Они ушли, недолюбив, недомечтав…

Раиса Аптекарь, Галина Луганцева,
г. Краснодон, музей "Молодая гвардия"

Личная жизнь человека всегда сокрыта от постороннего глаза, тем более, если речь идет об отношениях, касающихся только двоих. Эти двое и сами не всегда в состоянии разобраться, что происходит,  у самих нет ответов на свои же вопросы. Есть лишь чувства, душевные терзания, сомнения.

«Кто может рассказать сейчас, о чем говорили, что думали, переживали юноши и девушки и в часы свершения своих героических дел и в часы дружеских или любовных бесед, - писал Александр Фадеев. - Об этом можно только догадываться».

Как писатель, он имел право на художественный, вымысел. Нам  труднее. Мы, несомненно, имеем право высказывать и отстаивать свою точку зрения, предлагать собственные версии, делать выводы.  Но в основе нашего изложения непременно должны быть факты, документы, свидетельства очевидцев, пусть даже разноречивые. Коснувшись такой сложной и щепетильной  темы, как дружеские и любовные отношения молодогвардейцев, мы не можем обойтись без подобных ссылок, дабы неосторожным словом не оскорбить память погибших, равно как и чувства ныне здравствующих родственников героев.

Роман в письмах

Юрий Полянский приехал в поселок Краснодон в 1940 году. Здесь уже несколько лет вместе с сыном Геннадием и дочерью Серафимой жил отец. Он овдовел, когда самому малому Юрию исполнилось 10 лет. С тех пор так и повелось, что все дети (а их было девятеро) друг другу помогали, старшие заботились о младших.

С Орловщины один за другим перебрались в Донбасс: Краснодон, Лотиково. Зинаида поселилась в Лисичанске и вскоре забрала к себе Юрия. Там он прожил почти четыре года. Сестричку ласково называл своей «второй матушкой». На каникулах часто бывал у отца. Поэтому, перебравшись в поселок насовсем, не чувствовал себя в одиночестве. Места ему были знакомы, знал кое-кого из местных ребят. Да и Геннадий, уходя на службу в армию, поручил своим друзьям «шефствовать» над братом, в случае чего - помочь. Те были чуть постарше возрастом, но разница в годах не мешала им в общении и дружбе. Юрий всегда знал, что на этих ребят можно положиться.

Новые знакомые появились и в школе и в его родном 9 классе.

Молодежь часто собиралась в парке, у озера: звучали песни, музыка, шутки. Было весело и интересно.

Юрию шел 17-й год. Он был видным парнем: выше среднего роста, физически крепкий. Глаза голубые, на щеках и бороде ямочки. Голос глуховатый, но говорил чисто, с легкой иронией. Интеллигентен, тактичен. Нравился девушкам, хотя для него существовала лишь одна - Тося Дьяченко. Случайное знакомство, потом мимолетные встречи в школе (она училась на класс ниже), на улице, на вечерах, и Юра почувствовал, что его увлечение становится все серьезнее. Она ему все больше нравилась, вспоминал впоследствии Геннадий. «У нее был высокий лоб и красивые с нежным взором глаза. А походка? Ходила легко, быстро, гордо и очень красиво».

В одном из последних писем, адресованных Антонине, Юрий писал: «Разве это любовь трехдневная? Нет, эта любовь уже тянется на протяжении около двух лет. Помню я еще те зимние школьные вечера 1940 года, комсомольские собрания, лето 1941 года, осень 1941 года и, наконец, зима, и весна, и лето 1942 года. Помню, как на комсомольских собраниях я сидел, не сводя с тебя глаз, но я молчал. Помню, как первые времена при встрече с тобой я краснел, но я снова-таки молчал. Помню, ... как высказал свои мысли на бумаге и, безусловно, помню, какое впечатление получил от твоего ответа. Ведь я что, неопытный еще зеленый мальчик, это я понимаю. Но я люблю, и это любовь вечная, потому что она первая».

О первых встречах мы знаем мало, разве что только со слов Геннадия. С Юрой им встретиться больше не довелось. Серафима тоже мало что могла прояснить, потому что в тот период у нее была своя жизнь, свои увлечения, а позже - сложнейшие жизненные проблемы вплоть до обвинений в предательстве с осуждением на пять лет и последующей реабилитацией (судя по следственным документам, именно она стала причиной того, что Юрий не был в числе награжденных молодогвардейцев).

И все же следует отдать должное Геннадию. Он много сделал для увековечения памяти брата. Спустя годы после его гибели он по крупицам собирал о нем сведения, уточнял детали и даже пытался написать книгу воспоминаний. Так вот, по его словам, отношения Юрия и Тоси поначалу складывались неплохо. Но потом что-то произошло. Тоня перестала обращать внимание на юношу. Тогда-то и посыпались письма.

9 января 1942 года. Юрий признается в искренних чувствах, и хотел бы вместе «проводить свободное время».

2 февраля 1942 года, 11 часов вечера. «Я был убит, получив ответ... Ведь как звучали слова: «...Пусть угаснут твои чувства». Да разве они могут угаснуть, если я люблю тебя, люблю искренне... До этого я не понимал, для чего живешь. Я думал, что жить - это значит учиться, работать, быть полезным обществу... Понял лишь теперь, что жить - это еще любить и быть любимым...»

10 февраля 1942 года. «Очень благодарен за ответное письмо тебе и твоему диктору... Любовь - это не коварство, это внутреннее чувство человека, и в этом я верю великому русскому поэту Пушкину, а не тебе и твоему диктору...»

6 мая 1942 года. «Я снова тревожу тебя своими глупыми записками... Я прошу тебя уничтожить все те записки, которые я писал тебе. Я не хочу быть посмешищем!!!

С приветом когда-то любящий тебя Юрий».

Последнее письмо помечено 13 июля 1942 года. У него была своя предыстория. Юрий не писал уже более двух месяцев. Но теперь он уезжал, причем очень срочно. Пришла повестка явиться на сборный пункт. Отправлялся не один, призывались многие юноши, в том числе его бывшие одноклассники-выпускники.

Времени на сборы почти не было, попрощаться с Тоней не удалось.

«Я знаю, что ты считаешь меня человеком несерьезным, совершенно ни к чему не способным... Для меня это совершенно безразлично, ибо я знаю одно: любовь моя к тебе не угаснет никогда, хотя эта любовь безответная...

Я понимаю, что это последнее письмо... Может быть, и не последнее, но это только надежда... самоуспокоение... Последнее только потому, что ты смеешься надо мной, возможно, презираешь меня...

Сегодня, Тоня, по случаю моего выезда спалил все дневники, в которых тысячу раз повторялось твоя имя, которые были напитаны только любовью. Я не мог их уберечь! не мог повезти с собой, а, кроме того, подумал, на что они, если все идет прахом, если моя любовь безответна...

Это не «огромное по размерам и чудовищное по содержанию». Ты помнишь эти твои слова...

С приветом, всегда любящий тебя Юрий.

Р.S. Если будет время, напиши пару слов. Это для меня счастье».

Значит, Тоня отвергает своего друга и высмеивает его «послания», а над неудавшимся влюбленным смеется вся школа?

Но послушаем Антонину!

О том, как воспринимала признания юноши сама Тоня, мы уже знаем. Но, к сожалению, лишь по отрывкам Юриных писем. А из ее записок сохранилась только одна. Читаем и - увы! В ней не находим насмешек. «Напрасно думаешь, что ты тревожишь записками, и они вовсе не глупые... Ты не прав, что считаешь себя посмешищем».  Более того, она не желает уничтожать письма: «Пусть будут они памятью 1942 года. Товарищами мы будем так же, как и раньше».

Дневниковые записи Нины Кезиковой еще больше проливают свет на эту трогательную историю. Летом 1942 года школьники работали на колхозных полях: девушки - в селе Подгорном, ребята - в соседней Поповке. Однажды девчонок навестили Юрий и некий Вадим. Долго сидели втроем: Юра, Тося и Нина.

«На улице сильный дождь, со всех сторон сверкает молния. Красивая ночь! Чудесная! И в такую ночь сидят три товарища и, вспоминая о прошлом, делают наметки на будущее. Так прошла ночь 15.06-42 г., которую долго я помнить буду. Люблю я такие ночи, когда, сидя при свете керосиновой лампы, вспоминаешь о друзьях-товарищах, о ночных пожарищах, с которыми вместе пришлось воевать. О прошлом, и думая о будущем».

И далее: «Какой замечательный мальчишка - этот Юрий. Стройный, красивый, умный и, главное, веселый. И думает! Сколько он думает, откуда у него берутся эти думы. О чем он думает, никто не знает. Он решительный и выдержанный, но как он любит Тосю Д.

Я знаю, он страдает, переживает, однако всегда веселый, шутит. Тося тоже его любит, она мне всё-всё рассказала. Да, ждет его, и он вернется к ней. Они будут счастливы. Чтобы  прекратить всякие переживания и страдания, я немного им помогу».

Не верить подруге нельзя. Значит, любовь живет. Оба тянутся друг к другу, но что-то мешает, что-то между ними произошло: как будто кошка пробежала. Ответ находим в воспоминаниях Геннадия: размолвка произошла из-за другой девушки, Люси К.: Тосе сказали, что Юрий за ней ухаживал. Верить ли этому? Возможно, это чьи-то интриги? Именно так Юрий все это и расценил: «Что это вообще за глупость, и кто ее мог пустить. Вот клянусь честью, что это не люди, это просто-таки какие-нибудь идиотки... Неужели я настолько глуп, что мог все это делать и писать тебе, беспокоить, надоедать...»

Но разговоры продолжались, кто-то из «доброжелателей» подливал масла в огонь. Одним из них, по-видимому, был тот самый «диктор», которому так резко ответил Юрий, а заодно и Тоне.

На помощь Юре приходит Алексей Зиновьев, друг Геннадия. На правах старшего он просит Антонину обратить внимание на записки, ведь Юра «любит тебя всей душой и сердцем. Разве бы он писал тебе, если бы история с той девушкой была правдой?» Алексей считает отговорками объяснения Тони, будто бы у нее уже есть друг, а на ответы нет времени. «Но если ты человека любишь, то для него найдешь минутку свободного времени, а это ему целое счастье... Да и разве он плох чем-либо?» (17 января 1942 года).

Был ли на самом деле у Тони друг? Насколько известно Алексею, в то время - нет. «Может быть, я ошибаюсь?»

Вопрос остается без ответа. Родители Антонины утверждали, что она ни с кем из ребят не встречалась, гуляли все вместе. В компании неизменно был Юрий.

А вообще-то она была девушкой веселой, хохотушкой. Ей льстило, что на нее обращали внимание, писали записки, предлагали дружить.

«Я не мог больше молчать... Я пишу эту записку и надеюсь, что получу положительный ответ. Горячо любящий вас Ваня П. 07.06.42 г.»

Были, наверное, и другие, но в домашнем архиве сохранилась только одна. И еще один вопрос: как Тоня отнеслась к внезапному отъезду Юрия? На этот счет есть лишь косвенные свидетельства, которыми располагал все тот же Геннадий. Она переживала, что заставила Юру страдать и мучиться. Говорит, хотела проверить его верность...

Вскоре Юрий вернулся в поселок. Его постигла участь тысяч людей, оказавшихся под бомбежками или попавших в окружение, а потом пробиравшихся по оккупированной территории в более безопасное место.

Во время оккупации Юрий, Антонина, как и Нина Кезикова, другие одноклассники, стали участниками «Молодой гвардии». У каждого из них были конкретные поручения, ответственные задания. Все рисковали жизнью, переживали за любимых. Беспокоились так же, как и о членах своей семьи. Но личное в тот момент все же отодвигалось на второй план. Как говорит Геннадий, наша юная пара встречалась по-прежнему, но не так часто. Родители Тоси рассказывали, что к ним домой приходили ребята и девушки. Среди них был и Юрий. И лишь однажды он пришел один. Они с Тоней ушли в комнату, о чем-то долго говорили. О чем? То ли о делах, то ли о своих чувствах? Теперь об этом уже никто никогда не узнает. Свою тайну они унесли с собой.

Но память о них, как людях, достойных друг друга, с чистыми помыслами, искренними чувствами, осталась навсегда. В музее хранится один интересный снимок - Юрий и Антонина рядом. Явно, это монтаж. Много лет назад он был сделан по заказу старшей сестры Марии и долго хранился в ее семье. Значит, и потомки хотели, чтобы прекрасные отношения этих молодых людей были явью, не омрачались какими-то недоразумениями. По-видимому, издалека все видится в идеальном, романтическом свете.

Мечта о любви Ромео и Джульетты прекрасна и вечна!

Мы рассказали лишь об одной истории, хотя существовали и другие. Взаимными были глубокие чувства Лиды Андросовой и Николая Сумского из поселка Краснодона. Их дружба начиналась еще в школе и незаметно переросла в большую любовь. О том, как они встречались, волновались друг за друга, стремились быть вместе, тем более что переживали опасное время оккупации, - обо всем этом узнаем из подлинного документа - личного дневника Лидии. Еще раз можем только сожалеть, что в силу сложившихся обстоятельств, безвыходности положения Юрий Полянский вынужден был уничтожить подобное бесценное свидетельство.

Прекрасные отношения складывались у Бориса Главана, появившегося в Краснодоне уже во время оккупации, с местной девушкой Катей Хайруллиной. Она не была участницей «Молодой гвардии», но кое-что о действиях Бориса знала и всячески его поддерживала.

Зинаида Трофимовна рассказывала, что сын очень хорошо отзывался о Кате и хотел познакомить с ней маму. Однако знакомство произошло случайно и без участия Бориса. Как-то вечером его задержали полицейские. Обнаружив у него радиоприемник, заключили его в одиночную камеру, периодически вызывая на допросы. Вот тогда-то и произошла встреча, которой было суждено продолжаться десятки лет. В книге «Слово о сыновьях» Зинаида Трофимовна вспоминала с горечью те страшные дни, когда тревога за судьбу сына не покидала ее ни на минуту, и с теплотой - о Кате, которая успокаивала: «Я уверена, что он выкрутится... Скорее умрет, чем выдаст товарищей».

Несколько месяцев спустя они снова встретились, и снова при крайне трагических обстоятельствах. Это был январь 1943 года. Борис опять в тюрьме, но теперь без надежды на освобождение. «Катя Хайруллина тоже каждый день относила передачи в полицию. Опасаясь навлечь на нее подозрения, я посоветовала:

- Катя, вы сами не ходите в полицию. Оставляйте передачу у вашей тети, а я отнесу ее Борису.

Но Катя все-таки не послушала меня и продолжала носить сама».

Мать потеряла сына, Катя - любимого человека. Возможно, тяжелая утрата объединила этих двух женщин. Они понимали друг друга, дружили. Катя ежегодно приезжала в Молдавию, где жили Григорий Амвросиевич и Зинаида Трофимовна, участвовала в торжественных мероприятиях, посвященных их сыну и ее другу, встречалась с коллективами имени Бориса Главана, а таковых в республике было предостаточно. Ибо там свято хранили его память.

Навсегда вошел в жизнь Тони Титовой Анатолий Ковалев. Антонина Герасимовна часто выступает перед молодежью, проникновенно, с глубоким уважением говорит о своем незабываемом друге. Ей очень хочется, чтобы о нем знали все и запомнили таким, каким он остался в ее памяти: мужественным, преданным, надежным, заслуживающим доверия.

«Прекрасный облик сердце покоряет,
И кровь по телу движется быстрей.
Улыбка на лице играет и сияет,
Улыбки той, друг, не найдешь ясней».

Эти стихи Ваня Земнухов посвятил Клаве Ковалевой, к которой был неравнодушен и понимал, что она тоже симпатизирует ему.

А сколько несостоявшихся встреч, несвершившихся судеб?

Общность мыслей, единство целей сплотили десятки молодых людей, вступивших на опасный путь борьбы. Ежедневно им приходилось рисковать, а значит, и чувствовать ответственность не только за себя, но и за того, кто рядом, и, прежде всего, за девушек, которые добровольно стали их соратниками и с неистовым бесстрашием уходили на боевые задания.

Сережка Тюленин ценил в Вале Борц ее мальчишеские качества. Она, подобно ему, без оглядки, шла на любые отчаянные шаги. Нужно сорвать со сцены клуба флаг с немецкой свастикой? Она ему первый помощник. Расклеить листовки? Она готова.

Да, они оба ценили друг друга, с полуслова понимали, что необходимо предпринять и как действовать. И не случись трагедии, их дружеские отношения могли бы иметь продолжение.

Однако история не знает сослагательного наклонения, а законы жизни - обратного действия. Поэтому принимать происшедшее необходимо как реальность бытия. Можем только восхищаться чистотой и незапятнанностью отношений молодых людей - героев, которых любим и помним.

Источник: газета "Ижица" за 3 марта 2004 года.

LegetøjBabytilbehørLegetøj og Børnetøj