16

Леонид Звягин. "Мы не были героями, мы просто выполняли свою работу"

Леонид Звягин

Леонид Моисеевич Звягин родился в 1914 году в г. Невель. В 1930 году переехал в Ленинград и в 1933-м поступил в 1-й Медицинский институт, который закончил с отличием в 1938-м году.
С 6-го июля 1941 года до окончания войны находился в действующей армии, работал главным хирургом медсанбата, начальником хирургического отделения госпиталя.
После войны работал начальником хирургического отделения в Брест-Литовске и Петергофе. В течение 15 лет был главным хирургом Октябрьской железной дороги.
Награжден орденом Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны, медалью «За боевые заслуги» и медалью «За оборону Ленинграда».

 

Мы не были героями, мы просто выполняли свою работу

Я очень хорошо помню начало войны. Объявление о нападении Германии на Советский Союз было шоком для всех, все рушилось, все планы менялись. За короткий срок была сформирована Ленинградская дивизия народного ополчения. 6 июля, ночью, меня привезли во Дворец культуры им. М. Горького, где назначили главным хирургом медсанбата 1-й Кировской дивизии. Врачей было всего 18 человек, и из них — всего два хирурга. Через день прибыло 20 сандружинниц, студентки станкостроительного института, которые не умели делать даже перевязок. Мы были брошены сразу на передовую, и в первый же день наш состав разбомбили. Врачи и сандружинницы учились на ходу. К операционному столу становились гинекологи, физиологи; ничем они не выдавали своего страха. В первые месяцы войны наши войска отходили, раненых было много и полноценной помощи оказывать не удавалось. В начале ноября 1941 года наш медсанбат находился в районе боевых действий, раненых было очень много, но потом в какой-то момент поток раненых заметно уменьшился. Гул боя затихал; мы не могли понять, в чем дело. Но через некоторое время пришел приказ срочно эвакуировать раненых.

А они были повсюду: на носилках, в палатках, на земле. Мы грузили их на машины и в тоже время накладывали шины, перевязывали, кормили и поили. Так мы работали весь вечер и всю ночь. К рассвету ушла последняя машина с ранеными. Мы двинулись за машинами пешком. Наши части уже отступили, и мы находились на нейтральной территории, рискуя попасть в руки немцев.

За вывоз раненых в ноябре 1941 года я получил свою первую награду «За боевые заслуги», которая мне особенно дорога. Позже я был назначен начальником хирургического отделения медсанбата 54-й армии Ленинградского и Волховского фронтов.

В ведении 54-й армии наш госпиталь находился в д. Подсопье. Из-за того, что очень сильно бомбили, мы были вынуждены буквально уйти под землю. Операционная и помещения, предназначенные для раненых, располагались в замаскированных землянках.

Было очень тяжело не только физически, но и морально. Мы работали в условиях блокады. Голод был постоянным нашим спутником. Когда от голода у врачей отекали ноги, приходилось резать голенища сапог, чтобы снять обувь. Мы стали получать каждый день рыбий жир.

Операций делали много, иногда не спали по два-три дня. Люди не выдерживали, бывали и сердечные приступы, и психологические срывы. Многие погибали под бомбежками. У меня на глазах погибла молоденькая выпускница мединститута, в нее попала бомба, не осталось ничего, только кисть руки с часиками висела на елке.

Пожалуй, справедливо будет сказать, что основная тяжесть легла на плечи сандружинниц и медсестер.

После Волховского фронта был 3-й Прибалтийский. К этому времени сформировалась отдельная медицинская рота (ОРМУ) из 25 человек. Как только нам сообщали о переполненных медсанбатах, мы сразу же выезжали и оперировали на месте. А тех, кого могли эвакуировать из опасной зоны, забирали с собой.

В 1942 году первый раз оперировали раненых немцев. Их оставляли отступавшие вражеские войска, а наши бригады подбирали и привозили в медсанбат; там пленным оказывали необходимую помощь и отправляли в тыл. Естественно, их мы оперировали в последнюю очередь. Раненые немцы были жалкие, одинокие и вели себя очень униженно. Это были не бравые солдаты, которые победоносно прошагали пол-Европы, а обыкновенные молодые парни. Когда я с обходом заходил в палату для раненых, на двухъярусных кроватях лежали ребята разных вер и национальностей. Независимо от того, кто это был: русский или немец, еврей или украинец — все они в бреду шептали единственное слово «мама». И в такие минуты особенно отчетливо понималось, насколько бессмысленна и абсурдна любая война.

Войну я закончил в Восточной Пруссии. Как-то мы услышали стрельбу и выбежали на улицу; наши солдаты стреляли в воздух, обнимались и целовались, смеялись и плакали, и все повторяли одно слово: «Победа». Радость Победы была смешана с горечью утрат. Мы вспоминали родственников и друзей, тех ребят, которых не удалось спасти; всех, кого не было с нами и без которых этот день никогда бы не наступил. [11; 435-437]