8 сентября 1941 года - 79 день войны
Противник перерезал все пути сообщения Ленинграда со страной и блокировал город с суши. Сообщение с Ленинградом стало поддерживаться только по Ладожскому озеру и по воздуху. Ленинградцы начали борьбу в условиях блокады. [3; 62]
Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о награждении орденами и медалями работников Народного Комиссариата авиационной промышленности СССР за образцовое выполнение заданий правительства по выпуску боевых самолетов. [3; 61]
Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о награждении орденами и медалями группы работников завода № 1 Народного Комиссариата авиационной промышленности СССР за образцовое выполнение заданий правительства по выпуску боевых самолетов. [3; 61-62]
Вражеская авиация произвела первый массированный налет на Ленинград. На город было сброшено 6327 зажигательных бомб. Вспыхнуло 178 пожаров. Через несколько часов тяжелые бомбардировщики противника сбросили на город 48 фугасных бомб весом по 250—500 кг. [3; 62]
Немецкие войска оккупировали г. Кременчуг Полтавской области; г. Шлиссельбург. [1; 69]
Хроника блокадного Ленинграда
Гитлеровские войска захватили Шлиссельбург. Ленинград оказался в блокаде. К этому дню в нем находилось 2 миллиона 544 тысячи жителей.
И еще одна беда — в 18 часов 55 минут вражеской авиации впервые удалось подвергнуть город массированному налету. Только на Московский район упало 5000 зажигательных бомб. Вспыхнуло 178 пожаров. Один из них — самый большой — охватил деревянные хранилища Бадаевских складов. Огонь полыхал здесь около пяти часов. Сгорело 3 тысячи тонн муки и 2500 тонн сахара. [Большая часть расплавленного сахара была затем переработана на патоку, использована для приготовления кондитерских изделий - прим. автора.]
В 22 часа 35 минут налет повторился. Фугасными бомбами было разрушено 12 домов. Повреждена главная водопроводная станция города. Разрушены два резервуара чистой воды и несколько водопроводных линий. С честью выдержал в эту ночь первое боевое испытание аварийно-восстановительный батальон службы «Водоканал». В короткий срок он ликвидировал весьма серьезные повреждения.
В городе много раненых, обожженных. 24 человека погибло.
Последствия налета могли оказаться еще более тяжелыми, если бы наши летчики заранее не нанесли удар по аэродрому Лисино, где рано утром командир эскадрильи старший лейтенант Осипов обнаружил до полусотни самолетов противника. Подвергнув вражеский аэродром бомбежке и штурмовке, наши авиаторы разбили и сожгли 25 фашистских машин. Кроме того, один «юнкерс» и один «мессершмитт» были сбиты над аэродромом.
8 сентября английская радиостанция передала в эфир:
«Слушай, Ленинград! Говорит Лондон!.. Лондон с вами. Каждый ваш выстрел находит отзвук в Лондоне. Лондон приветствует героизм Ленинграда... Да здравствует Ленинград!».
Вряд ли знали тогда лондонцы, каким тяжелым был этот день в Ленинграде. [5; 53]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга, ответственного редактора газеты "Красная звезда"
В этот день газета не выходила. Накануне, в воскресенье, день был нерабочий. Но это только так говорилось — «нерабочий». В редакции — все в сборе. Правда, нас немного. Большинство — на фронте, в том числе начальники отделов, их заместители, даже некоторые литературные секретари, которым, казалось бы, положено безвыездно сидеть за редакционным столом и править поступающие материалы. Это были военные журналисты, хорошо владевшие пером, и я считал, что возьму большой грех на душу, если обреку их на сидение вдали от фронта.
Но те, кто остался в Москве, из редакции не отлучались. Еще 8 июля я подписал приказ, согласно которому уходить домой можно «только с разрешения начальника отдела и запрещается выезд за пределы Москвы без разрешения ответственного редактора в каждом отдельном случае». Живем, как тогда говорилось, на казарменном положении.
В рабочих комнатах редакции появились железные солдатские кровати с жесткими матрацами. Одеяла и подушки тоже армейского образца.
Койки узки, Павленко прозвал их «девичьими». Сотрудники спят на них, так сказать, посменно: уезжающий на фронт уступает свою койку возвращающемуся с фронта. Кормимся все в редакционной столовой по талонам. Есть еще и буфет с очень скромным ассортиментом продуктов. Там — наличный расчет.
Казарма есть казарма — дома, конечно, уютнее. Но редко кто отпрашивался домой. Совесть не позволяла, да и работа не отпускала.
В отличие от обычного на подготовку очередного номера газеты у нас было два дня. Это позволило мне подольше задержаться в ГлавПУРе и Генштабе, детальнее изучить обстановку на фронтах. В оперативном управлении Генштаба меня оглушили страшным известием: немецкие войска прорвались к Ладожскому озеру, захватили Шлиссельбург и таким образом перерезали последние сухопутные коммуникации, связывавшие Ленинград со страной. А это означало — блокада...
Незадолго до того мы командировали в Ленинград еще одного корреспондента — Леона Вилкомира. Перебросили его туда с Северо-Западного фронта.
Это был молодой поэт, питомец Литературного института. В редакции мало кто знал его стихи. Мне, например, довелось познакомиться с ними уже после войны, когда издательство «Советский писатель» посмертно выпустило единственную его книжку «Дороги». В нее вошли произведения мирных лет, главным образом те, что были написаны Вилкомиром в годы его журналистской работы в Нижнем Тагиле. В военное время он, по-видимому, не писал стихов — всецело был поглощен корреспондентскими заботами,— а если и писал, то по своей скромности никогда не предлагал их нам.
Высокий, громоздкий, исключительно добросердечный, он пользовался в коллективе редакции всеобщей любовью. В шутку его называли «армейским комиссаром», хотя в действительности Вилкомир имел первичное звание политработника — заместитель политрука и на его петлицах красовались лишь четыре треугольника; издалека их можно было принять за ромбы.
Шутку эту породил курьезный случай. Своей могучей фигурой Вилкомир чем-то напоминал начальника ГлавПУРа. Как-то мы послали Вилкомира на войсковые учения. Самолет, на котором летел корреспондент, прибыл на полчаса раньше самолета армейского комиссара. Когда Вилкомир спускался по трапу, к нему кинулись местные начальники, ожидавшие начПУРа, и стали рапортовать: «Товарищ армейский комиссар...» Потом разглядели на петлицах смутившегося и покрасневшего до корней волос Вилкомира треугольники и замолчали. С тех пор к нему и прилепилось это звание.
Во время войны у меня было мало личных встреч с Вилкомиром. Он безвыездно сидел на фронте и в Москве почти не появлялся. О его мужестве я узнавал из рассказов начальников групп спецкоров, а больше всего об этом говорили материалы самого Вилкомира.
Прибыв в Ленинград, Вилкомир сразу же прислал корреспонденцию «Ленинградцы беззаветно сражаются с врагом». Она была высоко оценена редакцией, и я отправил в Ленинград телеграмму:
«Корреспонденцию Вилкомира напечатали сегодня. Хорошая статья. Вилкомира оставить на Ленинградском фронте». А что касается того, как он добывал материал для своего очерка, можно судить хотя бы по таким строкам: «По нашей группе ударил автоматчик. Мы припадаем к земле и ползем...».
Итак, в Ленинграде, можно сказать, собралось целое подразделение наших спецкоров.
Наконец дали о себе знать Славин и Светлов. К нашему удивлению, Светлов «обскакал» старого газетного волка Льва Исаевича. Уже 6 сентября мы получили по военному проводу его стихи, из-за которых у Хействера произошла пикировка с начальником узла связи. Светлов назвал свое стихотворение «Ленинград» и сказал в нем то, что было самым главным и самым важным в те грозные дни:
Здесь земля победами дышала...
Виден всей стране издалека
Ленин у Финляндского вокзала,
Говорящий речь с броневика.
Память о бойцах и о героях
Этот город навсегда хранит.
Этот город на своих устоях
Колыбелью мужества стоит.
Песням и легендам повторяться
У застав, мостов и у ворот —
Боевая клятва ленинградцев
Над великим городом встает.
Дышит время заревом пожаров,
И полки в сражение идут.
Ярость полновесного удара
Сомкнутые руки берегут.
Неприступным был он и остался
В боевые славные года.
Никому наш город не сдавался,
Никому не сдастся никогда!
Затем пришли новые стихи — «Ночь над Ленинградом». А еще через несколько дней с узла связи Генштаба нам доставили толстую пачку бланков с расклеенной на них телеграфной лентой. В конце стояла подпись «М. Светлов». Это уже не стихи, а корреспонденция о медицинской сестре Вале Чибор.
Прибыл Светлов в один из полков, стал выспрашивать об отличившихся в последних боях пулеметчиках и бронебойщиках, а командир полка говорит:
— Вы бы лучше написали стихи о нашей Вале Чибор. Вон смотрите, она возвращается с передовой, опять везет раненых. Вам обязательно надо потолковать с ней...
Через час, после того как Валя «сдала» раненых, поэт и медсестра сидели на уличной скамейке, между ними стояли котелки с борщом, и мирно текла беседа о совсем не мирной жизни.
Вернулся Светлов в город, написал стихи — не понравились. Славин посоветовал:
— Пиши корреспонденцию — это быстрее.
Так Светлов и поступил, чем нисколько не огорчил редакцию. Корреспонденция сразу же была напечатана, а Светлову мы послали телеграмму с просьбой: впредь наряду со стихами писать и очерки, размером до подвала.
Мне рассказывали, что по поводу этой нашей телеграммы Светлов сострил, пересиживая очередную жестокую бомбежку в подвале гостиницы «Астория»:
— Редактор требует от меня подвальных очерков. Где я их возьму? Вот начеркаю здесь, в подвале, что-нибудь, а вы,— обратился он к другим нашим корреспондентам,— подтвердите, что это действительно «подвальное»...
Светлов не стал очеркистом, продолжал писать для нас только стихи. Как бы оправдываясь за это перед своими товарищами, сказал им однажды:
— Я еще не дописался до настоящего, ребята.
Да, тогда он еще не написал своего знаменитого «Итальянца».
Наконец откликнулся Лев Славин. Первый его очерк назывался «Два тарана». Это — о летчиках Здоровцеве и Харитонове. Потом последовал очерк о городе, превратившемся во фронт. Славин писал:
«Пройдите на заводские окраины. Здесь нет человека, не занятого в обороне. Цехи сделались ротами, участки — взводами, бригады — отделениями. Директора заводов стали во главе отрядов. Инженеры проектируют и строят оборонительные сооружения.
Всем известно имя Жозефа Котина, сталинского лауреата, на днях удостоенного звания Героя Социалистического Труда. Молодой талантливый инженер сейчас начальник штаба обороны своего участка... Отстоять свой город — стало заповедью каждого ленинградца!» А о самом Славине и его друге Светлове сохранилось такое письменное свидетельство Веры Инбер:
«Были в редакции военной газеты как раз тогда, когда возвратились с передовых позиций заведующий редакцией, два наших московских писателя — Лев Славин и Михаил Светлов... Выложив на стол гранаты, приехавшие разворачивают карту и погружаются в нее. Все мрачны. Поездка была неудачна, наших потеснили. Немцы бомбили штаб нашей армии. Кроме того, все голодны».
Но случались и маленькие радости. Славину посчастливилось в один из блокадных дней вступить с передовыми подразделениями Героя Советского Союза Краснокуцкого в первый отбитый у врага городок Белоостров. Обычно неторопливый, немного даже флегматичный, Лев Исаевич на этот раз проявил поразительную изворотливость: сумел преодолеть все препоны и раньше других корреспондентов передал в «Красную звезду» боевой репортаж «Наши части отбили у фашистов город на подступах к Ленинграду». В те невеселые дни такое сообщение дорого стоило.
Не все, однако, что видел и описал Славин, будучи в блокадном Ленинграде, появилось на страницах газеты. Был, к примеру, такой случай. Отправился он в дивизию народного ополчения, которая не отступала, но и не наступала. Стояла. Вернее — лежала. Люди там были необстрелянные — в общем, глубоко штатские. Впоследствии в течение войны многие из них стали опытными и доблестными воинами. Но ведь сейчас для них только начало войны.
По пути в эту дивизию Славина обогнала кавалькада легковых машин. В одной из них ехал командующий фронтом К.Е. Ворошилов. Писатель присоединился к ним и прибыл в дивизию вместе с Климентом Ефремовичем.
Дивизией, по описанию Славина, командовал высокий, ладно скроенный полковник. На его груди сияла «Золотая Звезда» Героя. Длинные пшеничные усы украшали лицо. Он обожал Чапаева и старался подражать ему даже внешностью. Браво отрапортовал:
— Сейчас роты будут подыматься в атаку...
Ворошилов выслушал рапорт довольно сумрачно и сказал:
— Видно, вас маршал должен водить в атаку...
А по цепям пронеслась весть: «С нами Ворошилов..!» Лежавших неподвижно бойцов будто подменили. Они разом повыскакивали из окопов и неудержимо ринулись вперед.
Славин красочно описал этот эпизод. В очерке была даже писательская ремарка: «Не песня ли с той, гражданской войны «С нами Ворошилов, первый красный офицер...» вспомнилась людям?» И все же очерк мы не напечатали: операция, увы, закончилась взятием какой-то небольшой высотки...
Жуков, назначенный командующим Ленинградским фронтом вместо К.Е. Ворошилова, вылетел в Ленинград 9 сентября, и я незамедлительно командировал туда же халхингольца Зигмунда Хирена. Мы вообще старались посылать к Жукову, да и к другим командующим, тех корреспондентов, которых они хорошо знали. На руках у Хирена было мое письмо:
«Георгий Константинович!
«Красная звезда» не удовлетворена освещением боев за Ленинград. Чтобы исправить положение, командирую специально в Ваше расположение опытного корреспондента тов. Хирена 3.А., которого редакция хорошо знает и Вы хорошо знаете.
Тов. Хирен назначен мною руководителем бригады корреспондентов, в состав которой входит также писатель тов. Славин...
Надеюсь на Вашу личную горячую поддержку Хирена. В нынешних условиях от мелочей зависит плодотворная работа наших корреспондентов. Прошу поэтому сделать для тов. Хирена следующее:
1. Дать указание о выделении ему легковой машины.
2. Выдать ему постоянный пропуск в Смольный, в штаб.
3. Дать указания работникам Военного совета и штаба фронта всемерно помогать ему, информировать о положении на фронте.
Горячий привет — Д. Ортенберг».
Прибыв в Ленинград, Хирен сразу же пошел в Смольный. И на моем письме появилась резолюция: «Начальнику политуправления тов. Пожидаеву. Военный совет обязывает вас повседневно оказывать практическую помощь руководителю бригады корреспондентов «Красной звезды» в деле освещения в печати героической защиты Ленинграда».
А на следующий день отправился к Жукову и Славин. Георгий Константинович встретил его радушно, но, как заметил писатель, настроение у командующего было неважное. На Халхин-Голе Славину не доводилось видеть Георгия Константиновича таким встревоженным. А тот, словно прочитав мысли писателя, признался:
— Не скрою, сейчас мне досталось очень тяжелое хозяйство...
Лев Исаевич спросил нового командующего фронтом:
— Куда бы вы посоветовали отправиться корреспонденту «Красной звезды»?
— А вы где живете?
— В «Астории».
— Вот и поезжайте в «Асторию»,— сказал Жуков с грустной улыбкой. И пояснил: — Сейчас везде одинаково плохо.
Потом все же подвел Славина к карте и показал на ней самые горячие точки...
В первых числах октября Славин и Хирен снова заглянули в Смольный. Но Жукова они уже не застали там. В связи с усложнившейся обстановкой на московском направлении Георгия Константиновича отозвали в столицу и назначили командующим войсками Западного фронта. В Ленинграде его заменил Федюнинский. Иван Иванович тотчас принял наших спецкоров, подробнейшим образом ознакомил их с обстановкой и неотложными задачами фронта, а потом обратился к ним совсем по-дружески:
— Ребята, может быть, вам что-нибудь нужно?
Корреспонденты промолчали. Еще поговорили о положении на фронте, и снова Федюнинский спрашивает:
— Может быть, вам все-таки что-нибудь нужно?
— Бензин,— выпалил Славин.
Наутро у гостиницы «Астория», где проживали спецкоры, был не только бензин, но и машина, выделенная для них по собственной инициативе Ивана Ивановича.
После ожесточенных сентябрьских боев немцы вынуждены были прекратить свои бесплодные атаки на несокрушимую ленинградскую оборону и перешли к планомерному разрушению города бомбовыми ударами с воздуха и артиллерийским огнем.
Ленинград по-прежнему не сходил со страниц нашей газеты... [7; 134-139]
От Советского Информбюро
Утреннее сообщение 8 сентября
В ночь на 8 сентября наши войска продолжали бои с противником на всём фронте.
Наши кавалерийские части под командованием тов. Бацкалевича совершили длительный рейд по вражеским тылам. Эскадрон лейтенанта Соколовского наткнулся в лесу на батальон немецкой мотопехоты, расположившийся на отдых. Опрокинув фашистов внезапным ударом, конники разгромили немецкий батальон, захватили радиостанцию, много мотоциклов, велосипедов и грузовиков с продовольствием и боеприпасами. После этого случая немцы бросили против советских кавалеристов мотомеханизированные части и отряд, сформированный из двух юнкерских училищ. Кавалеристы спешились и приняли бой. Старший лейтенант Порох и политрук Орлов повели своих бойцов в стремительную атаку. Бой длился 8 часов. Фашисты потеряли до трёхсот человек убитыми и ранеными. Среди убитых — немецкий генерал. В одном из последующих боёв отважные кавалеристы уничтожили батальон вражеской мотопехоты и захватили штаб. Во время рейда кавалеристы оттягивали от фронта значительные силы противника, уничтожили много автомашин, броневиков, орудий, горючего и боеприпасов, взорвали ряд мостов. По неполным данным, фашисты в боях с советскими кавалеристами потеряли до 1200 убитыми и около 500 ранеными.
* * *
В упорных боях на Западном направлении фронта батальон капитана Козули 28 часов успешно отражал все атаки крупных сил противника, нанёс им тяжёлые потери и удержал свои позиции до подхода подкреплений. После артиллерийской подготовки пьяные немецкие солдаты пошли в атаку. Когда немцы подошли совсем близко, наши стрелки, пулемётчики и миномётчики одновременно открыли огонь. Враг был отброшен. При второй атаке одному немецкому батальону удалось прорваться за блиндажи и окопы первой роты. Командиры первой и третьей рот т. т. Шереметьев и Зуев повели своих бойцов в атаку. Свыше 150 вражеских солдат и офицеров было убито. 21 немец сдался в плен. Пытаясь создать видимость окружения, группа немецких автоматчиков проникла в тыл и открыла оттуда огонь. Старшина Шорников вместе с несколькими меткими стрелками быстро уничтожил фашистских автоматчиков. Ночью немцы трижды предпринимали безуспешные атаки. В ночном бою взвод младшего лейтенанта Суркова дружной контратакой опрокинул целую роту немцев и взял в плен 12 солдат. Сокрушительные удары наносили по противнику артиллеристы, миномётчики и пулемётчики. В бою с батальоном капитана Козули немцы потеряли более. 600 солдат и офицеров, 12 орудии, 7 миномётов и 11 пулемётов.
* * *
Батареи лейтенанта Трушкина и младшего лейтенанта Шевченко разгромили немецкую автоколонну. После первого же залпа головные немецкие машины взлетели на воздух. Фашисты заметались по дороге, пытаясь отвести уцелевшие машины в лес. Тогда младший лейтенант Шевченко выкатил орудия своей батареи на открытую позицию и прямой наводкой стал бить по фашистской колонне. Артиллерийским огнём были уничтожены 30 грузовых машин, легковой автомобиль и 4 мотоцикла противника.
* * *
Захватив города и сёла Советской Эстонии, немецкие фашисты начали истреблять эстонский народ. Оккупация немцами каждого города, местечка и населённого пункта повсюду сопровождалась грабежами, насилиями и массовыми убийствами. Житель волости Равила, Александр Кельгумяэ, бежавший из фашистского ада, рассказывает: «Я был в местечке Лихуда, когда фашисты заняли его. В первый же день палачи казнили десятки ни в чём не повинных людей. Среди расстрелянных было 13 юношей и девушек-подростков».
Работник коммунального хозяйства города Тарту тов. А. Янсен заявил: «В городском парке группа немецких штурмовиков остановила 11-летнего сына моего соседа Карла Веско. Заметив на мальчике красный галстук, фашисты схватили пионера и потащили к высокому каштановому дереву. Один из бандитов принёс верёвку. С хладнокровием садистов они сделали петлю, надели её на мальчика и повесили его на дереве. Труп висел два дня в парке. Родителям не разрешали похоронить их ребёнка».
Немецкий солдат Франц Гофман, добровольно сдавшийся в плеп, сообщил: «В одной маленькой эстонской деревушке я был свидетелем ужасной сцены. Группа пьяных солдат с фельдфебелем во главе ворвалась в дом крестьянина Кясперт. Дома были семидесятилетний крестьянин и его жена с двумя маленькими внучатами, фельдфебель потребовал поросёнка и кур. Старик ответил, что поросёнка у него нет, а кур солдаты уже забрали. Взбесившийся гитлеровец приказал приколоть старика. Солдаты затем прикончили всех — старуху и детей».
Фашисты открыто хвастают, что они искоренят, сотрут с лица земли всё эстонское.
* * *
Во всех крупных центрах Италии — Риме, Милане, Турине, Генуе — и во многих деревнях из рук в руки переходят тысячи антифашистских листовок. В своих листовках итальянские патриоты требуют немедленного прекращения военных действий, ввода итальянских армий с Восточного фронта, изгнания немецких войск из Италии и прекращения вывоза продовольствия в Германию. Листовки разбрасываются по улицам, расклеиваются на стенах и заборах. В Генуе было расстреляно несколько распространителей листовок.
* * *
Норвежские патриоты взорвали в Гульхагене близ Драммена пороховой завод. Уничтожены десятки тонн взрывчатых веществ. Завод разрушен.
* * *
Советский народ успешно готовит мощные резервы для Красной Армии.
В Ленинграде сержант ленинградской городской милиции В. Петров и милиционер тов. Издон организовали из населения на своих участках боевые отряды добровольцев. Каждое подразделение имеет стрелков, гранатомётчиков, пулемётный расчёт и санитаров. Тов. Издон уже подготовил 52 бойца и сейчас обучает ещё 68. Трудящиеся города Сталино занимаются в группах истребителей танков, изучают парашютное дело. Несколько сот девушек обучается на курсах телеграфисток и телефонисток. Свыше 300 осоавиахимовцев Бауманского района гор. Казани приступили к военно-тактическим учениям на местности. Недавно близ деревни Троицкое было проведено учение на тему — разгром воздушного десанта противника. На этом занятии осоавиахимовцы показали умение искусно маскироваться, пользоваться стрелковым оружием и вести разведку. Во всех районах Ярославля созданы группы стрелков-парашютистов, кружки снайперов, пулемётчиков, радистов, гранатомётчиков. Успешно овладевает военным делом колхозная молодёжь. Ежедневно юноши села Травянки, Каменского района, Челябинской области, учатся ходить в строю, владеть винтовкой, бросать гранату. Девушки занимаются в санитарной дружине. Молодые колхозники Регарского района Таджикской ССР организовали группу ворошиловских всадников и овладевают техникой езды, учатся владеть клинком. В Ереване тысячи рабочих комбината имени Кирова, железнодорожного узла и Масложиркомбината изучают в подразделениях Осоавиахима винтовку, пулемёт, гранату и приобретают практические навыки штыкового боя и гранатометания.
Вечернее сообщение 8 сентября
В течение 8 сентября наши войска вели бои с противником на всём фронте.
На Смоленском направлении двадцатишестидневные бои за гор. Ельня под Смоленском закончились разгромом дивизии «СС», 15 пехотной дивизии, 17 мотодивизии, 10 танковой дивизии, 137, 178, 292, 268 пехотных дивизий противника. Остатки дивизий противника поспешно отходят в западном направлении. Наши войска заняли г. Ельня.
Наша авиация продолжала наносить удары по войскам противника на поле боя и уничтожала авиацию на его аэродромах. В ночь на 8 сентября наши самолёты бомбардировали Бухарест. Все самолёты вернулись на свои базы.
За 6 сентября в воздушных боях и на аэродромах противника уничтожено 62 немецких самолёта. Наши потери — 33 самолёта.
* * *
Командиру автобатальона старшему лейтенанту Лаврову разведка донесла, что в соседнем селе находится крупный отряд немцев с артиллерией и тапками. При поддержке артиллерийского дивизиона капитана Южакова бойцы автобатальона подобрались к немецким позициям и атаковали фашистов. Немцы под прикрытием пулемётного и артиллерийского огня отошли от села. Не давая врагу оправиться, наши бойцы вместе с подоспевшими к тому времени пятью танками с новой силой продолжали атаку и преследовали врага. Немцы потеряли в этом бою около двух рот. Захвачены 4 тяжёлых и 2 противотанковых немецких орудия, два танка, 40 мотоциклов, несколько автомашин и миномётов. В бою особенно отличились воентехник 1-го ранга тов. Стефановский и красноармеец Кириченко.
* * *
В Ленинградской области партизанские отряды, развернув интенсивные боевые операции, беспощадно бьют гитлеровских оккупантов. По неполным данным, за вторую половину августа в Лужском районе партизаны перебили более 800 фашистских солдат и офицеров, вывели из строя 14 танков и 7 бронемашин, 17 орудий, 22 пулемёта, уничтожили 47 грузовых автомобилей, 62 мотоцикла, сожгли 18 автоцистерн с горючим и захватили много боеприпасов, снаряжения, сапёрного инвентаря и продовольствия.
Партизаны наносят удары там, где их меньше всего ждут фашисты. Днём 29 августа на шоссейной дороге близ Б. Торошкович отряд землеустроителя тов. У. уничтожил 30 немецких мотоциклистов. Партизаны устроили засаду на поляне близ дороги. Когда немецкие мотоциклисты приблизились, партизаны выпустили на поляну несколько поросят и кур. Немецкие солдаты, оставив мотоциклы, бросились за добычей. Партизаны, сделав несколько залпов, кинулись на фашистов и уничтожили их.
Неподалеку от Толмачёво партизанский отряд под командованием тов. Н. ночью подкрался к стоянке немецких танков. Бесшумно сняв часовых, партизаны перебили спящих танкистов, взорвали 2 средних п 3 лёгких танка и угнали в лес одну легковую машину.
Партизанский отряд под командованием ветеринарного врача тов. С. минировал мост через реку Ящера около Долговки. Вместе с мостом взлетела на воздух немецкая автомашина, гружённая минами. Перебив фашистов, сопровождавших другие машины автоколонны, партизаны уничтожили 72 ящика со снарядами и захватили 114 ящиков с ручными гранатами.
* * *
Гитлеровская клика безуспешно старается скрыть от германского народа правду об огромных потерях немецко-фашистских войск на Восточном фронте. Из показаний пленных и из писем, обнаруженных у них, видно, что широкие слои немецкого народа перестают верить болтовне фашистской печати и радио. Ефрейтор Ганс Бейер получил письмо из Гамбурга от раненого брата. Фриц Бейер пишет: «Я уже три недели лежу в военном лазарете. Со следующим транспортом я наверное поеду в другой лазарет. Здесь всё переполнено и каждый день приходят всё новые и новые транспорты с ранеными». Пленный ефрейтор 9 роты 502 полка 290 немецкой пехотной дивизии Гоппи говорит: «Наша рота потеряла убитыми и ранеными 70 человек, но она пострадала меньше, чем другие роты. В 6 и 8 ротах осталось по 15—20 солдат». Ефрейтор 5 роты 503 пехотного полка Петер Гартлиф на допросе показал: «Наша рота в первых же боях потеряла 50 процентов своего состава, а 14 августа были уничтожены остатки роты. То же можно сказать о всём батальоне». Ефрейтор Пауль Грету рассказал: «В последних боях погибло много моих товарищей. В нашем артиллерийском полку осталось всего лишь 200 человек. Солдаты в отчаянии». Солдат 2 роты 46 полка Вильгельм Рихман заявил: «В моей роте из 143 солдат остался только 41. За последнее время командование полка лишь в редких случаях посылает семьям извещения об убитых солдатах».
* * *
В колхозах и совхозах широко развёртывается уборка и заготовка овощей на зиму. Дальне-Константиновский район, Горьковской области, выполнил план заготовки капусты на 119 процентов, огурцов — на 105 процентов, свёклы — на 161 процент, по всем другим культурам план перевыполнен. Ростовский городской плодоовощеторг завёз к 1 сентября 14 тысяч тонн овощей. Годовой план засолки капусты уже перевыполнен на 20 процентов.
Заготовительные в торговые организации Харьковской области к 1 сентября заготовили около 26 тысяч тонн овощей. План заготовок ранних сортов капусты, столовой свёклы, моркови и других овощей значительно перевыполнен. Торговые организации города засолили тысячи тонн огурцов и капусты. В трёх районах области созданы новые засолочные заводы, начата подготовка к сушке овощей.
Торгующие организации Сталинской области заготовили картофеля в пять раз больше, чем в прошлом году. Колхозы области выполнили план заготовки капусты на 170 процентов, моркови — на 140 процентов и свёклы — на 150 процентов. В Горловке, Макеевке, Славянске, Артёмовске и в ряде других городов приступили к сушке картофеля, капусты, свёклы и моркови. В колхозах для этой цели используют простые крестьянские печи. [21; 214-217]
