30. Как мы боролись. Из воспоминаний Валерии Борц
Началась война страшная, беспощадная. Чтобы победить в этой войне, народ должен встать стеной на защиту Отчизны, все силы должны отдать фронту. Мы, ученики, тоже не сидели сложа руки, а как могли помогали фронту. Мы поехали в Беловодский район на полевые работы. Работали не покладая рук. Когда враг приблизился, мы возвратились домой и каждый невольно спрашивал себя: «Что дальше делать?» Я знала, рано или поздно, но фашисты будут изгнаны из наших пределов, а чтобы ускорить этот час, нужно помогать фронту.
Движение воинских частей все время усиливается в направлении Каменска. Это начинает меня беспокоить. Машины проходят одна за другой, пыль не успевает садиться и стоит точно дымовая завеса. Красная Армия уходит, а на сердце становится так тяжело, так тяжело. Кажется, как будто от тебя отрывают родное, любимое и всего этого становится жаль до слез. Я не плачу, а только с грустью смотрю вслед уходящим и со страхом смотрю на будущее.
20 числа [имеется в виду 20 июля 1942 г. - прим. составителей] проснулась в четыре часа. Доносится глухой шум моторов. По улице промчались танкетки и мотоцикл. Вот они, наши «освободители». Через несколько часов пошли машины и пехота. Завоеватели шли «охотиться». Брали все, что только нравилось.
И я решила отдать себя всю работе в тылу, но где приложить свои силы, я не могла определить.
Однажды я шла домой со Степой Сафоновым. Он меня спросил:
— Валя, ты помнишь наши разговоры в Беловодском районе или уже раздумала, едва увидела оккупантов и их зверства?
Я сказала:
— Разве возможно простить им их петли, убийства? То, что мною было тогда высказано, было высказано после того, как уже все было обдумано. Тогда мы знали о зверствах из газет, а теперь видим своими глазами, и им прощенья нет. Как только появится возможность, я вступлю в партизанский отряд.
Он познакомил меня с Сергеем Тюлениным, Тося Мащенко тоже согласилась быть нашим товарищем.
В это время началась мобилизация в Германию. Полицейские хватали молодежь на улицах, приводили в полицию и там предлагали приготовить сумки для «добровольной» отправки в Германию. Среди молодежи ведется полицаями усиленная агитация. Мы решили написать листовки. Вот примерно их текст:
«Смерть немецким оккупантам!
Прочти и передай товарищу.
Товарищи! Не верьте лживой агитации, которую проводят шуцманы и полицаи. Каждое их слово наполнено ложью, они хотят вас завербовать для каторжных работ на рудниках, заводах. Впереди вас ждут смерть и голод вдали от своей Отчизны. Капиталистам нужны бесплатные рабочие руки. Они идут на все, чтобы заманить нашу молодежь и извлечь из нее прибыль. Не поддавайтесь на удочки немецких подпевал и не верьте их лживой агитации. Становитесь в ряды защитников своих прав, своих интересов. Бейте, громите, уничтожайте фашистов в тылу.
ШПО (штаб партизанского отряда)».
Степа Сафонов сказал мне:
— Валя, пойдешь с нами расклеивать листовки?
— Безусловно, — ответила я.
Нас пошло четверо: Куликов, Дадышев, Сафонов и я. Куликов, Дадышев пошли в одну сторону, я с Сафоновым в другую. А рано утром мы пошли по городу и с гордостью смотрели, что прохожие брали наши листовки и читали. Как мы были рады: труд наш не пропал даром.
Наша организация стала расширяться. На одном из заседаний мы дали ей название «Молодая гвардия».
Теперь нам приходилось работать ночью, и я приходила домой поздно. Маму это беспокоило. Приходилось по нескольку суток не бывать дома. Мама знала, что хождение по городу разрешено до 6 часов, и она, думаю, догадывалась, где я бываю.
У Олега Кошевого был радиоприемник. Мы слушали сводки, писали из материалов Совинформбюро листовки и распространяли их по городу. Хотя Олег был и моложе других, он был очень начитанный и смышленый, поэтому мы избрали его своим комиссаром.
Среди нас было много товарищей некомсомольцев, и мы решили создать комсомольскую организацию и принять всех в комсомол. В подпольной типографии отпечатали временные комсомольские удостоверения и стали выдавать вступившим в комсомол. Секретарем комсомольской организации был Олег Кошевой. Под 7 ноября мы развесили по городу флаги...
23 декабря я и Сергей были в клубе Ленина в кино. Перед нами с правой стороны стояла разукрашенная елка, слева висел большой флаг со свастикой. Я сказала Сергею:
— Хорошо бы удалить эту дрянь оттуда.
— Давай поквитаемся, — сказал он.
Перед концом фильма он спрятался на сцене, а я стала у двери. Народ разошелся, свет выключили, зал погрузился во мрак. Сергей подошел к флагу и дернул его вниз, флаг не поддавался. Вдруг открылись двери и вошел сторож. Он взял два стула и вышел. Сергей дернул флаг к себе сильнее, он поддался и упал на руки Сергея. Я спрятала флаг под пальто, прошла с Сергеем до двухэтажных домов и, передав ему флаг, пошла домой.
Нам было дано задание вооружиться.
Однажды утром мы видели, как на машину грузили какие-то мешки и ящики. Вечером я и Сергей шли из клуба, по дороге хотели заглянуть в машину. Мы позвали ребят. Я влезла в машину и увидела там мешки с подарками фрицам и оружие.
«Так этим гадам еще подарки? Не будет этого!» — подумала. Обратись к ребятам, крикнула:
— Сгружай, ребята!
Мы разгрузили быстро машину и спрятали все в надежном мосте. На утро под руководством Мошкова, Третьякевича и Земнухова все это перетащили в Горьковский клуб.
Первого января 1943 года утром арестовали Мошкова. Вслед за ним приехали к Третьякевичу. Я сразу подумала: предательство.
...Ушло нас пять человек: я, Иванцова Нина, Иванцова Оля, Кошевой Олег, Тюленин Сергей. Мы решили пробиваться в Митякинский партизанский отряд. Но в обозначенном месте его не оказалось, и мы пошли к фронту, чтобы перейти его. Дошли до Фокино и здесь решили небольшими группами пробираться к своим. Я переходила из села в село. Фронта не смогла перейти, была сильная канонада. Повторные попытки перейти фронт были безуспешными.
Меня неотвязно преследовала мысль: что стало с моими товарищами и что сделали с мамой и сестрой. Хотелось знать о родных, товарищах. Я решила узнать обо всем и направилась в Краснодон. По дороге два раза попадала в полицию. Дома чуть-чуть не угодила в засаду. Мама и сестренка были на свободе. Я ушла в Ворошиловград, где и жила до освобождения города Красной Армией.
1943 г.
