Большое спасибо Владимиру Щербанову, 
предоставившему эти бесценные материалы для сайта

 

Солдаты живы, пока о них помнят

Все дальше уходят от нас события Великой Отечественной, и все меньше способны понять и разделить мы чувства людей, переживших ее. Да и как можно измерить горе тех, кто получил небольшой листок бумаги с рвущими душу и жизнь словами “ Ваш... верный воинскому долгу и присяге, пал смертью храбрых ...” 

И как измерить радость тех, чьи близкие остались живы? А с чем сравнить надежду на возвращение (да и была ли эта надежда) отцов, братьев мужей на долгие годы, или навсегда, внесенных недрогнувшей рукой в разряд “пропавших без вести“?

Наверное, недаром Аджимушкай для многих керчан стал своеобразным символом войны, соединившим в себе весь ее ужас и трагедию. Ведь, даже спустя полвека после Великой Победы из каждых десяти его защитников известен только один...

Во время одной из командировок в Симферополь, работая с документами партархива, я натолкнулся на несколько пожелтевших листов бумаги  с бросившимися в глаза словами “Аджимушкайские каменоломни“.

Это было донесение старшего политрука П.В. Горелова, датированное 20 декабря 1942 года. Фамилия Горелова среди участников обороны каменоломен была известна давно, но с воспоминаниями, написанными спустя несколько месяцев, а не десятки лет после событий, мне, как и большинству исследователей, встречаться не приходилось.

Из донесения старшего политрука П.В. Горелова:”... мы, т.е. командир батареи ст.лейтенант Д.П. Козырь, зам.командира батареи - ст.лейтенант А.В. Радковский и ездовой Беляк, зная о том, что нет приказа, о переправе, 15.05.42 г. ушли в каменоломни Аджимушкайские, где был организован полк, т.е. три батальона. Я был назначен комиссаром 2-го батальона, а комиссаром полка был батальонный комиссар Сименов (так в документе - В.С.).

Из 72-й Кав.дивизии в моем батальоне был начальник штаба - капитан т. Балест из Краснодара. Его помощник - лейтенант т. Дударев. Батальоном командовал ст.лейтенант орденоносец  Александров ... присланный ... в группе из двенадцати командиров в каменоломни по заданию Козлова. Судьба всех перечисленных мне неизвестна.”

К самому П.В. Горелову судьба оказалась благосклонна. В начале июня командование приняло решение: попытаться с боями пробиться к партизанам в Крымские леса, и в ночь с 6-го на 7-е июня большая группа бойцов и командиров ( по некоторым данным, до 200 человек) вышла из каменоломен (очевидно, речь в донесении Горелова идет об одной из групп военнослужащих, сражавшихся в Малых каменоломнях, но не вошедших в гарнизон, которым командовал М.Г. Поважный - В.С.).

В числе немногих, сумевших прорваться через вражеское кольцо у Аджимушкая, был и Горелов. Группа из шести человек - Горелов, Козырь, Радковский, Беляк и два бойца из Алтайского края - дошла уже до Владиславовки, когда была замечена местными жителями - татарами и выдана немцам. 

И снова Керчь - лагерь военнопленных. Затем еще один лагерь - в совхозе “Тамак“, откуда Горелову удалось бежать в начале октября, а через две недели он все же добрался в один из партизанских отрядов 2-го района. Через несколько дней ранен в бою и эвакуирован на Большую землю, где и написал донесение.

Находку любого нового документа, особенно по истории Аджимушкая, где так мало документальных источников, можно считать удачей. Донесение старшего политрука П.В. Горелова было интересно и еще по двум причинам. 

Во-первых, на настоящий момент оно явилось единственным достоверным свидетельством того, что хоть одному человеку из каменоломен удалось добраться до Крымских лесов, а ведь до этого все подобные попытки, предпринятые отдельными аджимушкайцами и группами, считались неудачными. Во-вторых, многие фамилии, упоминаемые Гореловым, были неизвестны исследователям.

Не особенно надеясь на успех (ведь полные имена и отчества были неизвестны ) мы сделали запрос в Центральный архив Министерства обороны на Радковского и Козыря, и, на удивление, ответ из Подольска не заставил себя ждать.

Из справки ЦАМО: ”... зам. командира батареи 979 легкоартиллерийского полка ст.лейтенант Радковский Аркадий Васильевич, 1917 г. рождения, урож. с. Вовченок, Казатинского р-на Винницкой обл.,пропал без вести в мае 42 г., исключен из списков офицерского состава приказом ГУФ № 01377 от 31.12.42 г.
Статью 145 приказа № 01377 ГУФ отменить, приказ ГУК НКО № 0647 от 30.03.45 г. - жив, был в плену.
В 1946 г. уволен в запас.”

Прошло больше года, были написаны десятки запросов, когда письмо из Казатинского городского военкомата сообщило, что А.В. Радковский жив и проживает в г. Казатине, и еще несколько недель - прежде чем откликнулся сам Аркадий Васильевич.

С первого дня войны он воевал на Западном фронте, затем - курсы политсостава и вновь на передовую - под Москвой, в феврале 1942 года направлен на Крымский фронт. Май 1942-го - Керчь, Аджимушкай.

Радковскому не повезло, как Горелову, и плен оказался намного дольше - он был освобожден нашими войсками в Венгрии лишь в конце 1944 года, а уже в январе 1945-года в составе 3-го штурмового батальона 103-й гвардейской Николаевской стрелковой дивизии принимал участие в штурме Будапешта, в боях, о небывалой жестокости которых говорили даже ветераны, прошедшие всю войну. Но ему повезло в главном - он остался жив.

Не самый легкий путь достался Аркадию Васильевичу, хотя на войне и не было легких дорог и многое забылось за прожитые годы. Но даже 50 лет спустя перед его глазами серые камни Аджимушкая, мрак и сырость лабиринтов, мучительная жажда и глухие стоны раненых в подземных госпиталях, яростные боевые вылазки по ночам и ужасы газовых атак, и люди... 

Те, кто пал, сраженный пулей в первых боях, и те, кто оказались трусами и вышли с поднятыми руками, те, кто теряя силы и надежду, до конца сохранили верность воинскому долгу и присяге, и те, кто, даже попав в плен, ничем не запятнали свою честь, искупив несуществующую “вину перед Родиной“ кровью.

Удивительно похожей оказалась и судьба командира батареи 979 ЛАП старшего лейтенанта Козыря Дмитрия Прокофьевича - Крымфронт, Аджимушкай, плен, и исключение из списков офицерского состава, как пропавшего без вести в мае 1942 г., тем же приказом, и извещение семье, и долгие годы в немецких концлагерях, и возвращение домой, когда родные уже устали ждать и перестали надеяться... 

Вот только письмо наше пришло слишком поздно - Дмитрий Прокофьевич умер в 1975 году и из его родных в живых тоже никого не оказалось...

Два новых имени, две карточки в картотеке музея, а за ними - долгий поиск, чьи то судьбы и люди, многим из которых сказать “ спасибо “ мы уже никогда не сумеем. Когда-то война их всех поделила на живых и на мертвых. И хоть давно отгремели ее последние залпы, те, кому повезло, вспоминают своих павших товарищей, как живых. А, может, они и правы - Солдат всегда остается Солдатом, и он жив до тех пор, пока о нем кто-то помнит...