16

22 октября 1941 года - 123 день войны

 Советские войска, отходившие с упорными боями в юго-восточном направлении, были вынуждены оставить Большую Вишеру. [3; 84]

 ГКО принял постановление о создании городских комитетов обороны в Севастополе, Туле, Сталинграде, Ростове, Курске и других городах (всего 46). [1; 82]

 Ставка ВГК создала командование войск Крыма во главе с вице-адмиралом Г.И. Левченко, подчинив ему 51-ю и приморскую армии, Черноморский флот. [1; 82]

 Образован крымский подпольный центр по руководству подпольными партийными организациями в Крыму в составе И.А. Козлова, В.С. Колесниченко и Е.В. Ефимова. [3; 84]

 Партизанский отряд, Апостоловского района, Днепропетровской области, под командованием И.И. Карастоянова подорвал железнодорожный мост на линии Никополь — Апостолово, пустил под откос один воинский эшелон противника вблизи с. Высокополье. [3; 84]

 Гитлеровские оккупационные власти создали в Белоруссии антисоветскую организацию - "Белорусская народная самопомощь". [1; 82]

 Немецкие войска оккупировали г. Ясиноватая, Иловайск, Макеевка Донецкой области; г. Наро-Фоминск (частично) Московской области; г. Фатеж Курской области. [1; 82]


Хроника блокадного Ленинграда

Трудящиеся Нарвской заставы обратились с письмом к москвичам. «Теперь, когда Москва в опасности,— говорится в этом письме,— мы, как и весь советский народ, полны решимости прийти вам на помощь всем, чем можем,— боевым опытом обороны, оружием, жизнью своей».

Сегодня же письмо в столицу ушло с завода «Большевик». Его подписали старые производственники, участники Обуховской обороны и участники гражданской войны. В письме есть такие строки: «Чтобы дать фронту все для победы, каждый ленинградец самоотверженно трудится, работает на фабриках и заводах даже во время воздушных тревог и артиллерийских обстрелов...»

Это были не просто слова. В ночь на 22 октября район оптико-механического завода подвергался артиллерийскому обстрелу, но работа в цехах не прекратилась. Учитывая важность выполнявшегося здесь фронтового заказа, никто не хотел уходить в бомбоубежище. Рабочие оставили свои места лишь после приказа начальника объекта, когда вражеские снаряды начали рваться в непосредственной близости от завода. [5; 78]


Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"

Фронт все ближе к Москве. Корреспондентские материалы идут теперь в редакцию прямо из армий — Рокоссовского, Говорова, Ефремова, Голубева, Хоменко.

Малоярославецкое направление: «Положение остается весьма серьезным. Неприятель подтягивает силы...» Можайское: «Во второй половине вчерашнего дня и в особенности сегодня утром враг усилил натиск...» Тульское направление, которое до сих пор именуется еще орловским: «Немцам удалось немного потеснить наших бойцов...»

Словом, обстановка ухудшается. И все же в сообщениях наших корреспондентов нет ноток безнадежности. Да, советские войска отступают, но упорно и беззаветно отстаивают каждую пядь подмосковной земли. Дачные поселки, деревни, рощи и перелески, так хорошо знакомые нам, москвичам, по многу раз переходят из рук в руки. Почти в каждом репортаже сообщается о больших потерях противника в живой силе, об уничтоженных немецких танках, орудиях, минометных батареях. Конечно, в заварухе боев точно не подсчитаешь потери неприятеля, тем более что поле боя остается пока за ним. Чего стоил гитлеровцам каждый их шаг по нашей подмосковной земле, мы увидим потом, когда двинемся в обратном направлении. Не удаются здесь немцам ни глубокие прорывы, ни окружения, как это было под Минском или Вязьмой. Не срабатывают у них танковые клинья...

 

18 октября Совинформбюро сообщило: «Наши войска оставили Одессу». Сдача любого советского города, даже по приказу Главного командования, всегда большая общенародная драма. В мыслях и чувствах наших людей остается неутешная горечь: не отстояли город, отдали его на заклание врагу. Нельзя было оставлять наш народ, и особенно защитников Одессы, наедине с той скупой строчкой официальной сводки. Не сами, не самовольно ушли войска из города. Решение об эвакуации Одессы принято Ставкой Верховного главнокомандования в связи с осложнением обстановки на юге страны и необходимостью усиления обороны Крыма.

Все это важно и необходимо было объяснить. Уже на второй день «Красная звезда» опубликовала обстоятельную статью члена Военного совета Приморской армии Л. Бочарова «65 дней героической обороны Одессы». В статье разъяснялось, что «Одесса оставлена нашими войсками после того, как они выполнили свою задачу: сковать как можно больше вражеских войск, измотать их, нанести сокрушительные удары по их живой силе и технике...».

С особой силой прозвучали в статье истинно справедливые строки: «Вся Советская страна, весь мир с восхищением следили за мужественной борьбой защитников Одессы. Они ушли из города, не запятнав своей чести, ушли, сохранив свою боеспособность, готовые к новым боям с фашистскими ордами. И на каком бы фронте ни сражались защитники Одессы — всюду они будут служить примером доблести, мужества, геройства.

Слава героическим защитникам Одессы!»

Теперь я могу сказать, что этих двух абзацев в статье Бочарова, присланной нам из Севастополя по телеграфу, не было. Естественно, что член Военного совета не мог написать такое о своей армии, а значит, и о себе самом. Эти строки мы вписали сами, в редакции.

Что поделаешь, в газете и такое бывет — очень нужное решение...

Думаю, что наши читатели не могли не вспомнить эту статью и тогда, когда была учреждена медаль «За оборону Одессы», и когда городу было присвоено звание Героя. Во всяком случае, мы, краснозвездовцы, не забыли ее.

И не только эту статью.

В те октябрьские дни немецкое радио передало лживое сообщение о боях за Одессу. Узнав об этом, мы сразу же послали депешу Ишу, нашему спецкору в Севастополь, где базировалась теперь Приморская армия: «Гитлеровское радио передало, что Одесса якобы взята немецко-румынскими войсками штурмом и что противнику достались богатые трофеи. Срочно шлите статью «Правда о боях за Одессу». Желательно Петрова».

Удивительно быстро Л. Иш справился с этим заданием. Получить статью командующего в то время, когда армия проводит перегруппировку своих сил и к тому же с ходу вступила в бой,— дело не простое. Тем более что Петров был из тех авторов, которые и мысли не допускали, чтобы кто-то писал статьи за него. Но он понимал, сколь важно его выступление именно в данном случае: дело шло о чести и достоинстве Приморской армии, которую он возглавлял в боях за Одессу и ныне возглавляет в дни сражений за Севастополь. Не исключено, что его доброе отношение к Ишу тоже сыграло роль. Словом, за ночь статья была написана, утром передана в редакцию и 22 октября появилась в газете.

Приведу несколько выдержек из нее:

«Наши части ушли из города организованно, в полном порядке и решительно без всяких потерь. Ни трофеев, ни тем более пленных красноармейцев враг в Одессе и в глаза не видел. Следует указать, что и все пленные — несколько тысяч человек — были эвакуированы до одного...

Ровно в одиннадцать часов вечера 15 октября войска эшелона главных сил совершили посадку на суда. К четырем часам утра 16 октября все было закончено. Арьергарды, находившиеся на позициях до двадцати четырех часов, пришли в порт в четыре часа утра и через час так же благополучно погрузились. После погрузки арьергарда особо сформированные команды метр за метром проверили территорию порта — не отстал ли кто, не забыто ли что-нибудь из боевого имущества... В пять тридцать 16 октября оперативный дежурный доложил:

— Эвакуация Одессы полностью завершена. Потерь ни в людях, ни в технике нет. Важные в военном отношении объекты разрушены согласно плану...

В девять часов утра 16 октября противник произвел бомбардировку уже пустой Одессы. Наши разведчики, посланные на катере в Одесский порт, спокойно высадились на берег и до одиннадцати часов утра ходили по улицам обезлюдевшего города, не встретив ни одного вражеского солдата.

Только в шесть часов вечера, то есть через двенадцать часов после эвакуации, на дальних окраинах Одессы показались первые робкие разведывательные партии противника».

 

Вдогонку за статьей Петрова Иш выслал самолетом фотоснимки эвакуации советских войск из Одессы. На одном из них — ошвартовавшийся у причала большой транспортный корабль, на него организованно и спокойно подымаются по трапу защитники Одессы. Второй снимок: мощный кран погружает на транспорт 76-миллиметровое орудие. Третий снимок: море, покрытое легкой рябью, уходящие вдаль транспорты и рядом с ними — боевые корабли, охраняющие караван. Понятно, что и снимки сразу пошли в газету как документальное опровержение геббельсовской брехни.

Илья Эренбург в своих мемуарах охарактеризовал Льва Иша как «тишайшего» «чернорабочего» нашей газеты. Мне хочется добавить от себя: Иш мог блестяще выполнять в газете любую работу, но выполнял действительно самую неблагодарную — занимался главным образом литературной правкой чужих материалов. Не потому, что так уж ему нравилось заниматься этим, а потому, что умел делать это лучше других.

В июле или августе сорок первого года, правя очередную корреспонденцию с Западного фронта, Иш вдруг вскрикнул: в корреспонденции сообщалось, что в Елье фашисты зверски замучили его отца. Иш пришел ко мне и заявил, что не может больше оставаться в Москве, попросился на фронт.

Мы командировали его в Одессу. Оттуда вместе с Приморской армией он прибыл в Севастополь и там погиб смертью героя в числе последних защитников города-крепости. Это нам стало известно уже в июле сорок второго года. Но только весной сорок третьего я узнал некоторые немаловажные подробности.

Приехал я тогда в Краснодар, к Ивану Ефимовичу Петрову, командовавшему в ту пору Северо-Кавказским фронтом. Он хорошо знал Иша и по Одессе и по Севастополю. Наш корреспондент часто бывал у него на КП, не раз сопровождал его в поездках по войскам. Иван Ефимович слышал, какую Иш пережил трагедию, и очень сочувственно, даже, можно сказать, нежно относился к нему. Первым заговорил со мною о нем. И вот что я услышал из его уст:

— Хорошо Иш писал о героях Приморской армии и сам стоил любого из них. Честная солдатская душа, благороднейший человек! Вы знаете, он ведь мог улететь из Севастополя в последнем самолете. Мы позаботились об этом. Но Иш уступил свое место девушке-снайперу. [7; 224-227]

От Советского Информбюро

Утреннее сообщение 22 октября

В течение ночи на 22 октября продолжались бои на всём фронте. Особенно напряжённые бои шли на Можайском, Малоярославецком и Калининском направлениях.

* * *

В боях на Юго-Западном направлении фронта враг несёт большие потери. Только на одном участке этого фронта за пять дней боёв от ударов нашей пехоты и танковых частей враг потерял свыше 5.000 человек убитыми и ранеными. У деревни Сомовки противник оставил на поле боя 300 человек убитых, 10 разбитых танков, 13 орудий НТО, 6 бронемашин. На другом участке фронта наша авиация, поддерживая наземные войска, за пять дней уничтожила 327 транспортных автомашин, 45 орудий, 10 мотоциклов, 340 повозок с продовольствием и боеприпасами и до 2.500 солдат.

* * *

Исключительную находчивость и отвагу проявил в борьбе против немецких танков красноармеец Трегубов. Гранатами и бутылками с горючей жидкостью в одном бою он уничтожил два фашистских танка.

Антигерманские выступления и акты саботажа в Бельгии приняли массовый характер. За три месяца в Бельгии зарегистрировано 125 случаев крушений поездов с германскими военными материалами. Отмечено 405 случаев порчи телеграфных и телефонных проводов. Особенно широко распространён саботаж на предприятиях, выполняющих заказы германской армии. Близ Антверпена на днях были выведены из строя три завода, обслуживающих нужды оккупационных войск. В Боринаже горняки затопили одну крупную шахту и повредили электростанцию. Антигерманские действия бельгийских патриотов сильно встревожили оккупантов. Гестапо производит массовые обыски и облавы по всей стране, особенно в угольных районах. За последнюю неделю в Антверпене и Боринаже арестовано свыше 600 человек. Бельгийские патриоты отвечают на репрессии гестапо новыми антигерманскими выступлениями, убийствами германских солдат и офицеров. 26 октября в Антверпене состоится суд над 12 бельгийскими рабочими, обвиняемыми в убийстве двух германских офицеров.

Вечернее сообщение 22 октября

В течение 22 октября наши войска вели бои на всём фронте.

После упорных многодневных боёв, в ходе которых противник потерял около 35 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными, наши войска оставили г. Таганрог.

За 21 октября уничтожено 34 немецких самолёта. Наши потери — 8 самолётов. 21 октября под Москвой сбито 17 самолётов и 22 октября — 14 самолётов противника.

* * *

Наши авиачасти, действующие на Западном фронте, за последние дни нанесли ряд серьёзных ударов по аэродромам противника. Только с 11 по 18 октября, по неполным данным, на аэродромах противника уничтожено около 500 немецких самолётов.

На Западном фронте одна наша авиачасть в течение 21 октября уничтожила 80 немецких танков, 180 автомашин с пехотой и грузом и два батальона вражеской пехоты.

* * *

Письма, дневники и показания пленных немецких солдат и офицеров свидетельствуют о росте среди солдат упадочнических настроений. Ниже мы приводим выдержки из дневника пленного ефрейтора 75 немецкого артполка Гирхарда Цитрона: «От воздушной бомбардировки русских самолётов нельзя опомниться: беспрестанно надо укрываться. Мы все устали, как собаки: даже ночью никак нельзя уснуть. Русские оказывают чудовищное сопротивление. Настоящего фронта почти нет. Со всех сторон стреляют. Мы должны адски следить за врагом». Проходит ещё несколько недель. Немецко-фашистские войска несут огромные потери, и гитлеровцы, как свидетельствует Цитрон, пускаются на всевозможные ухищрения, чтобы поднять боевой дух солдат. «Вчера вечером для нас состоялось полевое богослужение», — записывает Цитрон 7 августа и излагает содержание проповеди полкового пастора, пытавшегося убедить солдат, что они «избраны богом на этот тяжёлый путь и должны, если это будет нужно, дойти до горького конца». Наступает дождливая, холодная осень. 29 сентября Цитрон записывает в свой дневник: «Погода очень неприятная; мы мёрзнем, как паршивые щенята. Что же будет, когда придёт зима?»

* * *

С большим подъёмом работают машинно-тракторные станции Читинской области. В из них уже выполнили годовой план тракторных работ. Агинская, Могойтуйская МТС выполнили по полтора годовых задания. Средняя выработка на трактор в Агинской МТС превышает 500 гектаров, а в передовой бригаде Сандона Жалсанова средняя выработка на трактор достигает 700 гектаров. Потихинская МТС на площади в 500 гектаров произвела рубку таёжного леса, раскорчевала пни, осушила топкие места, подняла 600 гектаров целины. Небольшой коллектив МТС превратил полторы тысячи гектаров глухой непроходимой тайги в культурное поле. Во всех машинно-тракторных станциях самоотверженно работают женские тракторные бригады. Бригада Степаниды Полоховой в Петровской МТС заняла первое место на уборке и вспашке зяби. Трактористки этой бригады Васса Трофимова, Вера Федурина, Ефросинья Семёнова выполняют по две нормы в день. Передовые МТС сэкономили много горючего; одна только Кабухаевская МТС сэкономила 20 тонн, Агинская — 17 и т. д. [21; 316-317]