Сегодня нашему сайту исполняется 10 лет.

Так всегда бывает, что со временем перестаёшь замечать, как много этого времени уходит. И только в такие дни, оглядываясь, думаешь: «Ничего себе. Уже 10 лет прошло».

Много было запланировано и не выполнено. Много было выполнено того, что не планировалось. Сайт сильно расширялся, а потом резко сжимался. Иногда обновлений было много, и появлялись они часто. А иногда их было слишком мало. Долгое время на сайт уходило всё время и не только свободное.  А потом были годы застоя. Сначала у сайта было много читателей, которые были готовы поделиться своим мнением. А потом его окружила атмосфера молчания. Обычно читателей немного, но иногда в рядах бывает большое пополнение, а затем снова уменьшение. В первую половину этого десятилетия мне хотелось общаться и делиться своим мнением, а затем наступило время безмолвия.

Каким будет следующее десятилетие?

Оно будет не похожим на первое, ведь, как для каждого развивающегося, не сказать «существа», но проекта, разному времени свойственны и свои взлёты, и свои остановки. Но совершенно точно, эти следующие десять лет будут другими. И хорошо, что они будут.

Казалось бы, зачем в наше время почти всеобщей компьютеризации, виртуального объединения и активного общения через социальные сети, объединяющего людей, народы и страны напоминать о том, что многие хотят забыть, потому что такое трудно помнить. Ведь было давно и закончилось. А было ли? И где правда? Кого слушать? Слишком трудно разбираться в потоке информации, когда одни жертвы войны молчат во тьме прошлого, другие — не могут бередить свою память или чувствуют себя ненужными. Когда в бой за память поколений вступили те, кто во время войны были врагами, а сейчас за давностью лет и с молчанием Победителей привлекают внимание тех, кто еще хочет узнать о прошлом. Но нельзя смотреть в подзорную трубу с обратной стороны, не только потому, что ничего не видно, а потому что потом искривлённое зрение исправить почти невозможно.

Конечно, разбираться в прошлом трудно. Да и можно ли разобраться? Можно. Во всяком случае, можно пробовать смотреть «глазами» разных людей и прислушиваться к разным точкам зрения. Но только в одном направлении: уважении к подвигу и даже маленькому вкладу в общее дело — в окончательную Победу нашей страны над немецко-фашистскими захватчиками в 1945 году.

И всё-таки, можно ли разобраться в прошлом? Особенно в тех ситуациях, когда один говорит одно, а другой — другое? Трудно, но это возможно. С терпением и благодарностью к этим великим людям, которые прошли через невероятные испытания. И я на самом деле не представляю, как можно было, живя в оккупации и зная, как далеко на восток ушла линия фронта, верить в Победу и в скорое освобождение? Как можно было рисковать жизнями, работать в подполье и понимать, что не сейчас, не завтра, а еще через год, а потом и еще через год или через два можно будет увидеть своих освободителей, но при этом внушать людям надежду и — главное! — неустанно бороться и приближать Победу? И как можно сейчас в наше время на этих людях безмолвного подвига ставить крест, подводить жирную черту и списывать их подвиг за ненужностью? Да, было разное. Как и сейчас, как и везде. Но это не означает, что не было подвига. И, в том числе, такого подвига, который часто нам трудно к Подвигу же приравнять, потому что люди остались в живых, а не погибли смертью героев. А если они погибли страшной и мучительной смертью? Где проходит та невидимая грань, которая отделяет чёрное от белого? И что именно позволяет людям, вставая на эту черту, распределять события на «чёрные» и «белые»? И… понимают ли они, что делают и для чего?

Эту немного внезапную «деньрожденческую» запись мне хочется завершить следующим. Я буду публиковать документы и воспоминания, изданные как в советское время, так и в последние годы. Не только о подполье. Разные книги о судьбах разных людей. Оставляя их в том виде, в каком они вышли в печать, не разбирая по фактам и событиям. Мне не хватит и ста жизней, чтобы устанавливать порядок в каждом эпизоде, который может попасть в мои руки. Но есть некоторые темы, которые близки моему сердцу, и я не отступлю от них. Даже если это займёт много времени, я хочу понять, хочу узнать и хочу исправить.

pic.twitter.com/dEqZrQSbmx

— Алёна Дружинина (@quae2406) August 11, 2015

Некоторое время назад подробности моей жизни стали известны другим людям. Уверена, что каждый человек в своей жизни сталкивался с тем, что его личное почему-то начинает принадлежать ещё кому-то другому. Никогда этого не понимала. Почему людям интересна жизнь других до такой степени, что они готовы перейти ту самую границу, после перехода которой обратного пути уже нет? Почему им не достаточно того, что они видят в человеке, слышат в его словах? И главное, что они чувствуют в тот момент, когда заносят ногу над этой невидимой чертой, отделяющей правильное от неправильного? Самое удивительное то, что все люди сохраняют свою жизнь в секрете. Все, даже те, кто живут нараспашку. Однако… Может быть, потребность в чужих тайнах или готовность безропотно в них погружаться обусловлены как раз этим скрываемым ото всех и, возможно, от себя самого желанием сохранить в тайне себя. Другими словами, лучше я раскрою секрет, чем кто-то раскроет мой.

И всё-таки зачем я пишу об этом? В размышлениях мне пришло в голову, что это плата, которую я задолжала уже очень давно. Архивные документы о «Молодой гвардии». Фактически они так же хранят в себе личную жизнь людей, скрытую от нас десятилетиями прошлого. Люди, которые оставляли воспоминания, составляли отчёты, совершенно точно знали, что их жизнь будет сохранена от любопытствующих. Конечно, читать будут, но те люди, которые обязаны это делать по должности. Все архивы были засекречены до 90-х годов, а значит засекречено было и то личное, что люди открывали о себе в документах.

Когда я читала архивные документы, думала ли я об этом? Нет.

Просила ли я разрешения и прощения (хотя бы мысленно) у людей, открывавшихся передо мной на листах бумаги? Нет.

Я просто вдыхала вместе с запахом старой бумаги и воздух прошлого, перелистывала ломкие страницы, разбираясь не только в почерке, но и в особенностях той обстановки, которая не даёт покоя тем, кому дорог подвиг молодогвардейцев.

И сейчас, думая об этом, понимаю, что в 2000-м году так же перешла эту черту, за которую переходить нельзя. Но и возвращаться я не собираюсь, потому что не хочу, чтобы уже пройденный путь оказался бессмысленным. Потому что хочу, чтобы несуществующие тайны растворились на солнечном свете, оставив только то, что выдерживает яркость лучей. И поэтому я прошу прощения у всех тех, кто имеет отношение к истории Краснодона: у тех, кто ушёл из жизни, у тех, кто живёт и здравствует — простите, я буду продолжать свой путь за чертой, проникая в тайны прошлого, открывая для себя подробности личной жизни. А потом и не только для себя, потому что это тоже часть моего пути. Простите, что дотрагиваюсь до Ваших тайн. И спасибо за то, что Вы позволяете делать это.

И сейчас, думая об этом, понимаю, что в жизни всё справедливо устроено. Нужно только понять связь причины и следствия.

По названию книги трудно догадаться, что в ней пойдёт речь о «зариновой атаке» в токийском метро 20 марта 1995 года. И тем большим для меня стало не то что удивление, но какое-то чувство, которому я не могу подобрать однословного названия. Я очень рада, что погрузилась в неё (эту книгу сложно просто читать), потому что она связала, а может быть, скорее вытянула из памяти и моё 20 марта 1995 года. А может быть, эта книга словно второй кончик верёвочки, привязанной к тому далёкому дню. Ведь подумать только: уже двадцать лет прошло, а кажется, что вот, всё это происходит прямо сейчас. Мой день в том марте, наверно, ничем особенным от других учебных дней не отличался, сейчас уже такие подробности не вспоминаются. Однако я хорошо помню шок и потрясение, которые мы испытывали, когда смотрели новости о трагедии в Японии. И я помню телевизионные кадры с пострадавшими у входа в метро. Вот казалось бы, почему? О землетрясении в Кобе, произошедшем в январе того же года, мне напомнил господин Мураками в последней части книги. Значит, мне запомнились не все трагедии, а почему-то именно эта. Но и вспомнилась она спустя долгие годы только сейчас, во время чтения.

Это странная, страшная и притягательная книга. Странная, потому что внезапно удивительна по структуре и по тому, как разворачиваются события перед глазами читателя. Страшная, потому что на протяжении всей книги находишься в заколдованном круге, раз за разом проживая один и тот же день, принёсший столько боли, смерти, страданий. Притягательная, потому что мне было сложно от неё оторваться. Прерывая чтение, откладывая её на какое-то время, я всё равно помнила, что необходимо читать дальше. Иногда мне хотелось, чтобы она быстрее закончилась. Иногда хотелось, чтобы она не заканчивалась до тех пор, пока я не увижу события глазами всех пострадавших, а не только тех, кто оставил свои воспоминания. Иногда мне хотелось, чтобы среди череды интервью попался хоть один человек, который бы сказал, что в этот день у него было всё хорошо, но тут же приходило понимание, что это невозможно, ведь книга о трагедии.

Но при этом книга не только о трагедии, но о людях. И об уважении к ним автора, которое чувствуется в каждой фразе: в кратких биографиях, в аккуратных вопросах, в бережном отношении к описанию событий. И, читая, сам проникаешься уважением ко всем людям, стойко переносящим последствия заринового отравления, к их жизни до и после 20 марта 1995 года. И это было удивительным — именно в этой книге узнавать о жизни самых разных людей, об особенностях их профессий, среди которых нет незначительных, о семейных ценностях, об отношении к жизни, к работе, к государству, к обществу, к отдыху. И поэтому, с каждым интервью узнаёшь не только о «зариновой атаке», но о самой Японии.

Интересно, по прошествии стольких лет, как сложилась судьба пострадавших, родственников погибших… Очень хотелось и очень хочется, чтобы они, несмотря на произошедшее, были счастливы. И, на самом деле, я в этом не сомневаюсь, потому что оптимизм и  жизнерадостность тех, с кем знакомишься в книге, их упорство в достижении целей, желание не сдаваться трудностям, мужественное преодоление боли физической и боли душевной — всё это просто не оставляет другого выбора.