16

Альберт Рыблин. "Этого не забыть и не простить"

Альберт Рыблин

Альберт Леонидович Рывлин родился 25 октября 1923 года в городе Николаев (УССР).
Жил вместе с родителями в Ленинграде.
В июле 1941 года вступил в Народное ополчение.
Вначале рыл окопы под Красным Селом, затем был направлен в школу сержантов. После школы попал на 3-й Украинский фронт. Воевал в пехоте. Командовал отделением, с которым прошел по дорогам войны до самого конца. Воевал и на 4-м Украинском фронте, там же был ранен.
После окончания войны свыше сорока лет работал художником в рекламе.

 

Этого не забыть и не простить

Знойным днем в Иерусалиме в 1995 году я стою у входа Яд-Вашем. Музей Холокоста... Экскурсию ожидают инвалиды-ветераны Второй мировой войны. Убеленные сединами люди входят внутрь. Я — один из них... В некоторых залах видим мы героизм восставших в Варшаве, фотографии гетто разных стран Европы, затем попадаем в огромный, так называемый детский зал, где в темноте горят звездочки в память о каждом погибшем ребенке, звучит траурная музыка, диктор называет миллионы имен из разных стран Европы...

Вышел я со всеми из Яд-Вашема и вспомнил 1941 год — как я, совсем еще молодой, не достигший и 18 лет, пошел служить в Красную Армию СССР. Дороги войны были длинные, и мы, солдаты всех национальностей, шли к Победе через наступления, потери, поражения — к радостным успехам. Пути наши проходили через места, где зверствовали гитлеровцы, мимо тысяч и тысяч могил. Отнюдь не только наши солдаты становились жертвами. Особенно жестоко гитлеровцы убивали евреев, не щадя ни женщин, ни детей, ни стариков — только за то, что они были евреи. Продвигаясь по территории СССР, бывшей под оккупантами, мы встречали пустые села, городки, где евреев уничтожали тысячами и тысячами. Эти преступления совершались при попустительстве и прямом участии оккупационных властей: местных полицаев, бургомистров, гарнизонов эсэсовцев, да и гарнизонов венгерских и румынских войск. Многочисленные гетто, организованные ими не для жизни, а для смерти... Часто попадались нам и партизаны, которые выходили из лесов и вступали в ряды Красной Армии. Местные жители, встречая нас, показывали огромные рвы, куда гитлеровцы и их приспешники — предатели из местного населения, — выбрасывали трупы замученных евреев, бойцов Красной Армии, комиссаров, комсомольцев.

Страшно было смотреть на чудом выживших евреев, которые во время оккупации скрывались в подвалах домов, в хлевах и у тех, кто не боялся помогать беглецам. За привод спрятавшихся евреев гитлеровцы платили деньги, давали водку и табак... И ведь были такие, которые вылавливали за мзду несчастных стариков и детей. Зверствовали и предатели-полицаи. Партизаны, взрывавшие мосты, железнодорожное полотно, убивавшие офицеров-гитлеровцев, порой помогали евреям, а те, в свою очередь, вступали в партизанские отряды.

В Польше особенно ясно было видно, что гитлеровцы осуществляли геноцид против еврейского народа — как жившего на Западе, так и в СССР. Мы шли по пустым еврейским местечкам, все жители которых были или расстреляны на месте, или отправлены в лагеря смерти. Иной раз нам и в Польше попадались чудом уцелевшие евреи и красноармейцы, которые смогли бежать из концлагерей.

Трудные дороги войны привели меня в Люблин, недалеко от которого был Освенцим... Это целый комплекс лагерей, растянувшихся на 25 км. Лагерь освободила не наша часть, но то, что я там увидел, забыть, конечно, никогда не смогу! Бараки, бараки, плацы, где стояли заключенные, виселицы, крематорий. И не только это. Я видел отличные здания, где жили сами гитлеровцы, а также больницы, столовые-рестораны. Даже публичные дома, где заключенные ублажали сотрудников и гостей лагеря. Надо сказать, что в Освенциме не все узники уничтожались. Я видел блоки, где жили пленные американцы, французы, англичане. Их жилища явно отличались от бараков, где жили красноармейцы. Но всех хуже, в битком набитых бараках, грязных и холодных, содержались евреи, которые участвовали в работах. С евреями не церемонились, евреев в основном сжигали в печах. Они в Освенциме жили хуже всех, хуже всех и питались. Как известно, целью Гитлера было полное истребление евреев Европы.

Я видел целую гору пепла, оставшегося от печей Освенцима. Пепел этот шел на удобрение и на выпуск мыла. Тогда мне было всего 21 год и я не так остро воспринимал весь ужас гитлеровского лагеря смерти. Горы женских и детских волос в специальных бараках; горы детской, мужской и женской обуви, чемоданов, очков, пенсне, зубных протезов...

Прошло много лет. За это время я повидал всякого. Рвы — могилы убитых и замученных евреев на Северном Кавказе, в районе Ставрополя — в частности у стеклозавода, где были убиты евреи Ессентуков, Железноводска, Ставрополя, Кисловодска...

Был я и в Литве. В Друскининкае в лесу скромный памятник — здесь убиты евреи этих мест, многих поселков и городов Литвы. Подобное кладбище видел и в Зарасае. А чего стоит форт № 9 в Каунасе! Здесь были расстреляны тысячи и тысячи евреев из всех стран Европы, не только Литвы.

6 миллионов загубленных жизней! И ведь случилось это не в период Крестовых походов, а в просвещенном XX веке...

Вот о чем я думал, когда знойным июлем 1995 года выходил из комплекса Яд-Вашем в Иерусалиме.

И вот 1997 год. Я в Праге — вновь, после 1945 года... красота, жаль, что мне не 22, а уже 74! Совершенно другое восприятие увиденного... Брожу по знакомым с 1945 года местам, захожу в две чудом сохранившиеся синагоги в центре Праги.

Два года до этого я жил в Израиле, видел красивую страну, которая умеет и может себя защитить. Нет, еврейский народ, переживший тысячелетние гонения, геноцид, Холокост, нельзя уничтожить или победить. [11; 442-445]