31. Мои товарищи. Из воспоминаний Валерии Борц

Подробности

Категория: "Вспомним всех поимённо", сборник воспоминаний

Мне хочется рассказать о моих друзьях и товарищах, членах подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия», с которыми я работала в дни оккупации фашистами города Краснодона. Пройдут многие, многие годы, но я с глубоким волнением буду вспоминать тех, кто не покорился захватчикам, кто в черные дни оккупации ушел в подполье, кто сжигал склады, взрывал мосты, не давал фашистам ни часа покоя на нашей земле. Я горжусь, что мои товарищи-руководители и организаторы «Молодой гвардии» — получили звание Героя Советского Союза. Правительство высоко оценило их заслуги перед Родиной.

Мне хочется коротко рассказать о товарищах, погибших за счастье народа...

В черный день 20 июля 1942 года фашисты вошли в Краснодон. Жители города узнали, что такое «новый порядок». Мы видели кровь и искаженные предсмертным ужасом лица людей, зверски казненных оккупантами. Мы видели детей, женщин, стариков, изуродованных штыками фашистских солдат. Только тот, кто видел это своими глазами, может понять, как велика была наша ненависть к фашистам. Ненависть не знает слов. Мы сжали зубы, мы ушли в подполье, организовали свой отряд — отряд народных мстителей и назвали его «Молодая гвардия».

Мы решили с первых же дней действовать дерзко и настойчиво. Иначе не могло быть. Руководители и организаторы «Молодой гвардии» были смелыми, волевыми комсомольцами, упрямо идущими к своей цели.

Однажды по улице вели группу военнопленных — оборванных, голодных. Жители выносили им хлеб, но конвоиры бросали хлеб в грязь. Один завоеватель ударил пленного по лицу за то, что он хотел поднять картофель. Мы были в это время поблизости. Леонид Дадышев схватил камень и бросил его в оккупанта. Солдат побежал за ним. В это время Сергей Тюленин, Олег Кошевой и я увели трех пленных.

Я вспоминаю погибших товарищей, передо мной встают их мужественные, сильные образы. Вот Ульяна Громова — стройная, красивая девушка. Оиа закончила десятилетку, хорошо училась. Пришел враг, и все пошло прахом. Не то что учиться, — жить при фашистах невозможно. Ульяна часто говорила: «Лучше умереть, чем быть рабыней. Если я попадусь фашистам, я им слова не скажу». И она умерла как героиня, ее не сломили пытками, ни одним словом она не выдала товарищей, бывших тогда еще на свободе. Бывало, в тяжелые минуты улыбнется Ульяна тепло и радостно, и все тяжелое отходило далеко, и снова появлялись силы и энергия. Любили мы ее, берегли, и каждый из нас находил в ней всегда участие. Даже в тюрьме она не изменилась, была такой же жизнерадостной, бодрой и этим поддерживала всех сидевших с пей в камере.

Люба Шевцова. Веселая девушка с голубыми глазами, задорная, неутомимая. Если она получала от штаба задание, то принималась за него горячо. Смелостью и дерзостью своей она заражала всех нас. В тюрьме после пыток, на которые способны только фашисты, Люба сказала товарищам: «Мне все равно умирать, и я хочу умереть честно и благородно». Люба погибла героем... От одной мысли, что Любы больше нет, чувствуешь себя сиротой.

Славным и боевым товарищем знали в организации Сергея Тюленина — 17-летнего юношу с открытым лицом и упрямыми чертами. Это был очень настойчивый человек, он всегда добивался того, чего хотел. Сильный характер — такого не согнешь. И его не согнули. Палачи раскаленным железом ломали ему руки, выкололи глаз, но Сергей Тюленин не сказал ни слова. Как хорошо и тепло было с ним, как радовался он удаче, как выпрямлялся, когда надвигалась опасность. Смелый и предприимчивый, он был нашим любимцем. Его мученическая смерть в сердцах оставшихся в живых молодогвардейцев всегда будет призывом к мести.

Я знала Олега Кошевого еще до войны. Он был очень любознателен, интересовался всем и любил музыку. У меня дома была большая библиотека. Олег, как говорили мы в шутку, проглотил ее сполна. Он забирал сразу по нескольку книг, а через три-четыре дня возвращал их.

Олегу на вид можно было дать лет 20, выглядел он физически крепким, здоровым. На самом деле ему не было и 17 лет. Самыми характерными его чертами были решительность, предприимчивость, настойчивость. Мы уже знали: Олег сказал — значит, будет сделано. Он был замечательным товарищем — чутким, надежным. Олег писал стихи, имел доброе, хорошее сердце, но когда дело касалось врагов, он был зол и беспощаден. Олег был нашей совестью.

В нашей организации пользовался большой любовью Ваня Земнухов. Вот так и кажется, что войдет сейчас в комнату чуть сутуловатый юноша со светлыми и умными глазами и поведет речь, и будет говорить он хорошо и умно. И каждый раз, глядя на него, мы чувствовали себя совсем подростками; хотелось много работать, чтобы заслужить право на дружбу с ним. Мы поражались спокойствию Вани Земнухова в минуты опасности, будто она его и не касается, будто он здесь ни при чем. Но это не было простой беспечностью или же апатичностью. Нет, в этом спокойствии мы видели силу, умение мужественно встретить трудность, пойти ей навстречу и победить. Таким мы знали его в дни нашей борьбы, таким он оставался до последней секунды своей жизни.

Я хорошо помню Александру Бондареву, девушку среднего роста, с темными глазами, и живыми и правильными чертами лица. Саша очень хорошо пела и танцевала. С первого взгляда казалось, что это просто веселая девушка, но это только казалось. Она никогда не отказывалась от опасных поручений и умела с шуткой пойти на рискованное дело. Открыто и гордо приняла она смерть от рук палача.

Во имя свободы Родины мои друзья боролись, не щадя ни сил, ни жизни. Во имя освобождения Родины оставшиеся в живых молодогвардейцы продолжали драться в рядах Красной Армии.

Я обращаюсь к офицерам и бойцам Красной Армии как член подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия», мстите, товарищи, за смерть тех, кто погиб, но остался верным своей Родине. Кровь замученных моих товарищей зовет к мести. Мстите! Это говорю я, простая советская девушка, видевшая своими глазами, что такое «новый порядок» оккупантов. Помните, что гитлеровские палачи зверствуют еще в Киеве, Чернигове, Гомеле, Днепропетровске, на правом берегу Днепра, на Днестре. Матери, сестры ждут нас. И мы придем.