18 сентября 1941 года - 89 день войны
Опубликовано Постановление Государственного Комитета Обороны о всеобщем обязательном обучении военному делу граждан СССР. Военное обучение вводилось с 1 октября 1941 г. для граждан СССР мужского пола в возрасте от 16 до 50 лет в целях подготовки для Советской Армии необходимых резервов. [3; 67]
Издан приказ наркома обороны о преобразовании 100, 127, 153 и 161-й стрелковых дивизий в 1, 2, 3 и 4-ю гвардейские стрелковые дивизии за боевые подвиги, организованность, дисциплину и примерный порядок. Это стало днем рождения советской гвардии. [1; 72]
В ходе девятидневных ожесточенных оборонительных боев с противником, наступающим на направлении Красногвардейск, Красное Село, Урицк, войска Ленинградского фронта измотали и обескровили врага и остановили его наступление на Ленинград на рубеже Лигово, Нижн.Кайрово, Пулково. [3; 67]
В связи с окружением противником и невозможностью дальнейшего сопротивления по приказу Ставки Верховного Главнокомандования уничтожены корабли Пинской военной флотилии. [3; 67]
Опубликовано сообщение о трудовой доблести машинистов Ярославской, Северо-Донецкой, Московско-Донбасской железных дорог и Сызранского депо, успешно работающих на тяжеловесных поездах. [3; 67]
Немецкие войска оккупировали на Украине г. Пирятин, Полтава; г. Пушкин Ленинградской области. [1; 72]
Хроника блокадного Ленинграда
В 2 часа дня враг, потеснив наши войска, занял город Пушкин. Продолжая яростные атаки, гитлеровцы пытались обойти Пулковскую высоту слева, а Колпино справа. Но, несмотря на численное превосходство, им не удалось прорваться к Ленинграду. Войска 42-й армии остановили противника и закрепились у северо-восточных окраин Урицка и Старо-Панова.
18 сентября артиллерия противника выпустила по Ленинграду 193 снаряда. Обстрелу подверглись не только районы, прилегающие к линии фронта, но и центр города, где никаких военных объектов нет. Шесть снарядов разорвалось на Марсовом поле, три — на Невском проспекте, у домов № 20, 21, 22. Два снаряда разорвались вблизи Театра оперы и балета имени С.М. Кирова. Обстрелу подвергся педагогический институт имени А.И. Герцена. Фугасная бомба попала в хирургический госпиталь (улица Розенштейна, 28/30).
Начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Гальдер 18 сентября записал в военном дневнике: «Кольцо окружения вокруг Ленинграда пока не замкнулось так плотно, как этого хотелось бы... Положение здесь будет напряженным до тех пор, пока не даст себя знать наш союзник — голод». [5; 59-60]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Алексей Толстой прислал в редакцию киносценарий под названием «Рейд энской дивизии». О том, что он пишет сценарий, мы знали давно. Были посвящены и в авторский замысел: окружение, бои в тылу врага, выход из вражеского кольца, партизаны... Эти коллизии — драматические и героические — волновали писателя на протяжении довольно продолжительного времени. Во всяком случае, он копил такой материал вплоть до 1942 года, когда мы напечатали в «Красной звезде» самое значительное, на мой взгляд, произведение Толстого о Великой Отечественной войне — «Рассказы Ивана Сударева».
Алексей Николаевич проявлял исключительный интерес к очеркам Александра Полякова «В тылу врага», высоко ценил их автора. В известной статье Толстого о литературе и войне есть такие строки: «Все устремления советской литературы сейчас — подняться до уровня моральной высоты и героических дел русского воюющего народа. Литература наших дней — подлинное народное и нужное всему народу высокое гуманитарное искусство. Оно круто идет на подъем». Вслед за этим назывались имена признанных советских писателей и в один ряд с ними поставлен А. Поляков.
Знал я также, как Алексей Николаевич буквально штудировал статью генерала И.В. Болдина «Сквозь вражеское кольцо». Не ошибусь, наверное, если скажу, что под впечатлением именно этих материалов он и взялся писать свой сценарий.
Мы, в меру наших возможностей — увы, не таких уж богатых,— «подбрасывали» ему кое-какие дополнительные материалы. Разумеется, не без «корыстной» надежды на то, что фрагменты из сценария можно будет напечатать в «Красной звезде». Об этом я прямо писал Толстому: «Как у Вас идет работа над сценарием? Когда Вы его закончите — напечатаем в газете один-два отрывка».
Из присланной Алексеем Николаевичем рукописи мы выбрали для газеты страниц десять. Они и пошли в номер от 18 сентября. А в целом это произведение Толстого не опубликовано и поныне. Кинокартина по нему не снималась. Пока готовились к съемкам, началось наше контрнаступление под Москвой, тема борьбы в окружении отошла на второй план. Сценарий этот так и лежит в литературном архиве.
Наконец-то после почти недельного исчезновения объявился Константин Симонов. Получен его очерк «У берегов Румынии». Об этом стоит рассказать подробнее.
Как уже говорилось выше, в последних числах августа из Симферополя прилетел Халип с одесскими корреспонденциями Симонова и своими снимками. Через два дня он отправился в обратный путь. С ним я передал новое задание Симонову: побывать на одной из подводных лодок, развернувших на Черном море довольно активные действия, и написать очерк о ее боевых делах, ее героях.
По нашим расчетам, на выполнение такого задания Симонову достаточно было одного дня, от силы двух дней. Но прошла неделя, начинается другая, а очерка о подводниках нет. Нет никаких сведений и о самом Симонове. Куда он делся?
Телеграфировал сперва ему: «Дайте знать о себе». Посыпались одна за другой телеграммы Халипу: «Где Симонов?», «Разыскать Симонова!»
А Симонов все это время находился, оказывается, в подводном плавании — к берегам Румынии.
Сначала у него был план слетать на одном из бомбардировщиков нашей дальней авиации, наносивших удары по военной базе гитлеровцев в Констанце. КП корпуса дальних бомбардировщиков находился в Крыму. Командовал этим корпусом полковник В.А. Судец, будущий маршал авиации. Явился к нему писатель, и между ними состоялся любопытный диалог, о котором позже рассказывали мне и Симонов и Судец.
— Посадите меня на бомбардировщик.
— Зачем?
— Хочу написать очерк для «Красной звезды».
— Они летают ночью. Что вы там увидите?
— Ничего не увижу, но почувствую.
— Вам там нечего делать.— И, рассчитывая, вероятно, на авиационное невежество корреспондента, комкор объяснил: — Самолет не может брать лишних пассажиров...— Затем, подумав немного, добавил: — Могу предложить место стрелка-радиста, но для этого надо подучиться. Если согласны пойти на курсы, это — в моих возможностях...
Но Симонов знал, что полковник располагает и другой возможностью: с его разрешения экипаж бомбардировщика найдет, где пристроить корреспондента. Попробовал сломить упрямство Судеца авторитетом ГлавПУРа — извлек из кармана гимнастерки свое командировочное предписание. Однако это возымело обратное действие. Судец посмотрел -на подпись заместителя наркома обороны и прямо-таки взъярился:
— Вы меня не пугайте!.. Я не из пугливых...
Словом, полет Симонова сорвался. А тут как раз подоспело редакционное задание — написать о боевом походе подводной лодки. Симонов решил сам участвовать в таком походе.
Уговорить командующего флотом вице-адмирала Октябрьского оказалось легче, чем Судеца. О полученном от него разрешении Симонов нам не сообщил — с него взяли слово, что он об этом никому не скажет. К тому же Константин Михайлович сомневался, получит ли он мое согласие.
Нелегко пришлось Симонову в этом походе. Вскоре после погружения он почувствовал, что трудно дышать — не хватало воздуха. Стало очень жарко. Корреспондент наш скинул с себя все, остался в одних трусах. Моряки шутили: теперь, мол, остается новоявленному подводнику только нацепить знаки различия...
Не без юмора Симонов рассказывал потом, как он осваивал «материальную часть» лодки:
— Когда я ударялся о что-нибудь головой, плечом или носом или какой-то другой частью тела, ближайший подводник с невозмутимым лицом говорил: «А это, товарищ Симонов, привод вертикального руля глубины...», «А это клапан вентиляции...». Не заметив, что люк открыт, я шагнул и провалился до пояса в аккумуляторное отделение. Старший помощник Стршельницкий сказал: «А это аккумуляторное отделение»,— и только после того протянул мне руку, чтобы я мог вылезть из этого отныне знакомого мне отделения.
Конечно, об этом Симонов не писал в очерке. Там было о другом: «Стрелка на часах подходит к четырем, я вижу в перископ румынский берег. Теперь он кажется совсем рядом — оборванные склоны гор, осыпи камней, прилипшие к скалам домики...»
Лодка занималась минированием выходов из порта. Но это являлось военной тайной: нельзя подсказывать противнику, что выходы из порта заминированы. Пришлось и в данном случае прибегнуть к эластичным фразам: «Наступила новая ночь. Мы обшариваем гавань...», «Все что нужно обшарили, возвращаемся...».
На обратном пути в открытом море встретили вражеский военный корабль и потопили его. С корабля, вероятно, успели в последний момент передать по радио координаты подводной лодки. Вскоре появились фашистские самолеты, сбросили на нее глубинные бомбы. К счастью, все обошлось благополучно.
Когда лодка вернулась на свою базу и подводники вышли на пирс, их встретила группа корреспондентов из разных газет, в том числе — флотских. Набросились на командира лодки с расспросами о походе. Он помедлил, развел руками и невозмутимо произнес:
— Что я буду вам говорить? Обо всем этом вам лучше меня расскажет ваш товарищ из «Красной звезды» — Симонов. Вон он, спрашивайте его...
Не могу и сейчас сдержать улыбку, представляя себе немую сцену на пирсе, когда журналисты узнали в худощавом парне, облаченном в морскую форму, своего коллегу — Константина Симонова!
На узле связи ему вручили разом все мои «свирепые», как он считал, депеши. Симонов решил не отвечать на них до того, как напишет о походе. Написал, передал написанное и лишь после того доложил о своем возвращении из плавания. Позже Константин Михайлович рассказывал, смеясь:
— Так я пытался самортизировать предстоящий удар. Хотя он все же последовал: за очерк получил благодарность, а за «самоволку» нагоняй — все сразу, в одной и той же телеграмме.
Очерк Симонова «К берегам Румынии» ушел в набор немедленно. Он и впрямь сыграл роль амортизатора. Когда все наши волнения и тревоги остались позади, у меня, признаться, не хватило пороха для настоящего «нагоняя». В душе гордился храбростью Симонова, радовался, что и в эту войну, так же как на Халхин-Голе, он оставался верен неизменному нашему правилу — видеть своими глазами все, о чем намереваешься писать! [7; 155-157]
От Советского Информбюро
Утреннее сообщение 18 сентября
В ночь на 18 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
Наша авиация наносила удары по войскам противника и уничтожала авиацию на его аэродромах.
* * *
Эскадрилья скоростных бомбардировщиков капитана Токарева, действующая на Западном направлении фронта, атаковала немецкую механизированную колонну. В результате налёта разбито и подожжено 12 средних немецких танков, 7 бронемашин и 29 грузовиков. Пулемётным огнём убито и ранено свыше 200 солдат и офицеров противника.
В районе Днепропетровска группа наших самолётов уничтожила немецкий железнодорожный состав с воинским грузом, несколько цистерн с горючим, 5 автомашин, несколько орудий, 3 зенитных установки и свыше роты солдат. Группа наших самолётов атаковала железнодорожные составы и две автоколонны противника в районе станции Колодня. Уничтожено много вагонов, грузовых и легковых машин. В районе Богданово уничтожено до роты пехоты противника. За два дня лётчики части полковника Толстикова уничтожили 53 немецких самолёта и около 80 автомашин с пехотой и боеприпасами.
* * *
Бомбардировщики морской авиации Черноморского флота за последние два дня уничтожили под Одессой полевую батарею, более 60 танков и автомашин и до 300 солдат противника. В воздушных боях сбито два вражеских истребителя.
Группа самолётов Краснознамённого Балтийского флота нанесла удар по вражеским мотомехвойскам на подступах к Ленинграду. Уничтожено 15 тяжёлых танков, 20 автомашин и одна полевая батарея противника.
* * *
Партизаны Смоленской области продолжают успешно уничтожать прифронтовые немецкие склады и автоцистерны с горючим. 11 сентября отряд под командованием начальника железнодорожной станции тов. И. совершил нападение на автоколонну у деревни Голынки. Завалив дорогу камнями, партизаны заставили остановиться головную машину. Когда охрана начала разбирать баррикады, партизаны открыли огонь. Несколько цистерн загорелось и взорвалось. В течение часа партизанский отряд сжёг 12 автоцистерн и уничтожил до 20 немецких солдат.
Партизанский отряд под командованием учителя средней школы тов. А. в течение одной недели захватил и взорвал большой склад боеприпасов у деревни Лешня и разбил отряд штурмовиков у города Рудня. В боях с фашистами убито больше 30 германских солдат и офицеров. Смелое нападение на пристань в Велиже совершил отряд под командованием механика тов. Л. На баржи с различным грузом для германской армии пробрались партизаны и затопили их. Через три дня партизанский отряд снова вернулся в это место и сжёг три склада, построенных немцами для грузов, прибывающих по реке Зап. Двина.
Донесения, полученные только от нескольких отрядов за десять дней сентября, говорят о больших успехах партизанского движения на Смоленщине. За это время партизаны в открытом бою и в засадах истребили 165 солдат и 16 немецких офицеров. Уничтожено 3 танка, 12 цистерн с бензином, 14 грузовиков с боеприпасами и продовольствием, 22 мотоцикла, 46 велосипедов, 6 орудий и 7 миномётов.
* * *
Советское Информбюро 7 августа сообщало, что, захватывая тот или иной советский район, фашисты немедленно насильно мобилизуют население — крестьян, советских служащих, женщин — на разные тяжёлые работы или угоняют его в тыл, объявляя это население военнопленным. Теперь фашистская печать сама подтверждает правильность сообщения Советского Информбюро, с головой выдавая методы порабощения советского населения в захваченных районах.
Немецко-фашистская газета «Фелькишер беобахтер» опубликовала статью своего корреспондента, посетившего лагерь для военнопленных. Корреспондент проговаривается, что в лагере для военнопленных солдат много лиц, не имеющих никакого отношения к советской армии. Корреспондент отмечает далее, что, например, его собеседником «был крестьянин пятидесяти пяти лет», который «не является солдатом, но также был взят в плен». На вопрос корреспондента, где его взяли в плен, крестьянин ответил: «Я был в поле на работе, когда пришли немецкие солдаты и взяли меня в плен». Таким образом, из корреспонденции, опубликованной в фашистской газете «Фелькишер беобахтер», ясно видно, что фашистские мерзавцы загоняют за проволочную ограду лагерей военнопленных советских граждан, не успевших эвакуироваться вместе с Красной Армией.
* * *
Творческая мысль советских людей неустанно работает над увеличением выпуска продукции, необходимой фронту. С каждым днём увеличивается поступление рационализаторских предложений и изобретений в фонд обороны страны. За четыре дня на заводе им. Серго Орджоникидзе, Ивановской области, поступило 48 предложений. Только 17 наиболее ценных предложений дадут экономии несколько сот тысяч рублей. На четырёх предприятиях Воронежа за несколько дней подано 80 рационализаторских предложений. Мастер Таганрогского завода им. Молотова тов. Харченко сконструировал станок для стыковой электросварки медного провода. Молодые рационализаторы завода слесарь тов. Обухов и токарь тов. Евин внесли предложения, увеличивающие производительность труда на отдельных агрегатах в 3—4 раза. Строгальщица Энского завода в Сталинской области тов. Зиновьева, изменив технологию обработки одной ответственной детали, стала выполнять норму на 400 процентов. Рабочий тов. Уланов применил простое приспособление, увеличившее производительность труда на 300 процентов.
Вечернее сообщение 18 сентября
В течение 18 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
Наша авиация наносила удары по мотомехчастям, пехоте и артиллерии противника на поле боя и атаковала авиацию на его аэродромах.
В течение 16 сентября в воздушных боях и на аэродромах противника уничтожено 112 немецких самолётов. Наши потери — 29 самолётов.
* * *
Ожесточённые бои под Киевом
В течение последних дней под Киевом идут ожесточённые бои. Фашистско-немецкие войска, не считаясь с огромными потерями людьми и вооружением, бросают в бой всё новые н новые части. На одном из участков Киевской обороны противнику удалось прорвать наши укрепления и выйти к окраине города. Ожесточённые бои продолжаются.
* * *
Жульничество гитлеровцев
16 сентября Советское Информбюро сообщило о разгроме немецко-фашистского десанта, пытавшегося захватить остров Эзель, и о потоплении ряда немецких судов в этой операции. 17 сентября гитлеровцы сделали смешную потугу опровергнуть это сообщение Советского Информбюро, заявив, что «германская армия никогда попыток к захвату острова не предпринимала, так как германское командование не видело в этом никакой необходимости».
По этому поводу следует сказать, что гитлеровцы делают вид, будто они не заметили исчезновения за 13 и 15 сентября с. г. 4 своих транспортов, 80 катеров и шлюпок с войсками и вооружением и 1 эсминца, потопленных советскими морскими вооружёнными силами, и повреждения нескольких эсминцев и транспортов. Гитлеровцы делают вид также, что они не заметили исчезновения при попытке захватить остров Эзель 15 тысяч своих десантных войск, уничтоженных советскими войсками.
Разве не ясно, что фашистское «опровержение» нашего сообщения является жульнической попыткой скрыть от немецкого населения и мирового общественного мнения серьёзные потери фашистов при попытке высадить десант на остров Эзель.
* * *
Итальянское радио пустило очередную утку о «советских самолётах над Южной Добруджей». На этот раз советские самолёты якобы сбросили над территорией Болгарии круглым счётом 6 парашютистов. «Они сейчас же были окружены болгарскими войсками и после короткой и ожесточённой борьбы убиты»,— заявляет итальянское радио. Итальянские радиолгуны ухитрились разыграть целое сражение «болгарских войск» с 6 советскими парашютистами, сражение, в котором дело не обошлось без «ожесточённой борьбы» и «окружения».
Нет нужды доказывать, что Советский Союз не посылал и не мог посылать своих самолётов и парашютистов в Болгарию и что сия провокационная выдумка римскоuj радио лишь ставит в смешное и глупое положение её авторов.
* * *
На одном из участков Северо-Западного направления фронта огнём нашей артиллерии уничтожено 8 танков противника, 8 бронеавтомобилей и 30 грузовых автомашин. На другом участке наши войска уничтожили 12 вражеских танков, 15 бронеавтомобилей, 6 грузовиков, подавили 6 точек зенитной артиллерии.
* * *
На потопленных за последние дни в Баренцевом море крупных транспортах противника погибло много немецких солдат и вооружения. По показаниям пленных, один крупный транспорт, перевозивший части шестой горной дивизии, был торпедировав на пути из Нарвика в Киркенес. Значительная часть личного состава и всё оружие потоплены. На другом транспорте, торпедированном на этом же пути, из 800 немецких солдат и офицеров спаслись только 8 человек.
* * *
На Юго-Западном направлении фронта звено лейтенанта Гладенко атаковало немецкие мотомехчасти. Вражеская зенитная артиллерия подожгла самолёт командира звена. Огромным напряжением воли отважный советский лётчик выровнял свою горящую машину и направил её на переправу, сооружённую немцами через реку Сейм. Взрыв горящего самолёта разрушил переправу. Находившиеся на ней танки и автомашины с вражеской пехотой обрушились в реку. Своим героическим подвигом тов. Гладенко сорвал продвижение войск противника. [21; 243-246]
