Рау Э. "В час величайшей опасности"

Весной 1944 года около тридцати заключенных сооружали бункер на территории завода Дорнье в Мюнхен-Нойяюбинге. На строительной площадке появился гестаповец Кик, позднее повешенный американцами, и другие эсэсовцы. Я подумал, что мне конец, так как немало потрудился на пользу группе Сопротивления, работая в гестаповской канцелярии концлагеря.

Кик приказал нам построиться, вынул из кармана четыре фотографии и, пристально вглядываясь в каждого, отобрал в моей команде четырех советских военнопленных. Эсэсовцы тотчас увели их либо в Дахау, либо прямо на полигон, где фашисты стреляли по живым мишеням.

Мы взволнованно обсуждали это событие. Четверо других русских, также подпольщиков, спросили меня, что предпринять. Я посоветовал устроить побег. Кик обязательно придет на следующий день, запасшись их фотографиями. Эти четверо значились в картотеке под вымышленными фамилиями.

Ночью я оставил товарищей в тени барака. Подсунул сухую доску под заряженную электричеством проволоку и приподнял - беглецы выскользнули наружу. Они проползли метров сто и пропали во тьме.

Ограда была временная, и стерегли ее солдаты авиации, которым надоела война. Все обошлось как нельзя лучше.

Мюнхен-Нойяюбинг сильно бомбили, и в конце августа нас вернули в Дахау, а затем, набрав восемьсот человек, отправили в Юберлинеген на Боденском озере. В феврале 1945 года стало известно, что Кик разыскивает бывшего курсанта военной академии Василия Соколова, которого мы скрывали под чужим именем. Я и австрийский врач Адам Пунхардт обдумывали план побега. В перерыв, когда рабочие ночной смены закусывали, я спрятал Пунхардта и Соколова в вагонетку. Они выехали из штольни и благополучно перебрались через швейцарскую границу.
Эрнст Рау, г. Мюнхен-Нойяюбинг.

[15; 65-66]