Глава 24. Стены заговорили...

В камере Земнухов плакал, вздрагивая всем телом. Подзывал Осьмухина. Обняв его за плечи, говорил прерывисто:

- Тяжело мне... Что они делают?.. Я плачу, Володя, не потому, что боюсь умереть. Мне больно... Понимаешь, больно. Я никогда не думал, чтобы так можно было истязать людей... Неужели и девчат мучают?.. Скорей бы конец!..

Кто бы теперь узнал Земнухова в этом сутулом, сгорбленном старике? Он почти не прикасался к пище. Часто бредил, наполняя камеру жуткими криками.

Однажды поздно вечером (это было в середине января) в камеру бросили Сергея Тюленина. Он хромал.

Машков спросил его:

- Тебя уже били?

Тюленин отрицательно помотал головой.

Ребята его обступили, наперебой забросали вопросами:

- Кто на свободе?

- Видел ли мою маму?

- Где Кашук?

Когда начались аресты, Тюленин ушел вместе с другими молодогвардейцами навстречу нашим войскам. В снежные бураны шли они степью, опасаясь заходить в хутора и станицы. Нелегко было перейти линию фронта: на каждом шагу подстерегала смерть. Но ребята благополучно перебрались к нашим.

Под Каменском завязался сильный бой.

Тюленина послали в разведку. На вторые сутки он был ранен. Его в снегу нашли немцы и отправили в лагерь военнопленных. Оттуда Сергею удалось бежать в Краснодон. И в тот же вечер в дом к нему ворвались гестаповцы.

Тюленин рассказал ребятам, что Туркенич и Арутюнянц дерутся в гвардейском батальоне, что Туркенич доложил генералу о событиях в Краснодоне. Генерал расспрашивал, кого арестовали, много ли немцев в городе, на какой улице тюрьма.

- Может, он думает парашютный десант к нам на помощь бросить? - предположил Женя Шепелев.

- Только то известно, ребята, - продолжал Тюленин, - что о нас знают. Генерал, выступая перед войсками, говорил, что надо скорее итти на запад и спасать наших людей. Я слышал его речь собственными ушами. И войска уже идут. Недолго нам осталось терпеть...

В камере стало тихо. Машков, заложив руки за голову, глубоко вздохнул:

- Эх, братцы милые! Есть один человек, который нас спасет.

- Кто? - встрепенулись друзья.

- Он все может сделать, - убежденно говорил Женя. - Все. День и ночь он думает о нас, ребята. Только бы сообщить ему, в какой мы беде. Уж он прислал бы нам скорую подмогу...

- Кто, Женя? Ты с ним знаком?

- Да, и ты знаком.

- Я напишу, мать пойдет к нему, - сказал Ковалев горячо.

- К нему, Толюша, она не успеет дойти. Далеко. Далеко до Москвы...

И в камере снова воцарилась тишина: ребята поняли, о ком шла речь. Как будто силы прибыло. Как будто крепче стала воля.

- А что теперь делает товарищ Сталин? Много забот у него! - мечтал Женя. - Письмо бы ему послать. Так, мол, и так, дорогой товарищ Сталин...

Долго говорили ребята о Москве, о рубиновых звездах на кремлевских башнях, о человеке, чье имя озаряло надеждой их юные сердца.

Тюленин угостил ребят табачком. Поинтересовался, кто в соседней камере.

- Девчата. Кажется, Уля Громова там.

- Ульяша? - встревожился Сергей и быстро подошел к стене. - У кого есть камень?

- Болтик годится? - предложил Машков.

Сергей взял болтик и, подойдя к стене, ударил им один раз, другой... Делал паузы и снова стучал. Потом приложил к стене ухо и стал слушать.

Спустя несколько минут в ответ послышался прерывистый стук.

- Что это значит?

- Она отвечает: «Я вас слышу».

- Кто отвечает?

- Ульяша.

Члены штаба «Молодой гвардии» изобрели свою азбуку Морзе. Теперь она пригодилась. Сергей не отрывался от стены и без устали передавал ободряющие слова через немые холодные камни.

- Девчата! Не падайте духом. Наши идут. Крепитесь! Час освобождения недалек. Наши идут! Наши идут!

Стук этот отдавался в сердце каждого. Незримой птицей облетели все камеры слова:

- Наши идут!..

Казалось, в камерах стало светлее. Раны ныли не так сильно. Ложились спать и просыпались с одной мыслью:

«Скорей бы!..»

Два дня подряд перестукивался Тюленин с Ульяной Громовой. Этот стук злил охранников. Они метались по коридорам, грозили повесить виновников. Но стены продолжали говорить. Их язык был понятен только молодогвардейцам. Ульяша Громова сообщила «тюремным телеграфом» о самочувствии девушек:

- Хоть нас и бьют, но держимся. Не вешайте и вы носа. Девушкам пришлось нелегко. Барон, не добившись толку от ребят, надеялся, что девушки окажутся слабее. Завербовав Ольгу Лядскую, он предполагал с ее помощью раскрыть всю организацию. Но после одного допроса Шура Дубровина шепнула Громовой:

- Среди нас шпион. Сегодня Суликовский на допросе проговорился обо всем, что происходило у нас в камере, о чем мы толковали.

Уля внимательно стала следить за поведением арестованных. Кто же шпион? В углу ютилась пожилая женщина. Не она ли? Нет! Она весь день стояла на коленях, вслух читая молитвы; ее ни разу не вызывали из камеры, Еще было несколько женщин, но их тоже не водили на допрос, Может быть, Лядская?..

Пришел надзиратель и сказал, как научили его:

- Подруженьку-то вашу, Лядскую, в карцер упрятали. Там ее крысы щекочут... И вы на череду...

LegetøjBabytilbehørLegetøj og Børnetøj