Тадеуш Я. "Вальтер"

Вальтер Вайгель - мой верный друг и товарищ. Я познакомился с ним в Бухенвальде, где находился среди военнопленных, у которых эсэсовцы не отняли советского обмундирования. Мы спускали с горы телегу, нагруженную камнем, и не смогли ее удержать. Быстрее и быстрее катилась она вниз. Такая «оплошность» грозила строгим наказанием. Проходившие мимо немецкие политзаключенные помогли нам. Рядом со мной вцепился в телегу высокий блондин.

Я протянул ему руку, и, пожимая ее, он назвал себя.

Мы часто беседовали, расхаживая между бараками. Вальтер был сыном бедняков из Хейльбрунна, изучал труды Маркса и Ленина, в тридцатые годы давал отпор обнаглевшим коричневорубашечникам. Полиция не раз приходила в дом с обыском. Мать умоляла Вальтера не навлекать на себя гнев господ.

- Мама! - отвечал он.- Я должен бороться против богачей.

Девушка, которую он любил, отказалась от него и вдруг прислала в концлагерь письмо. Теперь она не сомневалась, что он был прав, «занимаясь политикой». Ее муж - офицер - убит на Восточном фронте. Она осталась с двумя детьми и ждет Вальтера. Уверена, что он выйдет из концлагеря живым. Возможно, захочет приехать к ней...

Читая мне это письмо, Вальтер отрицательно качал головой.

Восьмой год сидел он в Бухенвальде. Если улыбался, я знал, что гитлеровцы терпят на фронте поражение. Хмурился, когда разговор заходил о том, как мучаются и гибнут вокруг люди. Указывая на красный треугольник политзаключенного, он говорил:

- Это - мое знамя, мой орден. С гордостью ношу его возле сердца. Мы победим!

Над нами неслись черные облака, опаленные багровым пламенем из трубы крематория. Нудно моросил дождь. А мы ходили и ходили допоздна. У меня был русско-немецкий словарик. Я переводил Вальтеру стихи Пушкина - «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье...», «К Чаадаеву» и другие. Он учил слова русских и советских песен.

Однажды Вальтер дал мне билет на концерт. Не удивляйтесь, в Бухенвальде сидели профессиональные артисты. Они умели подбадривать заключенных.

Открывается занавес. На сцене три дрожащих от холода узника. Озираясь по сторонам, горемыки взмахивают изредка молотками и дробят камень. Появляется капо - узник-надсмотрщик.

- Эй, шевелись! - кричит он на француза и замахивается плетью.- Ничтожество, ты скоро вылетишь в трубу!

- Я певец,- возражает тот.

Капо опускает плеть.

- А ну, спой, если не врешь.

Француз поет арию оскорбленного человеческого достоинства. К нему присоединяются второй и третий узники, также талантливые артисты.

Капо бросает плеть и, обхватив голову руками, плачет.

Перед сотнями зрителей выступал замечательный голландский художник Генри Пак. К деревянному щиту был прибит гигантский блокнот. На больших листах Пак рисовал углем выразительные картинки. Вот человека в пальто и шляпе вталкивают в концлагерь. На узника напяливают полосатую робу. Подвязавшись веревкой, он ковыряет землю киркой. В перерыв, боясь уронить хоть крошку, съедает маленький кусочек хлеба. Потом ложится на бревно и видит сон, будто бежит он, раскрыв объятия, навстречу жене. И сон становится явью: узник вернулся домой!

Яркие наброски Генри Пака возбуждали волю к борьбе и жизни.

9 апреля 1945 года, узнав об эвакуации концлагеря, Вальтер прибежал в кокс-команду, где я работал, и принес мне на дорогу хлеба. Желая что-нибудь подарить на память, он задумался и, рванув из кармана часы, сказал:

- Возьми, Якоб. Пусть стучат, как стучит мое сердце в унисон с твоим...

Спустя шестнадцать лет, отдыхая в Ялте, я увидел знакомого немца, бывшего узника Бухенвальда, и с его помощью разыскал Вальтера. Мы встретились в Москве. Вальтер рассказал, что участвовал в штурме пулеметных вышек концлагеря.

Он и сейчас продолжает борьбу с врагами Германии.

Яков Тадеуш, г. Кировоград.

[15; 69-71]