Глава VI. Клятва
Ворошиловград был оставлен нашими войсками 17 июля. Три дня спустя фашисты заняли Краснодон. Фронт быстро откатывался на восток, и вскоре небольшой шахтерский городок, окрестные поселки, деревни и хутора находились уже в глубоком вражеском тылу.
Во время второй эвакуации Земнуховы никуда не уехали из города из-за обострившейся болезни Александра Федоровича. Он был так плох, что Иван, уезжая в Саратов, не знал, увидит ли его живым. Вернувшись домой, он почти не отходил от отца — поил и кормил его, бегал в аптеку за лекарствами.
Они часто обсуждали текущие сводки Совинформбюро, которые становились все тревожнее. Иван, успокаивая отца, говорил, что фашистам не отдадут ни Краснодон, ни Боково-Антрацит, ни Красный Луч с их многочисленными шахтами, но сам хорошо понимал, что надежд на это мало.
И вот наступил тот страшный день и час, когда оккупанты спокойно и беспрепятственно заняли опустевший, будто вымерший город.
Когда немецкая моторазведка появилась на улице Буденного со стороны верхне-дуванского грейдера, Иван был на огороде. По просьбе матери он поливал огуречные грядки, а заодно и саженцы вишен и яблонь, которые они посадили с отцом весной. Услышав громкий треск мотоциклов, Иван с лейкой в руках выглянул из-за угла дома и увидел, как по улице, поднимая тучи пыли, едут... немцы! Это было так неожиданно, что он на несколько секунд оцепенел, а потом резко отпрянул назад, судорожно прижав к груди лейку и не замечая, что вода из нее льется на засученные до колен брюки и брезентовые тапочки.
Там, за углом, в каком-нибудь десятке шагов были фашисты! Это казалось диким, невероятным, как нашествие марсиан.
Мотоциклы, а за ними бронетранспортеры, грузовики, легковые машины с офицерами все тарахтели и тарахтели за углом, и пыль с дороги все выше поднималась над домом Земнуховых и всеми другими домами и садами.
В эту минуту Анастасия Ивановна выглянула из летней кухни, где она стирала белье. От корыта ее оторвал непривычный шум на улице и густая пыль, залетавшая в дверь. Она сразу увидела Ивана, который стоял в странной позе за углом дома. Он повернул к ней побелевшее лицо, беззвучно произнес какое-то слово и махнул рукой, показывая на дорогу.
Анастасия Ивановна отвела мокрой рукой мешавшие ей ветви акации, посмотрела через забор и все сразу поняла. Ноги у нее подкосились, и она медленно опустилась на порог...
...Анастасия Ивановна и Нина, бывавшие на рынке, который стал теперь главным источником всех новостей и слухов, порой самых невероятных и противоречивых, приносили неутешительные вести. Повсюду — на заборах, стенах домов, на специально сбитых щитах — «оккупационные власти» вывесили многочисленные приказы и распоряжения. Согласно одним из них, каждый, кто имел огнестрельное оружие, обязан был сдать его в комендатуру в кратчайший срок. И не только оружие, но и радиоприемники. В других сообщалось, что все коммунисты, комсомольцы и евреи должны немедленно явиться для регистрации. Третьи запрещали появляться на улицах города после шести часов вечера, а четвертые — приходить с ведрами туда, где висят объявления «Вода только для немецких солдат». За нарушение каждого из приказов — расстрел.
Фашисты грабят жителей, стреляют по дворам свиней, кур, гусей... Все немецкие офицеры заняли лучшие «стахановские» дома в центре города — на Пионерской, Садовой, Пролетарской... В здании районной милиции расположилась полицейская управа, а в одном из домов в конце улицы Садовой открыта биржа труда. Ходят упорные слухи, что скоро начнется отправка молодежи на работы в Германию.
Иван с мрачным видом выслушивал все это и, не говоря ни слова, уходил в свою комнату или на огород.
Анастасия Ивановна замечала, что настроение сына повышается после прихода гостей. А навещать Ивана стали многие — и парни и девушки. Чаще других наведывались высокий, черноглазый Жора Арутюнянц, живший неподалеку от Земнуховых, и незнакомый паренек, которого звали Олегом. Если Иван был на огороде, то Жора или Олег пробирались к нему, шурша стеблями кукурузы, и подолгу сидели там, о чем-то оживленно беседуя вполголоса. Как-то Анастасия Ивановна поинтересовалась у сына:
— Все хочу тебя спросить, что это за паренек к тебе повадился, Олег? Чей он?
— Это Кошевой. Он на Садовой живет. А ты что, против?
— Господь с тобой, с чего ты это взял? — И Анастасия Ивановна принялась расхваливать Олега: такой-де аккуратный, вежливый, не забудет поздороваться, сказать «до свидания», сразу мол, видно, что воспитанный.— И не белоручка. Вы-то с отцом как ни мозговали, а ходики так и не починили, горе-мастера. А он раз — и готово! Вишь, тикают?
— Что и говорить, образованный паренек,— уважительно отозвался и Александр Федорович.— Только дюже заикается, вот жалость...
— Зато ходики, папаня, теперь не заикаются,— с обычной иронией отозвался Иван.— Тикают!
Комендант Краснодона майор фон Гедеман, начальник жандармского поста гауптман Шен, начальник дирекциона № 10* барон Швейде, начальник районной полиции Соликовский, голова городской управы Стаценко — все они, и немцы и изменники Родины, олицетворявшие «новую власть» и ее карающие органы, не могли не понимать, какую опасность представляют для них коммунисты, комсомольцы и советские активисты, оставшиеся в городе. Вот почему, едва заняв Краснодон, окрестные поселки и деревни, оккупанты с помощью предателей, полиции и жандармерии стремились возможно быстрее выявить и уничтожить этих людей как потенциальное ядро большевистского подполья.
*После захвата Донбасса немецко-фашистские захватчики начали безудержный грабеж его природных богатств. Для этой цели было создано так называемое Восточное общество по эксплуатации угольных и металлургических предприятий, состоявшее из многочисленных управлений — дирекционов (прим. авт.).
В конце июля фашисты напали на след патриотов. Были брошены в тюрьму, а затем расстреляны 14 партизан, в том числе и командир отряда, старый донецкий шахтер Петр Дмитриевич Салфетников.
По замыслу Ворошиловградского подпольного обкома партии, этот партизанский отряд, состоявший из бывших бойцов истребительного батальона, должен был проводить свои операции в тесном взаимодействии с краснодонской подпольной партийной организацией.
Отряд Салфетникова готовился к боевым действиям, но неожиданный провал нарушил все планы партизан и подпольщиков. Факты свидетельствуют: никто из казненных не выдал своих товарищей — ни тех, что остались в отряде, ни тех, что легализовались в городе...
Иван Земнухов чувствовал: в его жизни и в жизни товарищей, с которыми он так часто встречался в последнее время, назревает важное событие. Всюду, где бы ни собирались они теперь — то ли на глухой окраине парка, то ли у кого-нибудь на квартире или в развалинах городской бани,— разговор был об одном: пора объединяться и действовать против оккупантов более решительно — им надо отомстить за земляков, казненных с такой жестокостью. Порознь, мелкими группами или в одиночку многого не добьешься.
Земнухов считал, что сила подпольной организации — в единстве ее рядов. «Сплоченность, подбор надежных людей и строжайшая конспирация — вот три кита, на которых она должна держатся,— так говорил он друзьям. Его поддерживали и Кошевой, и Тюленин, и Василий Левашов, и Третьякевич.
Иван Туркенич (он появился в Краснодоне в середине сентября, совершив побег из концлагеря) считал, что организацию следует создавать на принципах военачалия: в ней должны быть и командир, и комиссар, и штаб, в который необходимо ввести наиболее авторитетных ребят, руководителей самых больших групп.
Предложение Туркенича было не новым. И раньше Земнухов и Кошевой говорили о том же и между собой, и на квартире у Жоры Арутюнянца, где кроме них были также Виктор Третьякевич и Василий Левашов.
В первую очередь следует создать штаб организации, считал Иван, затем начать прием в нее проверенных комсомольцев и формировать из них боевые группы. Виктор Третьякевич вспомнил о старой партизанской традиции: вступая в отряд, каждый дает клятву верности. Такую клятву, сказал он, должны принимать все, кто будет вступать в подпольную комсомольскую организацию. Пришли к выводу, что структура будущей организации должна быть именно такой: командир, комиссар, штаб, координирующий действия боевых «пятерок» с помощью связных. Согласились, что связными должны быть люди не только смелые и ловкие, но и малоприметные внешне. Идеальный связной тот, кто не вызовет у врага ни малейшего подозрения.
— Лучше всего п-подходят на эту роль девочки, насчет их привлечения Ваня абсолютно прав,— говорил Кошевой.— Одну связную я и Тюленин можем рекомендовать хоть сейчас. Это — Валя Борц. Подходит по всем статьям. Юркая, как мальчишка! Сережа уже испытал ее в деле и не раз.
Группа Сергея Тюленина была самой многочисленной и самой опытной, особенно по части сбора оружия. По ночам ребята уходили далеко в степь, туда, где недавно шли ожесточенные бои, и под утро возвращались с добычей. В подвале разрушенной городской бани у них были припрятаны винтовки, гранаты, патроны, взрывчатка. Кроме Сергея и Валерии Борц в группу входили Леня Дадышев, Тося Мащенко, Володя Куликов, Витя Лукьянченко, Семен Остапенко, Степа Сафонов и Радик Юркин. Радику, самому младщему среди товарищей, было всего четырнадцать лет.
Первое организационное собрание, на котором был создан штаб подпольной комсомольской организации, состоялось на квартире Арутюнянца, в конце сентября.
На первом заседании штаба (оно состоялось на квартире Земнухова) по предложению Тюленина организация была названа «Молодой гвардией».
