бою...
Вчера с узла связи Генштаба принесли пачку бланков с наклеенными на ней телеграфными лентами. Это оказался очерк Петра Павленко. Над ним стоял заголовок «После одного воздушного боя». Что особенного и неизвестного могло случиться после воздушного боя? — подумал я. Но история оказалась необычной.
Летчик, младший лейтенант Радкевич, вел воздушный бой с «мессершмиттом». Он прошил его очередью, тот задымился и сел на нашей территории. Сделав несколько виражей над приземлившимся противником, Радкевич увидел: летчик выскочил из машины и побежал к линии фронта. Радкевич пошел на посадку, пересек немцу дорогу, решив захватить его живым или убить — как выйдет.
А дальше послушаем самого писателя:
«Немец бежал очень быстро... Теперь, когда покинут был воздух, оставлен самолет и бой продолжался на земле в нелетной атмосфере, Радкевич стал как бы пехотинцем. Он готов был бежать за немцем хоть целые сутки. Упорства и настойчивости у него было хоть отбавляй. На втором километре он сократил расстояние между собой и немцем до 300 метров. Немец часто переходил на шаг. Устал, выбился из сил и младший лейтенант... На третьем километре расстояние между противниками сократилось до сорока шагов.
Немец бежал, зажав в руке маузер...
— Сдавайся! - младший лейтенант показал жестом, что немцу пора поднять руки вверх».
И немец — высокий, здоровый, головы на две выше Радкевича — не выдержал.
Рядом с очерком — фото Виктора Радкевича: широкоплечий парень в кожанке и шлеме, с веселыми глазами и хитрой улыбкой. Таким его запечатлел Темин на аэродроме.
Через неделю мы опубликовали сообщение, что младший лейтенант Виктор Радкевич награжден орденом Красного Знамени. [8; 151-154]
