Как молоды вы были!

Шульженко Л.

«...Их выводили небольшими партиями и сбрасывали
в шурф по одному. И каждый, кто мог, успевал сказать
те несколько слов, какие он хотел оставить миру».
Александр Фадеев «Молодая гвардия»

...Вот он, копер шахты № 5. Место казни краснодонских подпольщиков. Покат и приземист, цвета запекшейся крови, этот старый террикон. На его вершине, будто изнутри - из ствола шурфа - рвется к небу, мечется, волнуется живое крылатое пламя - Вечный огонь.

Вот площадка у подножия террикона, с которой они шли в последний свой путь... К смерти? К бессмертию!

На этой площадке, насквозь продуваемой полынными степными ветрами, вознесся мемориальный комплекс «Непокоренные». Четыре жестких, черных, будто вырубленных из донецкого угля пилона - как бы разрез того самого шурфа с острыми скальными выступами, в который гитлеровцы сталкивали молодогвардейцев... Вглядитесь в их трагические фигуры... И на последнем рубеже своей недолгой жизни они не покорились, не сдались. В их позах - вызов смерти, призыв к священной мести палачам...

...Всюду у памятника живые цветы. Кладу свой скромный букетик на колени одной из девушек: «С днем рождения, Уля! Вам с Любой Шевцовой в этом году исполняется по 60. Как молоды вы были, девочки! Молодыми вы остались в наших влюбленных сердцах навсегда...»

Какими они были - Герои Советского Союза Ульяна Громова и Любовь Шевцова? Об этом  наш документальный рассказ.

«Что может противостоять твёрдой воле человека...»

Это одна из многих записей, сохранившихся в ученическом блокноте Ули Громовой. В архивах музея «Молодая гвардия» десятки ее школьных тетрадей - предельно аккуратных, с изящным ясным почерком, без единой помарки и ошибки.

Из воспоминаний директора краснодонской средней школы № 6 товарища Шкребы.
«Уляшу, как ее называли подруги, я помню с 4-го класса. Это была девочка с серьезным личиком и умным выражением глаз. Из года в год она переходила в старшие классы с «Похвальной грамотой».

Это была, безусловно, одаренная натура.

...Превосходя своих подруг в духовном отношении, Ульяна была настолько скромной и тактичной в своих поступках, что не только не вызывала чувства зависти и неприязни, но и пользовалась искренним уважением и любовью.

Семья привила Уле твердые моральные устои, комсомол закалил ее волю, школа дала знания и умения.

Громова Ульяна могла бы оформиться в научного работника, если бы ее жизнь не была зверски прервана немецкими оккупантами».

Такой ее видели и знали педагоги.

А вот какой знали ее родители.

Из воспоминаний матери Матрены Савельевны и отца Матвея Максимовича:

«3 января 1924 года, в ночь, родилась Уля. Была она пятым ребенком в семье.

...Она с детства боялась лягушек и поэтому не ходила с братом Елей (Елисеем) и его другом Колей удить рыбу. Она не любила тепло кутаться, до глубокой осени ходила без головного убора, не любила модных шляп, носила черный платок и кожаный шлем.

...Она любила петь, как только вставала с постели и делала что-либо по хозяйству, любимые ее песни - «Мы - кузнецы», «Любушка».

Часто старшая сестра Антонина спрашивала у нее: «Что ты все поешь?». Уля отвечала: «Весело - вот и пою!»

Да, и веселой, и озорной, и неунывающей знали «девочку с серьезными глазами» ее родные, близкие и друзья. Подруги называли ее «богиней смеха»! А еще - «звездочкой», «огоньком».

Уля очень любила книги. Вот краткая выписка из ее личного дневника: «Июль 1939 г. Прочла книги: «Три мушкетера» Дюма, «Горе от ума» Грибоедова, «Домби и сын» Диккенса, «Цемент» Гладкова, «Очерки бурсы» Помяловского, «Война и мир», «Казаки» Толстого, «Железный поток» Серафимовича...» И это за один месяц! Уля часами любила читать на память Пушкина, Лермонтова, Шевченко. Листаешь ее дневник, который она вела до войны 15-17-летней девочкой, и понимаешь: каждое слово, которое старательно выписывала Уля, прорастало в ее юной душе добрыми всходами. Вчитайтесь...

«Гораздо легче видеть, как умирают герои, чем слушать вопли о пощаде какого-нибудь жалкого труса». Д. Лондон.

«Человек! Это великолепно! Это звучит гордо!» М. Горький.

«Конечный вывод мудрости земной:
Лишь тот достоин жизни и свободы.
Кто каждый день идет за них на бой!» И. Гете

И, конечно... «Самое дорогое у человека - это жизнь...» Н. Островский «Как закалялась сталь».
Эта девочка, безусловно, готовила себя к большой, честной жизни.

...Листаю толстую, всю исписанную тетрадь «Конспекты по истории У.Громовой». Первая страница - тема «Образование РСДРП» (1901-1904 годы). На последней четким Улиным почерком: «Высшим званием является звание - Герой Советского Союза. Оно было присвоено... летчицам Расковой, Гризодубовой, Осипенко».

И внизу - в пол-листа (так и сегодня пишут школьники) крупными веселыми буквами выведено-нарисовано: «Конец курса истории». Переворачиваю и эту страницу - вот еще одна «тайная» карандашом, бисерным кокетливым почерком, запись:

«Мой юный друг, ты влюблена.
Твои слова печальны, редки.
А сердце бьется, как волна.
Как пойманная птичка в клетке».

«Конец курса истории». Впереди - большая взрослая жизнь, большие надежды и мечты... Но 22 июня 1941 года начался один из горьчайших и героических этапов в жизни страны. И Уле Громовой вместе с ее товарищами - комсомольцами из подпольной организации «Молодая гвардия» предстояло вписать навечно в «курс истории СССР» одну из незабываемых страниц.

Из воспоминаний матери Матрены Савельевны:

«...20 июля 1942 г. заняли наш город. К нам в квартиру поселилось много немцев... Отец, старшая дочь с четырьмя детьми и Ульяна перешли жить в сарайчик, где ютились до поздней осени. Как только к нам в поселок вступили немцы, Ульяша стала ходить босая, в порванном платье, низко на глаза надевала косынку...»

Уля выполняла вместе с товарищами по подполью любые, самые рискованные задания: писала и расклеивала антифашистские листовки, участвовала в подготовке боевых операций по освобождению советских военнопленных, взрывов вражеской техники и поджога биржи труда.

В первые дни 1943 года начались аресты подпольщиков «Молодой гвардии»...

«...Как всегда в это утро прибрала в комнате, даже вымыла пол. Затем поставила греть воду и говорит: «Постираю». А сама все ходит по комнате... Не вытерпела я и, заплакав, сказала: «Что ж ты думаешь? Забрали проклятые Тольку Попова, Демку Фомина, Лукашова, Главана. Что ж ты сидишь? Заберут же тебя, будут мучить и терзать». Она посмотрела на меня так ласково и говорит: «Не плачь, мама, пусть они плачут. Мы не боимся. Еще не все потеряно».

Вот так сказала, а сама, вижу, волнуется, затем оделась и куда-то ушла. И вот уже под вечер примчалась она, мотается по комнате, а я на нее: «Что ж это ты, воду поставила, а сама на целый день пропала. А я тут ждала, ждала, вот придет, думаю, а ее все нет». «Ничего, мама, в следующий раз постираю». У меня снова закипело сердце, на глаза навернулись слезы. А она, посмотрев на меня, вдруг запела: «Мы - кузнецы, и дух наш молод! Куем мы счастия ключи!..» Я тут совсем растерялась. До песен ли! Смотрю на нее, слушаю, а сказать что-нибудь, запретить не могу...

Тут раскрылась дверь и в комнату ввалились немцы и порицаи.

- Ты Громова? - спросил один, указав на Ульяну. Она выпрямилась, обвела всех глазами и громко ответила:

- Я!

- Собирайся! - гаркнул полицай.

- Не орите, - спокойно сказала Уля. Не заметила я тогда, чтобы хоть одна черточка ее лица дрогнула. Она легко и уверенно надела пальто, покрыла голову платком, сунула в карман кусок овсяной лепешки, подошла ко мне, и я ощутила ее горячие губы у себя на щеках, на лбу. Подняв голову, она так ласково, так тепло посмотрела на меня, на столик, где лежали ее книги, на кровать, где спала, на детей сестры, которые боязливо выглядывали из другой комнаты, и как бы молча прощаясь со всеми, выпрямилась и твердо сказала:

- Я готова.

Вот такой она мне и запомнилась на всю жизнь...»

Из воспоминаний Борц Марии Андреевны о днях, проведенных в фашистской тюрьме города Краснодона:

«...В камеру прибыло пополнение, привели первомайских девушек... Я узнала Ульяну Громову... Это была высокого роста, стройная брюнетка с вьющимися волосами и красивыми чертами лица... Она легла на пол вверх лицом, подложила под голову руки и стала смотреть в одну точку своими черными умными глазами. Девушки попросили ее прочесть «Демона». Она охотно согласилась. В камере стало совсем тихо. Приятным мягким голосом  Ульяна начала:

Печальный Демон, дух изгнанья.
Летал над грешною землей.
И лучших дней воспоминанья
Пред ним  теснилися толпой...

Вдруг раздался страшный крик. Громова перестала читать.

- Начинается, - сказала она. Стоны и крики все усиливались. В камере была гробовая тишина. Так продолжалось несколько минут. Громова, обращаясь к нам, прочла:

Сыны снегов, сыны славян.
Зачем вы мужеством упали?
Зачем? Погибнет ваш тиран.
Как все тираны погибали!

Кто-то вздохнул и сказал:

- Трудновато добить этих гадов!

- Ничего. - ответила Громова. - Нас - миллионы! Все равно победа будет за нами!..»

...Ульяну Громову с большой группой молодогвардейцев фашисты расстреляли 16 января ночью.

Из воспоминаний учительницы Прасковьи Власьевны Султан-Бей:

«...Видела труп Ули Громовой... одна грудь отрезана, на спине вырезана звезда... У кого - ступня отрублена, у другого - нога с сапогом. У некоторых ребят на лбу вырезана звезда, у других - на груди...»
В камере были найдены и последние строки Ули Громовой, нацарапанные на тюремной стене слабым, неровным почерком:

«Прощайте, мама.
Прощайте, папа.
Прощайте, вся моя родня.
Прощай, мой брат любимый Еля.
Больше не увидишь ты меня.
Твои моторы во сне мне снятся,
Твой стан в глазах всегда стоит,
Мой брат любимый, я погибаю,
Крепче стой за Родину свою.
До свидания.
С приветом Громова Уля
15 января 43 г.»

Нет, и в день казни не был сломлен гордый дух Ули Громовой. Она звала к борьбе за Родину любимого своего брата Елисея. Летчика. Втайне она тоже мечтала быть летчицей: «Твои моторы во сне мне снятся...». И, помните, любила носить кожаный шлем?..

Сохранилось в архивах и письмо Елисея к родным от 4 июня 1943 г.: «Здравствуйте, папа, мама. Вчера только я получил от вас письмо... Мои бедные старички, чем я могу вас утешить в нашем общем горе... Я даже не придумаю, что же мне писать, нет мыслей. Только печаль и злоба в моем сердце. Ах, звери, что же они делают?! Какую же месть нужно придумать, чтобы отплатить им за горе нашего народа, за невинную кровь наших отцов и матерей, сестер и братьев, малых детей...

Нет у меня слов... Мама, папа, вы слышите меня: я клянусь вам, клянусь памятью моей сестры, клянусь своей жизнью, что я отомщу за нее. Где бы я ни был, что бы ни делал - это будет месть поганым фрицам... Жизнь моя будет направлена только на это.

...Уля, Уля, нет тебя, нет, не увижу больше. Эх, звери-фрицы, вы дорого заплатите за ее кровь, за кровь ее подруг...»

Так Елисей отозвался на последний привет Ули. И клятву свою сдержал - сражался доблестно до Дня Победы.

«Передайте всем: я люблю жизнь...»

Пожалуй, в этих словах, сказанных Любовью Шевцовой перед расстрелом, выражена главная суть ее характера.

Из воспоминаний матери Ефросиньи Мироновны Шевцовой:

«...Люба родилась 8 сентября 1924 года, на Изваринском руднике, где ее отец Григорий Ильич в то время работал забойщиком. Через три года наша семья переехала в Краснодон.

...Боевая и веселая девчонка. Люба была первой на уроках физкультуры и спортивных соревнованиях, на воскресниках и в колхозе, и на шахте, на посадке городского парка, и на занятиях по биологии. На посадке городского парка Люба была первой по количеству посаженных деревьев, и ей дали как награду три молоденьких клена, которые она принесла домой. Два деревца она посадила под окнами своего дома, а третье отдала соседке. Любою посаженные клены стали большими развесистыми деревьями...

...Однажды мы купили Любе хорошие туфельки. Но из школы она возвратилась в рваных тапках.

- Любочка, - спрашиваю, - а где же туфли?

- Ой, мамочка, знаешь, я их дала Нине. Она сиротка, у нее никого нет... а у меня ведь есть другие туфельки, пусть старые...

Увлекаясь естествознанием, Люба заботливо ухаживала за цветами и подопытными растениями на школьном опытном поле. Воспитывала ежа Мишку и черепаху Улиту. Они так привыкли к Любе, что немедленно являлись, едва Люба усаживалась за стол завтракать.

- Мамочка! И они хотят кушать, - смеясь, говорила Люба и наливала молоко...

...Люба не была красавицей, но привлекала к себе взоры каким-то светлым и радостным сиянием улыбки, шуткой и веселым своим характером. Локоны светло-русых волос красивого золотистого оттенка на симпатичном белом лице, которое никогда не загорало, голубые глаза. «Они у тебя просто цветут, как пролески!» - удивлялась ее тетя.

...Черные брови и длинные, как будто кверху загнутые ресницы. А под глазами на нижних веках маленькие-маленькие конопушечки - вот портрет Любы».

...Редко кто в Краснодоне называл ее Люба или Любовь. Любка Шевцова, Любка-артистка. Под этими именами ее, отчаянную, дерзкую, веселую, острую на язык, знали любили все. Выступает ли агитбригада, балетный кружок, струнный оркестр - всюду и Любка-артистка. Любе нравилось, что ее так зовут, она мечтала стать профессиональной актрисой, даже послала запрос в театральное училище, ей пришел ответ, чтобы высылала документы. Но... через 4 дня началась война.

«...Грянула война. Мы точно не знали, где наша Люба... «Мама - сказала Люба, прощаясь с нами, - знай, ваша Любка нигде не пропадет!».

Знали мы, что Люба везде сумеет постоять за себя: была она боевая и смелая, не боялась, как говорится ни тучи, ни грому. В темную ночь она могла пойти сама куда надо было. Умела она стрелять из пистолета и винтовки, вертелась на турнике, состязаясь с товарищами и ловкости была крепкая и выносливая...»

В начале войны на Украине открылась школа разведчиков-радистов. Вот заявление Любови Шевцовой - пожелтевший листок из школьной тетрадки с летящим веселым почерком.

«Прошу начальника НКВД принять меня в школу радистов, так как я желаю быть радистом нашей Советской страны, служить честно и добросовестно. И по окончании этой школы, я обязуюсь выполнять все задания в тылу врага и на фронте. Гордо и смело выполнять боевые задания Родины.

Прошу не отказывать в моей просьбе.
Шевцова
31.03.42 г.»

Для связи по радио с разведцентром Л. Шевцовой был присвоен корреспондентский номер 314. Перед отправкой в тыл противника она дала клятву. Вот она.

«...Буду смелая, дисциплинированная, решительная и беспощадная к врагам.

Я клянусь всеми средствами помогать Красной Армии уничтожать бешеных гитлеровских псов, не щадя своей крови и своей жизни. Я буду до конца жизни верна своей Родине и партии».

Из воспоминаний Нехвядович Зинаиды Трофимовны:

«Люба поражала меня своей непосредственностью. Она была смелой, решительной, дерзкой.

Вся броская, с яркими рыжеватыми волосами, красивая, с точеной фигуркой, ладно одетая. Люба казалась необыкновенно артистичной. Я постоянно поражалась ее отчаянности. Она вертелась перед немцами: пела, плясала. Особенно мне запомнились две строчки одной из Любиных «песен», которые чаще всего она пела немецким офицерам и солдатам:

«Вышел в степь донецкую
фриц с одной ногой!»

И фашисты, не понимавшие ни единой строки песни, были в восторге от Любаши, бурно аплодировали ей, задаривали шоколадом.

Летом-осенью 1940 г. в Краснодоне начали появляться листовки с сообщениями о положении на фронтах. В канун 25-й годовщины Октября в городе были вывешены красные флаги. Один из них - на школе № 4. Сгорела биржа труда.

Я догадывалась, что Шевцова была причастна к антифашистской борьбе».

Из воспоминаний матери Ефросиньи Мироновны Шевцовой:

«...Когда были арестованы многие молодогвардейцы я просила Любу скрыться. Но Люба не согласилась. Она сказала, что не может бросить в беде своих товарищей, быстренько собралась и уехала в Ворошиловград попросить помощи «Молодой гвардии», попавшей в беду. Но там Люба была арестована... Палачи подвергали Любу зверским истязаниям... вырезали на спине Любы звезду, избивали ее плетьми от электрического провода...»

Надпись на стене камеры в Ровеньках, сделанная Л.Шевцовой:

«Мама, я тебя сейчас вспоминала.
Твоя Любаша

Прошу простить меня. Взяли навеки.
Шевцова. 7 февраля 1943 г.»

«...Любу Шевцову мучили еще до седьмого февраля, все пытаясь добыть у нее шифр и радиопередатчик. Перед расстрелом ей удалось переслать на волю записку матери:

«Прощай, мама, твоя дочь Люба уходит в сырую землю».

Когда Любу вывели на расстрел она запела одну из самых своих любимых песен:

На широких московских просторах...

Ротенфюрер СС. ведший ее на расстрел, хотел поставить ее на колени и выстрелить в затылок, но Люба не стала на колени и приняла пулю в лицо».

Александр Фадеев «Молодая гвардия»

«Наши дети» - так сегодня называют вас, юных героев-молодогвардейцев, земляки-краснодонцы. Даже те из них кто родился уже после войны...

У ваших братских могил каждый день, зимой ли, летом, не увядают цветы. Отблесками вечных огней славы горят пионерские галстуки и комсомольские значки - со всей великой Родины нашей миллионы молодых сердец проложили к вам свою дорогу. Посланцы более чем из ста стран мира побывали здесь, в вашем маленьком шахтерском городке, чтобы поклониться могилам вашим. Восхититься подвигом вашим. Поразиться молодости вашей и несгибаемой силе духа.

Источник: неизвестен
Спасибо Наталье Малясовой!

LegetøjBabytilbehørLegetøj og Børnetøj