3. Краснодонское подполье. Из воспоминаний Ивана Туркенича
1. Конец «гнезда рабства»
В одну из декабрьских ночей 1942 года на квартире Олега Кошевого заседал штаб нашей подпольной комсомольской организации «Молодая гвардия». Помню, мы так увлеклись разработкой планов своей работы, что не услышали условного стука в окно. Елена Николаевна — мать Олега — первая откликнулась на стук, открыла дверь, и в комнату вошла Люба Шевцова. Весь день она провела среди офицеров немецкого гарнизона, выдавая себя за дочь крупного промышленника, и теперь пришла сообщить нам о результатах своей разведки. Она узнала, что через несколько дней начнется массовый увоз девушек и всех работоспособных мужчин Краснодона в Германию. На бирже труда уже заготовлены списки на несколько тысяч жителей.
— Мы должны сорвать это мероприятие врагов,— сказала Люба.— Наш комсомольский долг — не дать фашистам угнать наших подруг, наших сестер, отцов и братьев на германскую каторгу. Краснодонцы никогда не были и не будут рабами.
На этом заседании мы постановили сжечь биржу труда с тем, чтобы в огне погибли списки намеченных к угону в рабство людей. Сережа Тюленин — один из самых молодых подпольщиков — предложил немедленно же отправиться к бирже, проверить бдительность часовых, а потом принести из потайного склада необходимое количество взрывчатки и бикфордов шнур. Возбужденно говоря о необходимости немедленных действий, он уже было встал с места, чтобы идти, но я его поставил по команде «смирно» и спросил:
— Товарищ Тюленин! Вы еще не получили приказ — какое же вы имеете право идти?
— Виноват, товарищ командир,— отвечал Сережа, осознав свою ошибку.
Штаб разработал подробный план поджога. Любовь Шевцова, Сергей Тюленин и Виктор Лукьянченко должны были произвести поджог здания в трех различных местах.
Несколько дней Люба Шевцова вела тщательную разведку всех подступов к «гнезду рабства», как называли биржу труда краснодонцы. Она была знакома с несколькими немецкими офицерами и легко проходила туда, куда был закрыт доступ остальным. В конце концов в руках нашей организации сосредоточились важные сведения, и отважная тройка могла приступить к исполнению нашего замысла.
Ночь поджога выдалась темной и ветреной. Сергей Тюленин, Люба Шевцова и Виктор Лукьянченко еще засветло засели в густом кустарнике, к которому примыкала западная стена биржи. В этом кустарнике они дождались темноты, бесшумно подползли к зданию, осторожно выдавили стекло в одном из окоп и проникли внутрь. Люба знала, что в коридоре находится часовой и поэтому нужно было действовать осторожно. Дверь комнаты, в которую они попали, оказалась открытой, и Люба с Сергеем, оставив Виктора в этой комнате, отправились в другую часть здания. Несколько палочек артиллерийского пороха и пузырька бензина, захваченного Любой, оказалось достаточным, чтобы подягечь портьеру, матерчатый диван и стол, заваленный бумагами. Виктор поджег стены машинного бюро, обитые материей. Сергей также не отставал от своих товарищей. Через несколько минут герои были уже за пределами здания.
Биржу, подожженную в трех местах, быстро охватило пламя. Над домами шахтерского города оно поднялось в вихре искр, как знамя вечно боевой, свободной молодости, идущей на смертный бой за счастливую жизнь.
2. Будни борьбы
По вечерам мы часто собирались небольшими группами на кухне у Олега Кошевого. Ставни и двери были плотно закрыты, Елена Николаевна чутко прислушивалась к каждому звуку. Мы чинно сидели в жарко натопленной кухне, затаив дыхание. В доме царила мертвая тишина. Внезаппо откуда-то из-под пола послышалось хрнпение и, наконец, негромко, но отчетливо полились дорогие сердцу звуки мелодии: «Ши-ро-ка стра-на мо-я род-на-я»... А через несколько минут мы услышали слова: «В последний час» — и диктор объявил о победах Красной Армии. Мы слушали Москву!
Под полом кухни, скорчившись в три погибели, сидел Олег Кошевой, настраивая приемник. Он где-то раздобыл его, с большим риском принес к себе в дом и установил под полом кухни. Слова правды доносились к нам оттуда приглушенно, но каждый раз они наполняли нас большой животворящей силой. Мы записывали эти драгоценные слова, а на следующий день в нашей подпольной типографии отпечатали сводку Совинформбюро, и мы распространили ее по городу как листовку.
В распространении листовок принимали участие все члены подпольной организации. Особенную изобретательность в этом деле проявили Олег Кошевой, Сережа Тюлепин и Ваня Земнухов. Ребята действовали смело, до дерзости. Листовки, подписанные тремя буквами ШМГ (штаб «Молодой гвардии»), появлялись всюду: в корзинах торговок на базаре, на стенах фашистских учреждений, в церкви и кипо. Вася Пирожок ухитрялся в базарные дни приклеивать на спины полицейских бумажки с надписью: «Смерть продажным шкурам!» Сережа Тюленип «шефствовал» над кинотеатром. Когда в зале гасили свет, Сергей разбрасывал листовки среди публики. Ваня Земпухов «заведовал» церковью. Однажды моя родственница пошла в церковь помянуть усопших. Когда дьячок возвратил ей списки умерших родственников, она развернула свою карточку и прочитала: «Как жили, так и будем жить под красным знаменем». Олег Кошевой по вечерам надевал форму полицейского и распространял листовки среди населения.
«Молодая гвардия» в городе Краснодоне выпустила и распространила около 30 названий листовок тиражом около 5000 экземпляров. Эти наши листовки, как лучи правды, разрывали мрак фашистского гпета.
Мы проводили также ежедневную работу по воспитанию и вовлечению в ряды комсомола своих товарищей. Каждый молодогвардеец считал честью вступить в комсомол и носить у сердца маленькую книжечку, отпечатанную в нашей подпольной типографии и заменявшую комсомольский билет на время Отечественной войны. В овраге иа окраине города или на квартире Кошевого мы проводили комсомольские собрания, где Олег выдавал временные билеты (удостоверения) вступившим в комсомол.
Ежедневно мы вели тщательную разведку, следили за каждым шагом оккупантов и усиленно пополняли свой подпольный склад трофейным оружием. Мы готовились к восстанию и знали, что оружия понадобится очень много. Поэтому добыть оружие считалось у нас самым ценным и важным. Мы добывали его всеми способами. Как-то раз Олег сообщил мне, что во дворе, где раньше жил казненный фашистами коммунист Валько, закопаны две винтовки. Квартиру казненного коммуниста занимал начальник биржи труда. Он держал во дворе огромного свирепого волкодава. Нас не смутила эта трудность. Олег Кошевой, Семен Остапенко и я ночыо пробрались к дому Валько. Кусок хлеба со спрятанной в нем иголкой избавил нас от собаки. Мы откопали винтовки и перенесли их на наш склад.
Так проходили наши боевые будни в глубоком подполье. Мы приобретали навыки, необходимые для подпольщиков, внедряли в свои ряды самую суровую дисциплину, готовились к вооруженным схваткам с врагом.
3. Солнце среди ночи
Приближалась 25-я годовщина Октябрьской революции. Наша подпольная организация решила достойно отметить великий праздник. Мы задумали сделать так, чтобы в этот день краснодонцы почувствовали, что о них помнят, что они не забыты и будут вызволены из фашистской неволи. Страдания краснодонцев были так велики и издевательства гитлеровцев над ними так чудовищны, что нашим комсомольским долгом было во что бы то ни стало подбодрить измученных людей, вдохнуть в их сердца новую надежду на скорое освобождение.
Прежде всего мы приготовили небольшие праздничные подарки семьям рабочих, особенно пострадавшим от палачей. Из нашего комсомольского фонда мы выделили для них деньги и закупили продукты. Помню, в канун праздника я пошел со свертком под мышкой на окраину города, где жила семья моего товарища-фронтовика. Он тоже был, как и я, советским офицером. В Краснодоне остались его жена, старушка-мать и четверо ребятишек. И вот я принес им праздничный подарок. Голодные дети развернули бумагу и с криком радости обнаружили хлеб и немного крупы. Как благодарны были нам измученные люди за эти скромные подарки!
В ночь с 6 на 7 ноября по решению нашего штаба мы водрузили на зданиях города красные флаги. Это было дерзкое, рискованное мероприятие. Мы разбились на несколько групп; каждая взяла по красному полотнищу и ушла в темную осеннюю ночь...
Было сумрачное утро, когда краснодонцы увидели над своим городом октябрьские флаги. Радость и гордость охватили души людей. Женщины будили детей и показывали им на флаги, весть о знаменах перелетала из уст в уста, из дома в дом. А флаги реяли над городом победно и торжественно, так же, как реяли они всякий раз в этот праздничный день до прихода сюда оккупантов. Казалось, солнце взошло среди ночи. Знамена колыхались на ветру, с новой силой разжигая у людей ненависть к поработителям, призывая к беспощадной борьбе во имя свободы и жизни.
На стенах домов, на заборах и телеграфных столбах взволнованные краснодонцы читали слова привета от своей борющейся Родины: «Поздравляем с 25-й годовщиной Октября, товарищи!». «Смерть немецким оккупантам!».
4. Мужество
Красная Армия все ближе и ближе подходила к Донбассу. А в это время наша подпольная организация энергично готовилась к вооруженному нападению на фашистский гарнизон Краснодона.
Все наши вооруженные нападения на вражеские машины с целью захватить побольше оружия, все наши действия по срыву важнейших мероприятий оккупационного командования были только подготовкой, прелюдией к нашей основной первостепенной задаче: нападению на вражеский гарнизон. Все уже было готово для этого. Наш потайной арсенал — глубокий погреб под разрушенной городской баней был заполнен добытым с боя оружием. У нас были в достаточном количестве гранаты, пистолеты, автоматы, патроны. Разработан подробный план захвата города, расставлены силы, собраны необходимые данные о противнике. Но подлое предательство помешало нам осуществить свою мечту.
В январе 1943 года начались массовые аресты молодогвардейцев. Мы насторожились, и штаб «Молодой гвардии» вынес решение: каждому из нас пробираться к частям наступающей Красной Армии. Однако было уже слишком поздно. Гитлеровцы быстро напали на след. Только семи [от фашистского преследования удалось уйти одиннадцати участникам подпольной организации «Молодая гвардия» - прим. составителей] комсомольнам, в том числе и мне, удалось уйти от рук гестаповцев. Остальные были брошены в тюрьму, подвергнуты неслыханным пыткам и зверски казнены.
Сережу Тюленина враги по нескольку раз в день избивали плетьми, сделанными из электрических проводов, ломали пальцы, загоняли в раны раскаленный шомпол. Сережа терял сознание, а когда приходил в себя, говорил палачам:
— Я вам ничего ие скажу...
Испытав все средства, враги привели в камеру Сережи его 58-летнюю мать и начали при ней истязать его. И этот юный герой остался до конца верным своей комсомольской клятве, он вынес все муки, но не выдал товарищей.
Думая о Сереже, об Олеге Кошевом и о других своих погибших друзьях, я вспоминаю старинную легенду про одного спартанского мальчика, которую я слышал еще в школе. Мальчик-спартанец, уличенный в каком-то проступке, стоял спокойно перед своими родителями, в то время как крыса, тайно пойманная им и спрятанная за пазухой, грызла ему тело. Об этом мальчике, скрывавшем в муках свою шалость, люди говорят с удивлением вот уже много веков подряд. С каким же удивлением нужно говорить о наших юношах и девушках, которые, не дрогнув под самыми страшными пытками, скрывали не детскую шалость, а тайну своей борьбы за великое всенародное дело?!
Палачи выжигали на их телах номера комсомольских билетов, проламывали им груди прикладами автоматов, делали все, на что способны фашисты. Но чем больше неистовствовали враги, тем непреклоннее вели себя комсомольцы. Олег Кошевой старался подбодрить товарищей и говорил:
— Не показывайте виду, что вам тяжело расставаться с жизнью. Ведь эти варвары не помилуют, а мы умираем за Родину, и Родина за нас отомстит.
Зная, что наступает время казни, член штаба «Молодой гвардии» Ульяна Громова передала условным стуком во все камеры:
— Последний приказ... последний приказ... нас поведут па казнь по улицам города... Мы будем петь любимую песню Ильича.
И герои шли на казнь с песней. Их довели до шахты № 5 и там сбросили в шурф.
Так умерли верные сыны комсомола. Во имя счастья Отечества они отдали свои юные жизни, но не сдались, не покорились врагам.
5. Наша клятва
В феврале 1943 года, вскоре после зверской расправы оккупантов с молодогвардейцами, в Краснодон вступили воины Красной Армии. Свершилось то, во что непоколебимо верили комсомольцы. И в этот депь небывалого счастья, в день прихода в Краснодон армии-освободительницы, люди вспомнили о тех бесстрашных и юных, которые озаряли им жизнь лучами правды в самые темные дни пережитого лихолетья.
Глядя на красные флаги, взлетевшие над городом, краснодонцы вспоминали тот праздничный день 7 ноября, когда герои водрузили на зданиях города свои знамена. Сотни людей направились к зданию тюрьмы. Холодные стены камер были покрыты почерневшими пятнами крови, а на одной из степ углем было выцарапано сердце, пронзенное стрелой. В нем четыре фамилии героических подпольщиц, погибших от рук фашистов. А над ними, отчетливо выделяясь на кровавых пятнах стены, горел призыв к мести: «Смерть немецким оккупантам!».
Из пригородных хуторов и деревень, из шахтерских поселков шли старики, дети и женщины проститься с прахом героев, которые кровью своей приблизили этот долгождаиный день освобождения...
В момент похорон бойцы гвардейской кавалерийской дивизии выстрелами из пушек салютовали в честь «Молодой гвардии». Красноармейцы склонили над могилой юных героев свои знамена. А мы, оставшиеся в живых молодогвардейцы, стоя над могилой друзей, дали клятву сполна отомстить врагам за каждую каплю крови своих товарищей. Только в беспощадной мести вижу я смысл и оправдание своей жизни.
Мы убрали могилу героев цветами, воздвигли над ней памятник.
