Глава 3. Однажды на базаре
Румяная женщина в полосатом платке поверх ярко-рыжих волос бойко зазывала покупателей, выкрикивая:
- Ай да лепешечки! Горяченькие лепешечки!
Выждав, когда у лотка никого не было, к торговке подошли две девушки - бывшая пионервожатая в школе Мая Пегливанова и её подруга, веселая сероглазая Нина Герасимова.
- Тетушка, - обратилась к торговке Мая, - лепешки-то у вас очень жирные, сало по пальцам так и течет. Вы бы в бумажки их заворачивали.
- А где бумажек-то взять? - сердито отозвалась женщина.
- Можем продать, - сказала Нина и вытащила из корзинки большую пачку аккуратно сложенных листов. - Сколько дашь за это?
- Две лепешки, так уж и быть...
Нина взяла лепешки и, отойдя, шепнула Мае:
- Пойдем. Не скоро хватится. Она неграмотная...
У подвод, на которых привозили с хуторов картошку и бураки, девушки увидели шустрого деревенского паренька. Он облокотился на мешок и оживленно беседовал с курносой девочкой лет десяти, с длинным кнутом в руках сидевшей на подводе.
«Значит, и на хуторе прочтут сегодня», подумала Мая, следя за пареньком, который незаметно засовывал листовки за пазуху.
По воскресеньям в Краснодоне бывали шумные базары. Хоть на лотках, кроме козьего молока да махорки, обычно ничего не было, все же базар привлекал людей. Здесь встречались сотни горняков. Со всей донецкой земли стекались сюда тяжелые, тревожные слухи, заставлявшие до боли сжиматься шахтерские сердца.
- Слыхали, немец на Урал двинул?
- А Москва?
- Там уже немецкий парад был.
- Ложь!
- Поди глянь. Чего орешь? Вон на заборе свежая газета. Там и снимки есть...
На заборах пестрели немецкие листовки. Бросались в глаза сфабрикованные фотографии: немцы купаются в Неве, гуляют по улицам Сталинграда. Тут же висели красочные плакаты, изображавшие советских девушек, якобы нашедших приют в Германии.
- Неужели это правда? - спрашивали шахтеры. Нежданно-негаданно ответ пришел в один воскресный день.
На какую-то минуту толпа на базаре стихла, а потом снова загомонила, растеклась, словно волна, по ларькам, по торговым рядам и магазинам. У людей в руках оказались замасленные листовки. Женщины жадно вчитывались в каждое слово:
«Товарищи!
Не верьте той лживой агитации, которую проводят немцы и их холопы. Они хотят вас завербовать для каторжных работ. Впереди вас ждет смерть и голод вдали от своей отчизны. Не поддавайтесь на удочки немецких подпевал и не верьте их обещаниям. Становитесь в ряды защитников своих прав, своих интересов. Бейте, громите,
уничтожайте фашистов!»
Листки переходили из рук в руки. Многие женщины, оглядываясь на лоток, где торговка с раскрасневшимся лицом бойко продавала лепешки, по нескольку раз подходили к ней, покупали лепешки и просили завернуть каждую в отдельности.
А чуть поодаль, там, где старьевщик разложил гвозди, ржавые петли, горелки, примусные иглы, на груде камней стоял безрукий шахтер с большим шрамом на правой щеке и громко читал новую листовку:
«Земляки! Краснодонцы! Шахтеры!
Все брешут немцы. Они принесли горе и слезы в наш город. Они хотят запугать нас, поставить на колени. Помните: мы для Гитлера - рабы, мясо, скот!
Мы все лучше предпочитаем смерть, нежели немецкую неволю. Правда победит. Красная Армия еще вернется в Донбасс. Сталин и правительство в Москве. Гитлер врет о конце войны. Война только загорается.
Гитлер хочет угнать вас в Германию, чтобы вы на его заводах стали убийцами своих сыновей, мужей, отцов, дочерей. Не ездите в Германию, если хотите в скором времени поцеловать у себя дома своего мужа, сына, брата. Мы будем рассказывать в своих листовках всю правду, какой бы она горькой ни была для России. Читайте, прячьте наши листовки, передавайте их содержание из дома в дом, из поселка в поселок.
Смерть немецким оккупантам!»
Кто-то крикнул:
- Немцы!
И толпа шарахнулась в сторону. Люди поспешно прятали листовки. Базарная площадь быстро пустела.
Двое гестаповцев, навалившись на безрукого шахтера, хлестали его нагайками.
- Тупоголовые! - раздался чей-то голос - Разве можно убить слово? Человека можно убить, а слово его останется...
Гестаповцы, беснуясь, шастали по базару. Кто составил листовки? Это волновало собравшихся на базаре людей. Они терялись в догадках.
