27 ноября 1941 года - 159 день войны
СНК СССР принял Постановление «О проведении денежно-вещевой лотереи». Билеты денежно-вещевой лотереи для добровольного распространения среди населения выпускались достоинством в десять рублей. [3; 104-105]
1-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-майора П.А. Белова перешел в наступление с задачей разбить противника, рвавшегося к Кашире. [3; 105]
В боях под Москвой советская авиация активно поддерживала сухопутные войска. 27 ноября авиация Западного фронта произвела 1525 боевых самолето-вылетов, сбросила на войска и технику противника 4798 бомб и 1506 реактивных авиаснарядов, израсходовала 5905 пушечных снарядов и до 200 тыс. пулеметных патронов. Уничтожено и повреждено до 100 вражеских танков, до 600 автомашин с войсками и грузами. [3; 105]
ЦК КП(б) Карело-Финской ССР принял решение из отдельных партизанских отрядов сформировать партизанскую бригаду. Бригада формировалась в Пудожском районе. Командиром бригады был назначен бывший директор металлургического завода В.В. Тиден, комисса ром бригады — член ЦК КП(б) республики секретарь Заонежского районного комитета партии Н.П. Аристов. В бригаду вошли истребительные батальоны и партизанские отряды Пудожского и Заонежского районов. Всего к моменту создания она насчитывала 708 человек. [3; 105]
В Саратове состоялся радиомитинг представителей польского народа. Участники митинга призвали польский народ беспощадно бороться с фашистскими захватчиками. [3; 105]
Немецкие войска оккупировали г. Истра Московской области. [1; 94]
Хроника блокадного Ленинграда
В Ленинграде разорвалось 312 артиллерийских снарядов. Одним из них в 18 часов 10 минут в столовой макаронной фабрики убито 10 и ранено 13 человек. Всего же в этот день от артиллерийского обстрела и бомбежки погибло 63 человека. 199 получили ранения.
Вражеские самолеты стали появляться над ледовой дорогой. 27 ноября в журнале боевых действий 64-го дорожно-эксплуатационного полка сделана следующая запись: «Вчера вечером и сегодня обозы на ледовой трассе были подвергнуты вражескому обстрелу с самолетов. Обстрел продолжался полтора часа... Есть жертвы...».
Ветеринарному отделу Ленгорисполкома предложено в течение трех дней провести поголовную выбраковку лошадей, принадлежащих предприятиям и организациям Ленинграда. Выбракованные лошади, а также все свиньи и рогатый скот должны быть сданы предприятиями и организациями мясокомбинату.
Пригородным совхозам предложено в течение двух суток выбраковать и сдать на мясокомбинат рогатый скот. Туда же должен доставляться скот, пострадавший от артобстрела или бомбардировки. [5; 96]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Накануне днем, когда готовился этот номер «Красной звезды», в редакцию прибыл наш корреспондент по Западному фронту Милецкий. Он привез тяжелую весть: гитлеровцы заняли Красную Поляну и соседние с ней деревни Пучки и Катюшки. Посмотрели мы на карту — и всполошились: от Красной Поляны до центра столицы — всего 27 километров. Враг настолько приблизился к Москве, что с высокого холма за Пучками в ясную погоду мог увидеть Кремль, его колокольни и купола. Отсюда он имел возможность начать обстрел столицы тяжелой артиллерией.
Тревожно было в Ставке. Уже после войны Константин Симонов и Евгений Воробьев, готовя известный фильм «Если дорог тебе твой дом», взяли интервью у К.К. Рокоссовского. Маршал вспомнил Красную Поляну. Вот что было записано на фонограмме, а потом прозвучало с экрана:
«Меня вызвал к аппарату ВЧ Верховный главнокомандующий и задал вопрос: «Известно ли вам, что Красная Поляна занята врагом?» Я ответил: «Да, я недавно получил сообщение, принимаем меры к тому, чтобы ее освободить...» — «А известно ли вам, что, отдав Красную Поляну, мы даем возможность немцам обстреливать Москву, вести огонь по любому пункту города?» Я сказал: «Известно, но примем меры, чтобы не допустить такого обстрела...» На рассвете следующего дня ударом с двух направлений Красная Поляна была освобождена от врага. Командующий артиллерией 16-й армии Василий Иванович Казаков доложил мне: захвачены два 300-миллиметровые орудия, которые действительно предназначались для обстрела города...».
Это было на следующий день, а когда мы делали газету, датированную 27 ноября, Красная Поляна была еще в руках гитлеровцев. Милецкому я сказал, чтобы написал репортаж — тревожный, но без паники. Вистинецкого усадил за передовую «Ни шагу назад!». Сдали в набор статью Хитрова «Борьба за населенные пункты под Москвой». Очень важная статья — бои шли в густонаселенной местности. Поставили в номер поучительную статью командира танковой бригады полковника П.А. Ротмистрова, будущего главного маршала танковых войск, о применении танков в оборонительных боях за столицу.
Газета делалась в обычном темпе, но из головы не выходила Красная Поляна. Я сидел словно на иголках и, как только вычитал полосы, сразу же умчался в Перхушково, к Жукову.
Была уже ночь, когда я встретился с ним. Думалось, что увижу его взволнованным, расстроенным последними неудачами. Ничуть не бывало. Не знаю, быть может, я плохой физиономист, но мне показалось, что Георгий Константинович совершенно спокоен и даже оживлен. Признаюсь, тогда я даже подумал, что чересчур спокоен. Как обычно, я готовился услышать от него сжатую характеристику обстановки на основных направлениях Московской битвы, и, конечно, меня в первую очередь интересовала Красная Поляна. Но Жуков повел речь о другом — о кризисе немецкого наступления на столицу и вытекающих отсюда задачах. Он не произнес слова «контрнаступление», но весь смысл его рассуждений сводился к этому.
Вот что я записал тогда в своем блокноте:
«Не немцы, а мы закончим войну полным разгромом врага, и этот разгром должен начаться под Москвой. Остановить теперь противника на подступах к нашей столице, не пустить его дальше, перемолоть в боях гитлеровские дивизии и корпуса означает нанести Германии такой сокрушительный удар, который положит начало полному разгрому немецко-фашистских войск.
Московский узел является сейчас решающим. Он должен быть разрублен нашими войсками. Было бы неправильным успокаивать себя тем, что враг продвигается сейчас во много раз медленнее, чем в июне или в октябрьском наступлении. Нам дорог каждый метр советской земли. Всюду, а здесь, в Подмосковье, в особенности. Тем более теперь, когда фронт так приблизился к Москве.
Враг еще силен, но уже подточен изнутри, и каждый час нашего сопротивления все больше ослабляет его. Немцы ведут наступление уже одиннадцатый день. Ясно, что они не могут вести его бесконечно. Они же несут огромные потери! Пройдет еще немного времени — и наступление врага на Москву должно будет захлебнуться. Он это сам понимает и потому напрягает все силы, чтобы сделать последний бросок. Нужно во что бы то ни стало выдержать напряжение этих дней. Нужно задержать врага, выпустить из него кровь.
Стойкой и самоотверженной обороной Москвы мы положим начало разгрому врага».
Как только Жуков кончил говорить, я сразу же стал прощаться. Георгий Константинович улыбнулся:
— Что? Опять передовая?..
Да, он не ошибся.
В Москву я вернулся во время воздушной тревоги. Прожекторы и зенитный огонь полыхали над городом. Полагалось остановить машину и уйти в ближайшее убежище. Но газета ждала неотложную передовую, и водитель понял меня без слов, он выжимал из машины все, что мог, благо на улицах не было ни души. Как назло, что-то случилось с колесом нашего «ЗИСа» — оно выло, словно сирена. Из подворотен выскакивали укрывавшиеся там патрули, свистели, пытаясь остановить машину, бешено мчавшуюся с каким-то чудовищным воем.
Прорвавшись через, все заслоны, я прибыл в редакцию часам к трем. Первый вопрос секретарю редакции:
— Как газета?
— Полосы в машине. Сейчас получим сигнальный и начнем печатать,— ответил он, полагая, что меня беспокоит опоздание.
А я сказал:
— Остановить ротацию...
Тут же в чрезвычайной спешке мною были продиктованы пять страничек текста новой передовой, в которой излагалось и соответственно комментировалось все то, что рассказал мне Георгий Константинович. Ее мы озаглавили «Разгром врага должен начаться под Москвой».
В то утро «Красная звезда» вышла с большим опозданием. Но зато принесла войскам, всей стране особенно дорогие тогда слова.
Вспомним, какие это были дни. Когда я, как обычно, возвратившись из Генштаба, переставил флажки на своей карте, картина была чрезвычайно безрадостной. По флажкам видно было, как изогнулся фронт в дугу, концы которой упирались на севере уже за Клином, а на юге — у Тулы и Каширы; у Красной Поляны немцы подошли к столице на пушечный выстрел. И вдруг передовая с таким многозначительным заголовком: «Разгром врага должен начаться под Москвой»!
В редакцию в этот день было немало звонков. Звонили и редакторы некоторых центральных газет.
— Как это понять? — спрашивали они.
— Как понять? Как написано, так и надо понимать,— отвечал я уклончиво.
О готовящемся в ближайшие дни контрнаступлении наших войск под Москвой распространяться не полагалось. Я этого еще точно и сам не знал. Да если бы и знал, все равно пришлось бы пока придержать язык за зубами...
На второй день я пригласил к себе сотрудника нашей редакции Михаила Романовича Галактионова, рассказал ему о своей поездке в Перхушково и просил написать статью, для которой уже был готовый заголовок — «Кризис сражений».
Должен сказать, что Галактионов был человек с примечательной биографией. Прапорщик первой мировой войны. Коммунист с 1917 года. Гражданская война. Комиссар оперативного отдела Генштаба. Автор ряда исторических работ... Но в 1938 году он был уволен из армии и оказался не у дел.
Летом 1941 года он пришел в редакцию, изъявив готовность выполнять любую работу. Стал рассказывать о себе, но я прервал его:
— Сейчас война, и это не только главное, это всё...
Назначить его, в прошлом видного политработника, дивизионного комиссара, на должность рядового литсотрудника было как-то неудобно. Оставался у нас рудимент мирного времени — вакансия начальника отдела запасных частей и вузов, ее и «закрыли» Галактионовым. Фактически же он работал в отделе пропаганды, под началом Льва Марковича Гатовского — тогда доктора экономических наук, а ныне члена-корреспондента Академии наук СССР.
Во внешности Михаила Романовича ничего не осталось от бывшего прапорщика и вообще от бывшего военного. Это был довольно мешковатый, невысокого роста седенький человек в изрядно поношенном темно-синем пиджачке, тихий, скромный, очень аккуратный во всем. Поначалу сам он ничего не писал, а трудился над чужими материалами. Статья «Кризис сражения» была первым его выступлением в «Красной звезде».
Процитирую ее начало:
«Во всяком сражении наступает рано или поздно кризис, знаменующий поворот к победе или поражению. В этот момент борьба достигает наивысшего напряжения и решает исход сражения. Опыт истории учит уменью уловить этот кризисный момент. Наступающая сторона может рассчитывать на успех лишь в том случае, когда она сделает решающее усилие в этот решающий момент. Прорыв не терпит перерыва. Если наступление не достигает основной цели до момента своего наивысшего подъема, оно неизбежно начинает падать по нисходящей кривой. То, что упущено в критический момент, впоследствии возместить уже не удастся. Обороняющаяся сторона, в свою очередь, должна использовать кризис сражения, проявить в этот момент наибольшую активность, выдержать натиск врага и повернуть в свою пользу ход сражений. Весьма часто кризис сражения возникает внезапно — в нем сказываются глубокие силы, действующие до поры до времени скрытно».
Далее автор обращался к опыту наполеоновских войн, затем к сражению на Марне в 1914 году. Материал этот он знал хорошо. В числе прежних печатных трудов Галактионова была книга «На Марне». Она вышла незадолго до войны — в 1939 году.
Статья получилась содержательная, но, так сказать, чисто теоретическая. Надо было приблизить ее к Московской битве. Сидели мы с Галактионовым вдвоем, думали, как это сделать. И в конце концов то, что надумали, вылилось в такие строки:
«Перейдя критическую точку без решающей победы, германское наступление под Москвой неизбежно пойдет на убыль, и тогда выявятся все слабости во вражеском стане.
Обстановка, сложившаяся на фронте... дает все основания полагать, что разгром врага должен начаться под Москвой».
Собственно говоря, соль статьи и состояла в этих двух абзацах.
А когда началось наше контрнаступление, передовицу и статью вспомнили...
Этим своим выступлением Галактионов сразу же громко заявил о себе. В «Красной звезде» стали появляться другие его статьи. А в 1944 году произошла такая история. Поздно ночью из ТАССа поступило постановление Совета Народных Комиссаров о присвоении М.Р. Галактионову звания генерал-майора. Я в то время уже не работал в газете, а служил на 1-м Украинском фронте, но мне рассказывали, что это было совершенно неожиданно и для редакции, и для самого Галактионова. Он узнал, что стал генералом, лишь наутро раскрыв свежий номер газеты. Его хорошо знал В.М. Молотов, в аппарате которого Галактионов работал в довоенное время. Вскоре его ввели в состав только что созданной редколлегии «Красной звезды», а после войны Михаил Романович заведовал военным отделом в «Правде».
В этом же номере газеты напечатана подвальная статья командира танковой бригады полковника П.А. Ротмистрова, будущего командующего танковой армией, «Танки в обороне и наступлении». Очень поучительное выступление. Хотелось бы привести некоторые мысли, высказанные в этой статье, раскрывающие тактику применения танков на полях Московской битвы.
«С того момента, когда танки противника прорвали передний край обороны, необходимо, если имеется возможность, срочно ввести в бой наши танковые части. Отсюда ясно, что во всех случаях танковую часть, предназначенную для парирования удара противника, необходимо располагать в глубине обороны на таком удалении и в таком районе, откуда она смогла бы своевременно выйти на помощь нашим обороняющимся пехотным частям. Исходя из личного боевого опыта, мы считаем возможным удалять в таких случаях наши танки не более как на 12-15 километров от линии фронта.
Второе, что требуется от каждого танкового начальника,— это заблаговременно продумать, как он будет действовать, получив задачу на уничтожение прорвавшихся танков противника и ликвидацию прорыва. До сих пор обороняющейся стороне обычно рекомендовали уничтожать танки огнем с места. Способ этот, конечно, хороший, в особенности в бою с превосходящими силами противника. Но современная война внесла некоторую поправку. Она показала, что отнюдь не во всех случаях выгодно таким способом вести бой с прорвавшимися танками противника».
Один из таких случаев и приводит Ротмистров:
«Если танковая атака противника сопровождается массовой авиационной бомбежкой, нашим танкам выгоднее уничтожать боевые машины врага не дальним огнем с места, а на малых дистанциях с коротких остановок, для чего смело идти на сближение с противником. Только такими смелыми действиями наши танки смогут нарушить взаимодействие танковых частей противника с его авиацией. Сократив до минимума дистанции, можно заставить врага либо совсем прекратить бомбежку, либо в одинаковой мере бомбить как наши, так и свои танки».
Это было не голым, так сказать абстрактным, рассуждением. О целесообразности такой тактики свидетельствовал собственный боевой опыт.
В районе Медное комбриг своевременно выдвинул против превосходящих танковых сил немцев несколько своих тяжелых танков, и завязали бой на сближенных дистанциях. Бомбардировочная авиация немцев сразу же прекратила бомбежку. Немецкие пикирующие бомбардировщики носились над полем боя, но никакой помощи своим танкистам оказать не могли.
Воспользовавшись тем, что взаимодействие между авиацией и наземными войсками противника нарушилось, две наши тяжелые машины смело врезались в боевые порядки немцев и в течение нескольких минут уничтожили пять тяжелых танков. Этого оказалось достаточно. Враг немедленно приостановил свои танковые атаки и постарался быстрее выйти из боя.
Много других вопросов было освещено в статье: и об использовании легких и малых танков, и о взаимодействии танков с мотопехотой и др. Есть в ней и любопытный и поучительный рассказ о бое бригады за опорный пункт, показывающий, какими сложными и трудными являются бои за столицу.
Материал, конечно, сам за себя говорил. Но значение имело и то, кто был автором статьи. Ротмистров уже в те дни был большим авторитетом в танковых войсках — высокообразованный командир-специалист, профессор. Поговаривали, что в одной беседе со Сталиным именно Ротмистров выдвинул идею о «тысяче танков в кулаке», то есть о массировании танков. Когда после войны спросили его об этом, он отмолчался, но о своем пристрастии к танковым войскам, начавшемся с мечты, написал мне. Приведу это любопытное письмо:
«Мечта! Честно говоря, ведь без мечты не стоит жить. Всегда надо к чему-то стремиться, ну, конечно, в той области, в которой ты наиболее подготовлен, и, безусловно, к благородной цели.
Вот я, например, когда еще был мальчиком и жил в деревне со своими родителями, мечтал быть ямщиком. Подчеркиваю, ямщиком, а не кучером. Наша деревня была расположена на «большаке», то есть на большой дороге, а значение таких дорог в то время было очень велико. Вблизи железной дороги не было, поэтому много русских троек носилось через деревню с ямщиками. Про ямщиков ведь и песен много сложено на Руси. В жизни ямщиков меня с детства влекла какая-то удаль нашего народа.
Затем, когда я поступил добровольцем в марте 1919 года в Красную Армию, хотя я и стремился попасть в кавалерию, но не попал. В войсковой конной разведке служил, но я отлично понимал, что это не та конница. Прошло немного времени, и на многое у меня изменились взгляды, и все же, когда я попал в тот род войск, который действительно отвечал моим давним стремлениям, но уже на другом уровне, я считал, что моя мечта осуществилась.
Самое любопытное заключается в том, что я, обладая, уже военным кругозором, начал службу в танковых войсках не где-либо, а в Военной академии бронетанковых войск. В эту академию я был назначен на должность преподавателя тактики и вступил в эту должность только после того, как изучил танки и технику танковых войск, их тактико-технические возможности, когда глубоко понял, на что способны танки в современном бою.
Вот как нелегко дается мечта, если, конечно, ты хочешь ее осуществить. Если же мечта не воплощена в жизнь и не может почему-либо стать реальностью, а человек продолжает жить ею, то она обычно превращается во фразерство, а бывает и того хуже: человек с замечательной мечтой, ничего путного не достигнув, превращается во всезнайку.
Мой жизненный опыт говорит о том, что всегда нужно стремиться к одной цели, не разбрасываясь, и тогда достигнешь этой цели, а иначе даже и при хороших способностях можешь превратиться в дилетанта. Плохой исход! Дилетант в обществе личность вообще не очень положительная, а в армии, в принципе, вообще неприемлемая.
Я доволен своей судьбой, и если бы мне пришлось начинать сначала, я все равно пошел бы на службу в танковые войска.
С уважением, главный маршал бронетанковых войск П. Ротмистров».
Укажу, что мы снова встретились с Ротмистровым уже под Сталинградом. Газета посвятила ему тогда специальную передовицу «Мастер вождения танковых войск». Позже мы его застаем на посту командующего танковой армией, а после войны — начальником бронетанковых войск Советской Армии.
Словом, мы знали, что к голосу полковника — а потом генерала, а затем и маршала — в войсках прислушиваются и рады были появлению его статей в нашей газете.
А однажды он сказал нашему корреспонденту, обратившемуся к нему за очередной статьей:
— Что ж, придется зачислить меня в ваши штатные сотрудники...
Значит, поняли мы, автор у нас непоколебимый... [7; 275-281]
От Советского Информбюро
Утреннее сообщение 27 ноября
В течение ночи на 27 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах.
* * *
Наша часть, действующая на одном из участков Западного фронта, в ожесточённом бою нанесла немцам большой урон. На поле боя осталось свыше полутора тысяч убитых солдат и офицеров противника и 15 сожжённых и разбитых вражеских танков.
* * *
Лётчики части тов. Шевченко, действующей на Южном фронте, за один день уничтожили 2 немецких тачка, 7 бронемашин, белее 200 автомашин с военным снаряжением и истребили свыше 400 солдат и офицеров противника. В воздушном бою сбито 5 немецких самолётов.
* * *
Бойцы тов. Дратвина на одном из участков Юго-Западного фронта за последние дни истребили свыше 1.000 немецких солдат и офицеров.
* * *
На одном из участков Северо-Западного фронта часть тов. Галкина разгромила 20 вражеских ДЗОТов, истребила 250 немецких солдат, 50 офицеров и захватила много автоматического оружия.
* * *
Партизанские отряды на Киевщине продолжают наносить немецким захватчикам чувствительные удары. Партизанский отряд под командованием тов. П. в районе своей деятельности взорвал все мосты. В наиболее важных пунктах немцы несколько раз восстанавливали разрушенные мосты, но партизаны снова их взрывали. Недавно партизаны напали на автоколонну противника и уничтожили 7 автомашин, истребили 35 вражеских солдат и офицеров и захватили большое количество боеприпасов. Все попытки фашистов напасть на след отряда и уничтожить его провалились. Партизаны заманивали немцев в ловушки и истребляли. За 3 недели немецкие карательные отряды, посланные против партизанского отряда, потеряли больше 100 солдат убитыми и ранеными. Отряду помогают сотни разведчиков и помощников из местного населения. Они сообщают штабу отряда о передвижениях фашистских войск и помогают вылавливать и истреблять мелкие группы немецких солдат. Напуганные фашисты затребовали подкреплений, а пока до прибытия пополнения ликвидировали в сёлах этого района немецкие комендатуры.
* * *
Части тов. Харитонова, действующие на Южном фронте, выбили противника из ряда населённых пунктов. Жители села Гребцова, освобождённого от фашистских войск, рассказывают: «Вступив в деревню, немцы заняли дома, а крестьян, в том числе стариков и детей, выгнали на улицу. Крестьянам было запрещено взять с собой постельные принадлежности и другие необходимые вещи. Фашисты выбросили на улицу беременную Александру Березнякову, у которой уже начались родовые схватки. У колхозницы Пелагеи Погореловой немцы разграбили квартиру, забрали одежду и все ценные вещи, а хозяйку избили до полусмерти. Уходя, фашисты бросили в дом гранату. У крестьянок Варвары Колпяшиной, Анны Колняшиной, Прасковьи Питюниной, П.И. Кисленко и других немцы зарезали весь скот, всю домашнюю птицу, забрали хлеб и картофель. Фашисты произвели многочисленные аресты и угнали в неизвестном направлении несколько десятков крестьян».
* * *
Трудящиеся Читинской области на призыв товарища Сталина работать, не покладая рук, для помощи фронту отвечают новым повышением производительности труда. Встав на сталинскую вахту, бурильщики Казаковского золотого прииска Михаил Буянов и Карп Акулов отбили в смену 76 тонн руды и выполнили норму на 440 процентов. На угольных шахтах треста «Востуголь» женщины заменили шахтёров, ушедших на фронт. Работницы т.т. Калмыкова и Кропачёва вначале освоили профессию навалоотбойщиков, затем стали машинистами тяжёлых врубовых машин. Досрочно закончили годовой план Ононский оловянный рудник, шахта «Новый торм» треста «Востуголь», трест «Амурзолото» и многие другие предприятия. Неутомимо работают геологи Забайкалья. За последнее время открыт и сдан в эксплуатацию ряд новых рассыпных и коренных месторождений вольфрама, молибдена и других редких металлов.
Вечернее сообщение 27 ноября
В течение 27 ноября наши войска вели бои с противником на всех фронтах.
За 26 ноября уничтожено 19 немецких самолётов. Наши потери — 4 самолёта.
За 27 ноября под Москвой сбито 15 немецких самолётов.
* * *
За 26 ноября нашей авиацией уничтожено 105 немецких танков, до 600 автомашин с войсками, 10 полевых орудий, 100 повозок со снарядами, 7 автоцистерн с горючим и истреблено более полка вражеской пехоты и эскадрон конницы.
* * *
Наши части, действующие на одном из участков Западного фронта, за один день боёв истребили более 2.000 немецких солдат и офицеров и уничтожили 15 танков противника.
* * *
Наши артиллеристы, действующие на одном из участков Ленинградского фронта, за последние два дня меткам огнём подавили 6 немецких орудийных батарей, уничтожили 8 пулемётных гнёзд и разгромили 20 дерево-земляных укреплений противника. Советские артиллеристы взорвали вражеский склад с боеприпасами и истребили более роты пехоты противника.
* * *
Немецко-фашистские мерзавцы зверски расправляются с попадающими к ним в плен ранеными красноармейцами. В деревне Никулино фашисты изрубили на куски 8 раненых красноармейцев-артиллеристов. У трёх из них отрублены головы. В деревне Малеева командир роты связи тов. Мочалов и политрук роты тов. Губарев обнаружили зверски истерзанные трупы красноармейцев: Ф.И. Лапенко, С.Д. Сопова, Ф.О. Фильченко. Фашисты чудовищно надругались над ранеными: выкололи у них глаза, отрезали носы п перерезали горло. В деревне Екатериновка подобран труп санитарного инструктора Энского стрелкового полка тов. Никифорова. Гитлеровцы избили тяжело раненого санитара-красноармейца прикладами, искололи штыками, изрезали лицо бритвой.
* * *
Немецкие солдаты, захваченные в плен на Южном фронте, рассказывают об огромных потерях германских войск. Ефрейтор 64 мотополка 16 танковой дивизии Альберт Эмден сообщает: «В боях 10—11 ноября дивизия потеряла не менее 200 танков и 25 процентов автотранспорта. С начала войны 64 мотополк пополнялся пять раз. В последних боях полк снова потерял добрую половину своего личного состава. Все командиры взводов выбыли из строя и заменены фельдфебелями. Неоднократно пополнявшаяся за время войны 7 рота потеряла убитыми и ранеными 170 солдат. За последние две недели советская авиация наносила нам жестокие удары. Русские самолёты по десять раз в день нападали на наш полк». Пленный фельдфебель, пилот 52 отряда истребительной авиации 4 авиакорпуса Готвальд Бернгардт рассказал о потерях немецкой авиации: «Немецкие лётчики считают, что германская авиация уже потеряла на Востоке не менее половины всего личного состава военно-воздушных сил. За два с половиной месяца наша группа, насчитывавшая 28 самолётов, потеряла 20 машин. Первая группа бомбардировочной авиации, состоявшая из 26 самолётов «Юнкерс-88», полностью уничтожена. Большие потери понесли экспедиционные авиачасти румын и итальянцев».
Самоотверженно работают трудящиеся Татарии, оказывая Красной Армии большую помощь. Меховая фабрика № 2, завод «Серп и молот» и шорная фабрика досрочно выполнили годовые планы. Завод, где директором тов. Федин, в рекордно короткий срок организовал новое производство, освоил выпуск специальной продукции для фронта. На Н-ском заводе цех, которым руководит тов. Улитин, увеличил выработку в три с половиной раза. Цех завершает выполнение двухгодичной программы. С большим подъёмом работают колхозники республики. Члены колхоза «Марс», Тюлячинского района, обсудив доклад тов. Сталина, решили сверх обязательных поставок продать государству 12 тысяч пудов зерна. С тысяч пудов хлеба сдаёт в фонд обороны колхоз «Канаш», Теньковского района. Члены колхоза «Красное знамя», Лаишевского района, сдают в фонд оборота 600 пудов зерна. Кроме того, каждый колхозный двор откармливает в фонд обороны поросёнка. Почину этого колхоза следуют другие колхозы республики. [21; 376-378]
