10 марта 1943 года - 627 день войны
Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Об утверждении нагрудного знака «Отличный разведчик» в целях поощрения отличившихся лиц из числа рядового и младшего начальствующего состава разведчиков Советской Армии». Право награждения нагрудным знаком «Отличный разведчик» предоставлялось командующим войсками фронтов и армий, командирам корпусов, дивизий (бригад), полков и батальонов (дивизионов). [3; 351]
Войска Западного фронта освободили г. Белый. [3; 351]
Коннострелковая группа войск Центрального фронта, успешно развивая наступление, продвинулась на запад на 100—120 км и вышла на р. Десна севернее Новгород-Северского. [3; 351]
Войска правого крыла Воронежского фронта, используя успех войск Центрального фронта, вышли в районе Рыльска на р. Сейм. [3; 351]
Войска левого крыла Воронежского фронта вели ожесточенные бои с противником, которому удалось с выходом в район Дергачи (20 км северо-западнее Харькова) образовать разрыв между войсками 69-й и 3-й танковой армий. Путь на Белгород оказался открытым. [3; 351]
Закончилось наступление войск Воронежского фронта на курско-льговском направлении. В результате наступления войска фронта освободили гг. Курск и Льгов и вышли на рубеж Алешня, восточнее Рыльска, восточнее Сум, продвинувшись на запад на 180-195 км. [3; 351]
Авиация Балтийского флота начала длительную бомбардировку Финского порта и базы Котка с целью затруднить противнику его использование для переброски подкреплений морем. [3; 351]
Для усиления партийно-политической работы среди населения оккупированных районов Ленинградской области Ленинградский областной комитет ВКП(б) перебросил в тыл семь партийных групп численностью 76 человек. Группы возглавляли партийные работники Поруценко, Тимм, Егоров, Тимохин, Павлов, Рачков и Гаврилов. [3; 351]
На партизанский аэродром в Россонском районе Витебской области с Большой земли доставлено 80 тыс. патронов, 200 кг тола, 200 винтовок, 700 гранат, 20 автоматов, 6 пулеметов, 28 ПТР. [1; 210]
Хроника блокадного Ленинграда
На различных участках Ленинградского фронта сегодня уничтожено около 200 солдат и офицеров противника. Наши артиллеристы, ведя огонь по вражеским тылам, накрыли точным залпом склад боеприпасов.
Находясь в засаде, боец 187-го полка 72-й стрелковой дивизии Федор Дьяченко подкараулил еще одного гитлеровца. Меткий выстрел, и в снайперской книжке бойца появилась новая цифра — 300. Таков теперь его боевой счет. [5; 323-324]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
С середины февраля в редакцию стали поступать сообщения наших корреспондентов о начавшемся контрнаступлении немцев в Донбассе и в районе Харькова. Между тем в сводках Совинформбюро, читай — Генштаба, Ставки, по-прежнему устаревшие победные сообщения: «Наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях». Уже оставлены Павлоград, Лозовая, Краматорск, Барвенково, Славянск и другие города, а Информбюро, как мы не без иронии говорили... продолжает наступать.
Время от времени в сводках употреблялась стандартная формулировка: «Наши войска вели ожесточенные бои». Она, конечно, мало что говорила, но, во всяком случае, какое-то представление о реальности давала. Но какое-то время даже и этого не было. И только сегодня напечатано сообщение о контрнаступлении немцев и захвате ими ряда городов.
Мы, понятно, сразу же извлекли из редакционных папок репортажи наших корреспондентов, ожидавшие своего часа, и постарались объяснить, что на фронте случилась беда. Достаточно прочитать даже абзац из этих корреспонденций: «Неприятель сосредоточил на узком фронте 25 дивизий, в том числе 12 танковых и одну моторизованную... Из Германии, Франции, Бельгии и с некоторых участков советско-германского фронта были спешно стянуты свежие танковые и пехотные части. Сюда же был переброшен недавно сформированный эсэсовский корпус в составе четырех танковых и одной моторизованной дивизии. В самом Донбассе немцы спешно создали ударный танковый кулак. Таким образом неприятелю удалось добиться весьма существенного превосходства в силах...»
Сказались просчеты командования фронтом и Генштаба. Но кто позволил бы в те времена даже намекнуть на это? В печати многое было объяснено лишь после войны, и то не сразу. Здесь была бы затронута честь «великого и мудрого полководца»!
А пока корреспонденты сообщают, что над совсем недавно освобожденным Харьковом снова нависла угроза...
Вернулся из командировки Андрей Платонов. Привез очерк. Нам было ясно, что оперативная журналистика не его стихия и мы не торопили его, он еще только набирался фронтового духа. Но то, что он присылает или привозит, написано рукой большого мастера. Очерк мне понравился. Отправил рукопись в набор и сказал, чтобы срочно набрали, сверстали и сразу принесли. Я взял себе за правило — вычитывать, править не в рукописи, и даже не в гранках, а в верстке: так лучше видится материал. Когда принесли трехколонник, над которым стоял набранный крупным шрифтом заголовок «Труженик войны», я пригласил Платонова.
Было у меня еще одно правило: если автор в Москве, обязательно читать статью в его присутствии. Не знаю, как другие редакторы, но мне казалось это полезным: если возникает нужда, можно что-то у него спросить, если сомнение — посоветоваться, еслц несогласие — поспорить. Думаю, что это помогало лучше узнавать друг друга, способствовало творческой обстановке в редакции, без которой газета увядает.
И вот сегодня рядом со мной Андрей Платонов.
Выглядел он по-иному, чем в тот, первый раз, когда появился в стенах редакции. Исчез его штатский вид. Видимо, он уже привык к своей полевой форме с погонами капитана, более или менее вошел в армейскую жизнь. Усадив его в кресло, стал расспрашивать о фронтовом житье-бытье, где был, что видел, слышал. Он отвечал скупо и даже как-то рассеянно и все посматривал на стол, где лежал сверстанный очерк. Потом спросил с удивлением:
— Что, уже готово?..
— Готово, вот только прочитаем с вами.
Сюжет очерка незамысловатый. Отряду саперов поручили разыскать брод для танков через речку. Удивительно просто и вместе с тем поэтично описывает Платонов боевую работу сапера:
«В той части, где служил Толокно, саперов называли верблюдами. Каждый сапер кроме автомата с нормальным запасом патронов и пары ручных гранат имел при себе лопату, ломик, топор, сумку с рабочим инструментом, бикфордов шнур и еще кое-что, смотря по своему назначению. Все эти предметы человек имел неразлучно при себе; он шел с ними вперед, бежал, полз, работал под огнем, отбивался от врага, мешавшего его труду, спал в снегу или в яме, писал письма домой в надежде на встречу после победы».
Отряд нашел брод лишь в одном месте, где и лед тонкий, и вода струится по верху, но он весь был утыкан крупными, в человеческий рост, камнями, глубоко вонзившимися в землю. И подрывать их нельзя — «немец невдалеке надзирает». И Толокно со своими товарищами выковыряли их, очистив брод. Танки пошли вперед, а на них десантники и те самые девять саперов, которым дано новое задание: после избавления деревни от немцев помогать пехоте в строительстве траншей и блиндажей.
Все как будто проще простого. Но суть очерка не в этом. Главное в нем — образ сапера Ивана Семеновича Толокно, в прошлом десятника на строительстве уральских заводов, подлинного труженика войны. Он написан волшебным платоновским слогом, заставляющим вспоминать слог народных сказок:
«Он заснул и во сне примерз к земле. «Это у меня тело отдохнуло и распарилось, и шинель отогрелась, а потом ее прихватило к стылому грунту»,— проснувшись, определил свое положение сапер Иван Семенович Толокно.
— Вставай, организм! — сказал Толокно себе в утешение.— Ишь земля как держит: то кровью к ней присыхаешь, то потом — не отпускает от себя...
Он с усилием оторвал себя от морозной земли, обдутой здесь ветрами до прошлогодней умершей травы».
К народной мудрости восходит и взгляд автора на мир:
«Еще недавно эти люди заново построили свою родину; теперь они строят вечное добро победы человечества над врагом. Их руки не могли бы столь много работать и тело не стерпело бы постоянного нагромождающего напряжения, если бы сердце их было пустым, не связанным тайным согревающим чувством со всеми людьми, со всем тихим миром жизни...
— Ничего, возле смерти человек сильнее,— высказался Толокно...
«И после заката солнца они пошли во тьму, нагруженные инструментом для работы и оружием против смерти... В небе засияли две осветительные ракеты врага, и вся река и пойма ее озарились неподвижным, пустым светом, каким освещаются сновидения человека».
Я читал, очарованный платоновской словесной неожиданностью, и, естественно, не сделал ни одной поправки. Но вот над финалом очерка задумался. Был он прямо-таки фантастическим. Когда прибыли на место, командир отряда послал Толокно вперед, в боевую охрану. Он дошел до сгоревшей сосны и там залег. А дальше события развернулись так:
«Из-за земли, склонившейся в овраг, тихо вышел ровно гудящий танк с белым крестом и пошел на мертвую сосну и человека. Иван Толокно посмотрел на вражью машину и жалость к себе в первый раз тронула его сердце. Он работал всю жизнь, он уставал до самых своих костей, но в груди его было терпеливое сердце, надеющееся на правду. А теперь в него стреляют из пушек, теперь злодеи хотят убить одного труженика, чтобы самая память об Иване исчезла в вечном забвении, словно человек не жил на свете.
— Ну нет! — сказал Иван Толокно.— Я помирать не буду, я не могу тут оставить беспорядок, без нас на свете управиться нельзя.
Из танка вырвался свет пулеметного огня. Толокно залег за стволом дерева и ответил врагу из автомата.
Танк в упор надвинулся на дерево и подмял его в промежуток под себя. Так скоро оно все произошло, что не успел Толокно выхватить гранату. Сосна треснула у корня и ослепила сапера синим светом на разрыве своего тела. Толокно отодвинулся в сторону от падающего дерева и очутился в узкой теснине между ним и гусеницей танка, сжевывающей снег до черной земли. «Врешь,— не возьмешь,— подумал Толокно в минуту подступившей гибели.— А мне смерть, так душа от меня останется. Должна бы остаться. Наверное, родина и есть душа!..»
И тут он увидел, что над ним стало светло; значит, танк миновал далее, пропустил под собою меж гусеницами лежащего человека и поверженную, вторично погубленную сосну. Иван Толокно, не теряя времени на размышления, бросился за танком с гранатой, ухватился за надкрылок и в краткий срок был в безопасности на куполе пушечной башни танка.
Танк без стрельбы, молча, двигался в сторону, откуда пришел Толокно. Это было для Ивана попутно и хорошо. Он решил взять машину в плен или подорвать гранатами, если она откроет огонь по саперам или повернет обратно. «Должно быть, это ихний разведчик блуждает,— размышлял Толокно,— а может, на подмогу к своим в одиночку идет. Неизвестно, как исполняется жизнь. Этот танк сделали стрелять и давить, а он чужого сапера везет, а после войны, может, будет у нас землю пахать. Броню мы с него снимем, пушки тоже долой. Ничего будет».
Иван Толокно ехал и рассуждал про себя обстоятельно, неторопливо,— вражий танк был в его руках».
Словом, было о чем мне задуматься. Я спросил Андрея Платоновича:
— Это прямо-таки легенда. Действительно Толокно «спрятался» на немецком танке? Могло так быть? И чем все кончилось? Читатель тоже такой вопрос задаст.
Писатель подумал-подумал и не без юмора ответил:
-— Вот и хорошо, если читатель такой вопрос задаст. Значит, прочитал, заинтересовался...— а дальше объяснил: — Это не выдумка. Немецкие танкисты заблудились и, попав сюда, поняли, что выхода у них нет, сдались. Было это. Но я не хотел этим елеем кончать очерк...
И снова моя обычная в таких случаях реплика:
— Андрей Платонович... может, все-таки напишем: «рассказ»?
— Нет,— прямо-таки запротестовал писатель и снова: — Я же там был, говорил с народом...
В общем, все, что он написал, и опубликовано в сегодняшней газете.
Напечатано большое письмо Варвары Бахтиной из освобожденного села Николаевки Золотухинского района, что на Курской земле, «В немецкой кабале». Она рассказывает, как ее и односельчан немцы насильно угнали в Германию. О каторжной работе на заводе. О страданиях в лагере, где они жили в комнатушках, похожих на тюремные камеры, и где их кормили похлебкой из отрубей и картофельной шелухи. Об издевательствах и побоях.
Один эпизод в письме особенно поражал. Как-то Варвара вместе со своими подругами Зиной и Шурой решили раскрыть окна и посмотреть, что делается на улице. Но тут появились немецкие дети и начали, как щенята, на них лаяться. Девчата отошли от окна, посидели на нарах, а потом снова подошли к окну. Тогда в комнату полетели камни, палки, комья земли. Вышибли три стекла. Вбежал охранник и всех девушек отколотил резиновой палкой.
И о такой истории рассказала Варвара. В одно из воскресений заходит к ним охранник и говорит, чтобы собрались в город, управляющий, мол, разрешил свести их погулять. Повели их, словно стадо, по мостовой. А там прохаживались немки. Увидели они русских девчат и зло набросились на них. Пальцами показывают, дразнят, смеются над ними, ругают площадной бранью, только что камни в них не бросают. Повернули девчата и бегом в лагерь. И так было не только в том городке...
Мы знаем, как бесчинствуют гитлеровцы на Советской земле. Но немецкое население? Дети! Женщины! Да, сумели фашисты отравить их души, превратить в истязателей. Хотелось бы мне в связи с этим сказать о поведении советских людей, об их отношении к немецкому населению.
Уже после войны я узнал такую историю. В Берлине спецкор «Красной звезды» Павел Трояновский целый день провел у Жукова. Маршал сказал ему:
— Не знаю, будет ли у меня время поговорить с вами и ответить на ваши вопросы... Договоримся так: садитесь у окна, постарайтесь сидеть так, вроде вас тут нет. Слушайте, смотрите...
Так Трояновский и сделал. Входили и выходили люди из комнаты Жукова. Шли беспрерывные переговоры по телефону. Доклады. рапорты, указания. Корреспондент сидел молча и делал в своем блокноте записи. А записывать было что — шли последние дни Берлинского сражения. И вот одна из этих записей:
«Начальник тыла фронта генерал докладывает командующему о подвозе продовольствия для населения Берлина — сколько муки, крупы, жиров, сахару, соли.
— Для детей молоко надо искать,— сказал Жуков.
Генерал посмотрел на маршала и после небольшой паузы сказал:
— Мне, товарищ маршал, пишут из дому, что голодают...
— Мне тоже пишут, что в Союзе туго... Но это не меняет дела.
Директива предельно ясна: выделить столько-то продовольствия для немецкого населения Берлина.
— Будем кормить фашистов?
— Будем кормить немцев — стариков, старух, детей, рабочих...»
Здесь же, на этой странице блокнота, Трояновский, отвлекаясь от прямого репортажа, сделал такую запись:
«Я не знаю, надо ли комментировать этот разговор. Какое великодушие проявляет страна Ленина к народу, армия которого принесла столько горя и страдания советским людям».
А я бы еще добавил: не только армия, но многие немцы и немки даже в своем тылу, у себя в Германии!..
Письма с фронта. Много мы их получали. Писали о боях, о фронтовой жизни, быте, о хорошем и плохом. Радовали нас письма, в которых фронтовики подсказывали нам темы,— значит, наши статьи действенны. Командующий фронтом генерал Р. Я. Малиновский пишет:
«Мы ощущаем необходимость получить в газете полное освещение вопросов в подвальных статьях примерно такие:
1. «Наступательный бой стрелковой дивизии во взаимодействии с танками, авиацией, артиллерией». В статьях надо бы показать на конкретном примере организацию и взаимодействие во всех элементах: управление боем на всех этапах, развитие боя и его завершение.
2. «Борьба за населенные пункты», где отразить подготовку атаки, форму боя, обход и охват, блокировку, силы, средства, необходимые для этого,— все показать на примере наступательного боя •дивизии.
3. «Наступательный бой ночью стрелковой дивизии с применением танков». Показать, как готовится бой, как применять танки ночью, глубина ночного боя и его завершение...»
Далее Родион Яковлевич, перечисляя другие темы, обратил наше внимание на необходимость более полно освещать вопросы артиллерийского наступления, так как «его-то меньше всего усвоили наши командиры, никак не могут оторваться от старых форм артподготовки. В этом газета должна помочь».
Примечательно и другое важное замечание Малиновского, нами сразу учтенное. Он просил при разработке всех этих тем «ориентироваться на стрелковую дивизию, обязательно имеющую некомплект как в людском составе, так и в материальной части в пределах 20—30 процентов. «Тогда,— подчеркивал он,— это будет отражать действительную практику».
Много «треугольников» рассказывало о боевых делах. Характерно, что, как правило, писали фронтовики не о себе, а о своих товарищах. В этом и проявлялось величие духа человека, который считал своим долгом умолчать о том, как он сам сражается с врагом, а запечатлеть подвиг товарища.
Взволновало нас всех письмо, которое привел в газете и прокомментировал Илья Эренбург. Есть там такие строки:
«Я получил письмо, на которое не могу ответить: его автора нет больше в живых. Он не успел отправить письмо, и товарищи прислали: «Найдено у сержанта Мальцева Якова Ильича, убитого под Сталинградом». Яков Мальцев писал мне:
«Убедительно прошу вас обработать мое корявое послание и напечатать в газете. Старшина Лычкин Иван Георгиевич жив. Его хотели представить к высокой награде, но батальон, в котором мы находились, погиб. Завтра или послезавтра я иду в бой. Может быть, придется погибнуть. В последнюю минуту до боли в душе хочется, чтобы народ узнал о геройском подвиге старшины Лычкина».
Илья Григорьевич выполнил желание погибшего сержанта, привел полный текст письма Мальцева и написал к нему небольшое послесловие: «Я думаю о том, как Мальцев писал свое письмо. Это было перед боем. Товарищи молчали, курили, каждый о чем-то напряженно думал среди предгрозовой тиши. Что томило Мальцева? Не страх, не тоска, даже не думы о близких, а, наверное, были у него и дом, и родные. Мальцев болел одним: вот он умрет и никто не узнает о подвиге Ивана Лычкина. Высокое чувство — дружба — воодушевляло Мальцева в последнюю ночь перед боем, в последнюю его ночь. Много в войне жестокого, темного, злого, но есть в ней такое горение духа, такое самозабвение, какого не увидишь среди мира и счастья». [9; 115-121]
От Советского Информбюро
В последний час
Наши войска заняли город Белый
10 марта наши войска, продолжая развивать наступление, овладели городом БЕЛЫЙ (Смоленская область). Взятые трофеи подсчитываются.
СОВИНФОРМБЮРО.
Утреннее сообщение 10 марта
В течение ночи на 10 марта наши войска вели бои на прежних направлениях.
* * *
Западнее и юго-западнее Гжатска наши войска продолжали наступление и овладели рядом населённых пунктов, в том числе железнодорожной станцией и районным центром Туманово. Отступая под ударами наших частей, противник несёт тяжёлые потери. На подступах и на улицах одного населённого пункта немцы оставили свыше 300 трупов своих солдат и офицеров. Нашими бойцами захвачены трофеи и пленные.
Советские лётчики вчера уничтожили до 10 танков и свыше 50 автомашин с пехотой и грузами противника.
* * *
Южнее Харькова наши войска вели ожесточённые бои против крупных сил танков и мотопехоты противника. Части Н-ского соединения отбили несколько атак и уничтожили 15 немецких танков и 4 самоходных орудия. На другом участке гитлеровцы бросили в наступление полк пехоты, действовавший при поддержке 30 танков. Наши артиллеристы и гвардейцы-миномётчики подбили и сожгли 14 немецких танков. В результате боя гитлеровцы потеряли до 500 солдат и офицеров и были отброшены на исходные позиции.
* * *
Юго-западнее Ворошиловграда группа наших сапёр во главе с лейтенантом Шайдуровым, воентехником Прокопоном и младшим лейтенантом Исаковым ночью под обстрелом противника установила 650 мин. На минах, установленных сапёрами, подорвались 8 немецких танков и несколько автомашин с пехотой и военными грузами.
* * *
Западнее Севска наши части заняли один населённый пункт. Захвачены у противника 9 пулемётов, 5 миномётов, склад боеприпасов и склад с продовольствием. Советские танкисты, атаковав вражескую колонну, истребили свыше 100 гитлеровцев и уничтожили 20 повозок с грузами.
* * *
Партизаны отряда, действующего в одном из районов Белоруссии, в феврале месяце пустили под откос 6 немецких железнодорожных эшелонов с живой силой, боеприпасами и продовольствием. В результате крушений разбито 6 паровозов, 69 вагонов и платформ. Группа партизан этого же отряда из засад уничтожила 40 гитлеровцев.
* * *
На одном из участков Центрального фронта взята в плен группа солдат, принадлежащих к различным соединениям германской армии. Пленный солдат 317 полка 211 немецкой дивизии Готфрид Пюллен рассказал: «Еще до начала наступления русских мы смутно догадывались, что на нашем участке назревают события. Солдаты больше всего боялись попасть в окружение и разделить судьбу 6 немецкой армии, уничтоженной под Сталинградом». Пленный солдат 338 полка 208 немецкой пехотной дивизии Курт Шмидт рассказал: «Русская артиллерия «перепахала» многие участки нашей обороны. Когда артподготовка закончилась, русские танки беспрепятственно шли прямо на нас. Большинство солдат моей роты погибло, а остальные сдались в плен. Мы слышали о поражении немецких войск под Сталинградом. Некоторые солдаты по этому поводу говорили: «Одним ударом русские свели к нулю всё то, что немецкая армия завоевала в течение года ценой колоссальных кровавых жертв».
* * *
Французские вольные стрелки уничтожают продовольствие, награбленное немцами у французских крестьян. В департаменте Уазы подожжён склад, в котором сгорело 900 центнеров овса. В Френуа огнём уничтожено 600 центнеров ржи. На кондитерской фабрике в Гренобле патриоты испортили 180 тонн мучных изделий, предназначенных для немецких войск. В районе Вьерзона французские патриоты пустили под откос поезд с военными материалами и продовольствием, следовавший в Германию. Железнодорожное движение на этом участке было приостановлено на три дня.
Вечернее сообщение 10 марта
10 марта наши войска, продолжая развивать наступление, овладели городом Белый (Смоленская область).
На других участках фронта наши войска вели бои на прежних направлениях.
* * *
9 марта частями нашей авиации на различных участках фронта уничтожено или повреждено до 20 немецких танков, более 100 автомашин с войсками и грузами, подавлен огонь 3 батарей полевой и зенитной артиллерии и взорван склад противника с боеприпасами.
* * *
Южнее и юго-западнее Сычёвки наши войска, развивая наступление, заняли свыше 20 населённых пунктов. Наши части овладели районным центром и железнодорожной станцией Ново-Дугино. Захвачены трофеи, в том числе 10 танков, 4 орудия и склад боеприпасов. Юго-западнее Гжатска противник упорно пытался задержать наступление советских войск на одном оборонительном рубеже. В результате ожесточённых боёв наши части прорвали линии вражеской обороны и, продвигаясь вперёд, запяли ряд населённых пунктов.
* * *
Южнее Оленина наши войска продолжали наступление и освободили от немцев несколько десятков населённых пунктов. Захвачены трофеи и пленные. При взятии одного из населённых пунктов наши бойцы разгромили батальон немецкой пехоты, захватили 6 танков, 8 орудий и склад боеприпасов.
* * *
Южнее и западнее Харькова наши войска отбивали ожесточённые атаки крупных сил танков и пехоты противника. На одном участке вражеские танки, приблизившиеся к переднему краю нашей обороны, были обстреляны из находившихся в засаде орудий. 9 немецких танков были уничтожены, а остальные быстро скрылись. На другом участке части Н-ского соединения, отражая атаки гитлеровцев, истребили до 800 немецких солдат и офицеров, подбили и сожгли 26 танков противника.
* * *
Южнее озера Ильмень наши войска вели наступательные бон и овладели несколькими населёнными пунктами. Частями Н-ского соединения за два дня боёв захвачены у противника 15 орудий, 12 миномётов, 56 пулемётов, более 1.000 винтовок, 12.000 снарядов и мин, свыше 11.000 гранат, 210 тысяч патронов, 160 ящиков пороху, свыше 50 километров телефонного кабеля, 3 радиостанции и другие трофеи. Противник понёс тяжёлые потери в живой силе.
* * *
На Кубани наши части, сломив упорное сопротивление гитлеровцев, овладели районным центром Красноармейская и рядом других населённых пунктов. Захвачены трофеи и пленные.
* * *
Партизанский отряд, действующий в одном из районов Украины, в начале марта внезапно напал на немецкий гарнизон, расположенный в посёлке крупной железнодорожной станции. Уничтожив охрану, советские патриоты взорвали находившийся на станции немецкий эшелон в составе 11 вагонов и сожгли склад с горючим. Разрушен железнодорожный путь на протяжении 5 километров. Захвачены трофеи: 119 винтовок, 2 станковых пулемёта и много патронов. Партизаны освободили из тюрьмы 97 советских граждан, приговорённых гитлеровцами к расстрелу за невыполнение распоряжений германских властей. Группа партизан другого украинского отряда разгромила немецкое жандармское управление. Населению роздано 220 тонн зерна, предназначенного немцами для отправки в Германию.
* * *
Пленный солдат 8 роты 688 полка 337 немецкой пехотной дивизии Ян Данилевский рассказал: «Раньше офицеры говорили, что район Гжатск—Ржев—Вязьма имеет большое стратегическое значение и поэтому необходимо любой ценой отстаивать каждый населённый пункт. Теперь же, когда мы под натиском русских отступаем, в сводках командования сообщается о планомерном передвижении и о выпрямлении линии фронта. Желая утешить приунывших солдат, один унтер-офицер сказал: «Отступление, пусть даже беспорядочное, всё же лучше, чем окружение».
[24; 172-174]
