7 января 1942 года - 200 день войны
Опубликована нота Народного Комиссариата иностранных дел СССР «О повсеместных грабежах, разорении населения и чудовищных зверствах германских властей на захваченных ими советских территориях». [3; 130]
Началась Демянская наступательная операция войск Северо-Западного фронта. В ходе операции советские войска разъединили старорусскую и демянскую группировки противника, последнюю в составе 9 дивизий окружили, однако ликвидировать не смогли. Противнику удалось к 23 апреля соединиться с окруженными войсками, образовав так называемый "рамушевский коридор" шириной 4 км, ко времени завершения операции (20 мая) расширившийся до 6-8 км. [1; 115]
Советские войска завершили контрнаступление под Москвой. В ходе боев ударные группировки противника потерпели поражение и были отброшены на 100-250 км к западу. Войска Калининского, Западного, Юго-Западного (с 18.12 — Брянского) фронтов нанесли тяжелое поражение 11 танковым, 4 моторизованным, 23 пехотным дивизиям противника. [3; 130-131]
Войска правого крыла Северо-Западного фронта начали Старо-Русскую наступательную операцию. [3; 131]
Войска 10-й армии Западного фронта в ходе наступления освободили г. Серпейск. [3; 131]
Партизанские отряды под командованием И.Л. Бородавки, А.Н. Сабурова (отряд И.Ф. Боровика; Харьковские отряды К.И. Погорелова и Н.И. Воронцова; Суземский — Алексютина; Трубчевский — И.С. Сенченкова и местный Брасовский партизанские отряды) разгромили немецко-фашистский гарнизон в поселке Локоть, Брасовского района, Орловской области. Партизаны окружили усадьбу занятую полицейскими, уничтожили начальника полиции, его помощника и 54 полицейских и захватили большие трофеи. Эта операция оказала большое влияние на рост партизанского движения в близлежащих районах и привела к усилению боевых действий партизанских отрядов. [3; 131]
Опубликовано сообщение о том, что трудящиеся Туркменской ССР внесли в фонд обороны страны 11 млн. 371 тыс. рублей деньгами, на 51 млн. 267 тыс. рублей облигаций госзаймов и пять тонн серебра. Кроме того, колхозники и колхозы республики сдали в фонд обороны 15 000 голов скота. [3; 131]
Хроника блокадного Ленинграда
Только один снаряд, разорвавшийся в 13 часов 30 минут на Невском проспекте, у дома № 85, убил 14 человек. Всего же враг выпустил по городу 69 снарядов. Убито 28 и ранено 39 ленинградцев.
Обстрелы, бомбежки, голод уносят много жизней. Все больше становится сирот. Чтобы предотвратить безнадзорность детей, лишившихся родителей, Ленгорисполком принял 7 января постановление о расширении сети детских домов. Для их организации ассигнованы специальные средства и, несмотря на скудость запасов, выделены продовольственные фонды.
И еще один немаловажный вопрос рассматривался в этот день на заседании Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся. Речь шла о составлении плана первоочередных восстановительных работ.
7 января по заводу имени Егорова разнеслась тягостная весть: отключается электроэнергия. Это означало, что завод останавливается и не сможет ничем помогать фронту. Для обсуждения создавшегося положения спешно собрали партийное бюро. Кто-то вспомнил, что на заводе есть старая паровая машина. В ней, правда, всего лишь сто лошадиных сил, и к тому же она разобрана. Но коммунисты решили, что старый, отживший свой век паровичок можно собрать и, приспособив к нему генератор, соорудить блок-станцию.
Тут же перешли к делу. Чтобы ускорить его, в слесарных и монтажных работах участвовали начальники цехов, конструкторы. Несколько суток поистине самоотверженного труда — и цехи, выпускавшие продукцию для фронта, ожили. Предназначавшийся для сдачи в металлолом паровик стал снабжать их электроэнергией.
В сводке Информбюро за 7 января Ленинградский фронт упоминается лишь вскользь. В нее включено сообщение о том, что у убитого на Ленинградском фронте обер-ефрейтора Вальтера Зейбеля найдено неотправленное письмо в Берлин. «Ежедневные атаки русских с участием самолетов и танков изматывают нас,— жалуется он приятелю.— Поверь, все, что происходит здесь, выше моих сил. Многие получили нервный шок. В нашей роте осталось только 3 пулеметчика, остальные убиты и ранены. Часто спрашиваешь себя: когда же твоя очередь?»
Несмотря на тяжелые условия, наступательные действия войск Ленинградского фронта продолжаются. Масштабы наступления не столь велики, чтобы сообщать о них в сводке Информбюро, но бои идут, 7 января они были особенно напряженными в районе железнодорожного разъезда Жарок на линии Мга — Кириши.
На двух довольно близких к Ленинграду фронтах — Волховском и Северо-Западном — тоже развернулись бои, причем более крупные по своим масштабам. Волховский фронт 7 января начал любанскую операцию, Северо-Западный — старорусскую. И все это в конечном итоге ради того, чтобы помочь Ленинграду. [5; 118-119]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Сообщения Совинформбюро в эти дни краткие и менее конкретные, чем в предыдущие. Утренние: «В течение ночи на 6 января наши войска вели бои с противником на всех фронтах». Вечернее: «В течение б января на ряде участков фронта наши войска продолжали наступление и заняли несколько населенных пунктов». И так почти всю неделю, если не считать взятия небольшого городка Боровска.
Естественно, что и в газете нет тех огненных репортажей, какие были во время освобождения Калинина, Калуги, Керчи, Волоколамска... Сейчас газетные полосы посвящены так называемым военным будням. Но все же есть и «гвоздевые» материалы.
Опубликована трехколонная статья начальника штаба Приморской армии полковника Н. И. Крылова, будущего Маршала Советского Союза, «Два месяца обороны Севастополя». Он напомнил, что первое ноябрьское наступление немцев на Севастополь закончилось провалом. Готовясь к новому наступлению, враг собрал огромные силы, стянул сюда горнострелковые бригады и полки, сражавшиеся в районах Греции, инженерные и дорожные части. Он сосредоточил здесь большое количество тяжелой артиллерии.
Приказ немецкого командования гласил: «К исходу четвертого дня, используя все возможности, прорваться в крепость Севастополь и немедленно доложить о достижении цели». Но ни на четвертый день, ни на десятый им не удалось «доложить о достижении цели». Севастопольцы не только отбили все атаки противника, но и перемололи на подступах к городу много вражеских сил. Немцы вынуждены были перейти к обороне.
В сегодняшнем номере газеты на первой и второй полосах опубликована нота народного комиссара иностранных дел В. М. Молотова «О повсеместных грабежах, разорении населения и чудовищных зверствах германских властей на захваченных ими советских территориях». Документы, факты, цифры, свидетельства. Даже самые мрачные времена татарского нашествия и средневековой инквизиции меркнут перед преступлениями немецких фашистов. Человеческий ум отказывается воспринять это. Мы еще не знали и не могли знать, где, когда и какой трибунал будет судить этих извергов человеческого рода. Но наш народ уже вынес им свой приговор, и Красная Армия приводит его в исполнение: штыком и пулей. К этому и звала передовая статья газеты.
«Мы не забудем им ничего и ничего не простим»,— сказано было тогда в передовице. «Не забудем и не простим!» — говорим мы и ныне.
Советская нота многое рассказала. Но еще не все. И как бы в дополнение к ней мы каждый день публикуем все новые и новые свидетельства кровавых преступлений гитлеровцев.
Напечатана подборка актов за подписями свидетелей фашистских злодеяний под такими не требующими пояснений заголовками: «1. Чудовищная расправа с ранеными красноармейцами. 2. Гранаты против детей. 3. Поджоги и разбой. 4. Повальный грабеж»... Вот один из захваченных фашистских документов. Из приказа командира 98-й германской пехотной дивизии на отход. 24 декабря 1941 года, 6 час. 30 мин.:
«Подробности отхода:
Обратить внимание на то, чтобы с собой брать только необходимые для жизни предметы, без которых нельзя обойтись, все прочее уничтожать.
Находящийся в землянках ценный материал, как-то: стекла, печи и т. д., если он не может быть взят с собой, уничтожать. Землянки взрывать.
О поджоге деревень смотри приложение.
Приложение. Программа разрушений.
...Следующие местности сжигаются арьергардами (не саперами): Кузовлево, Чернишня, Орехово, Ольхово, Сережкино, Круалино, Успенское, Борисово, Глядово, Искра, Минково. Приготовить эти населенные пункты для зажигания...
Кроме того, все имеющиеся запасы сена, соломы, продуктов и т. д. сжечь. Все печи в жилых домах вывести из строя закладыванием ручных гранат...
Этот приказ ни в коем случае не должен попасть в руки противника. В любых условиях этот документ следует уничтожить» .
Итак, три «операции» предусматривал своим приказом командир немецкой дивизии: первую — на отход, вторую — для уничтожения этого зловещего документа, третью — для разрушения и поджога наших деревень. Первые две ему не удались: дивизия была разгромлена, приказ не успели уничтожить, и он попал в наши руки. Удалась лишь третья «операция» — уничтожение наших деревень...
Получен из Крыма очерк Симонова «Последняя ночь». Он не описывал саму операцию — мы уже напечатали такой материал,— а рассказывал о ее героях, о встрече с десантниками в те первые ночные часы. Симонов вернулся также к той теме, которую раскрыл в своих декабрьских очерках с полей Московской битвы: о ненависти, сжигавшей каждого бойца, когда он своими глазами увидел зверства немецких оккупантов.
«В эту ночь в городе трудно было взять «языка». Три раза давал командир Блинов приказание привести к нему офицера и три раза возвращались к нему с пустыми руками.
— Не могу,— говорил, стоя перед командиром, рослый моряк, без каски, с обмотанной кровавым платком головой,— не могу увидеть его и не убить. Сколько моих товарищей погибло, а я его в живых оставлю. Как хотите, товарищ командир, а нет у меня такой силы, чтобы в живых его оставить».
Когда я вычитывал верстку очерка, позвонил из Крыма Симонов. Беспокоился, получили ли мы «Последнюю ночь», переданную по военному проводу. Сказал, что написал и вторую корреспонденцию — «Предатель», тоже на подвал.
Я прямо-таки опешил. Что еще за «Предатель», да еще на целый подвал? Предложил Симонову выехать в Москву. До столицы он добрался быстро и прямо с аэродрома явился ко мне. Выглядит не лучшим образом: на лице какие-то багровые пятна. Что случилось? Долго об этом не стал распространяться. И я ему сказал:
— Давай своего «Предателя».
Прочел очерк и сразу понял замысел автора. В предыдущих номерах газеты на эту тему мы опубликовали рассказ Александра Корнейчука «В зимнюю ночь». Это о «пане старосте» Шуре — из бывших кулаков, непримиримом враге Советской власти. В ночь под Новый год его посетили партизаны и рассчитались с ним сполна. Третьего дня Илья Эренбург напечатал статью «Смерть предателям!». Были названы имена изменников, свирепствовавших в Сталино (ныне город Донецк) в окаянные месяцы фашистского ига. Казалось, что предателями могут быть лишь люди из бывших белогвардейцев, кулаков, уголовников. А Симонов показал еще одно измерение предательства.
Родилась эта корреспонденция при необычных обстоятельствах. В Феодосии он узнал, что арестованы несколько человек, сотрудничавших с немцами, в том числе и городской бургомистр Грузинов. Местные жители схватили их ночью и привели в комендатуру. Писатель заинтересовался ими, пришел в особый отдел за материалами. Но там ему сказали, что их еще не допрашивали, мол, некогда и некому.
— А впрочем, если хотите, можете сами их допросить,— посоветовали Симонову.
И вот привели Грузинова. Он думал, что его допрашивает следователь или прокурор, и извивался, как уж. Но с ним говорил корреспондент, писатель. И допрос вел не языком следователя — строго, беспристрастно, сдерживая свои эмоции, как и положено прокурорскому работнику, какой бы преступник перед ним ни был, а по-своему. Был даже такой эпизод. Налетели немецкие бомбардировщики, рядом с комендатурой стали рваться бомбы. Перепуганный бургомистр сполз со стула на пол. Симонов не сдержался:
— Неужели вы не понимаете, что вас все равно расстреляют? Ну, чего вы лезете на пол?..
Симонова интересовала подоплека его предательства, психология, нутро изменника. И ему удалось вывернуть его, как говорится, наизнанку.
Это был не белогвардеец и не кулак. Просто советский служащий, директор какой-то заготовительной конторы плодоовощного хозяйства. Он сумел даже пролезть в кандидаты партии. Когда немцы ворвались в Феодосию, он застрял где-то в ближнем поселке. Дрожа за свою шкуру, пошел на услужение к фашистам: рассчитывал приобрести какие-то блага. Он их и получил. Так страх, трусость, шкурничество и засосали его в болото предательства. Воистину, по словам Виктора Гюго, «у трусости есть неведомые норы».
«Этот человек,— писал Симонов,— был мне отвратителен. Отвратителен в гораздо большей степени, чем любой пленный немец. В силе этого чувства играли роль два момента: во-первых, он служил немцам, то есть был предателем. А во-вторых, может быть, я все же испытывал бы к нему меньшее физическое отвращение, если бы его можно было бы хотя бы считать принципиальным нашим врагом, убежденным, что Россия должна быть не такой, какая она есть, и что лучше немцам отдать часть ее территории, чтобы на оставшейся восстановить буржуазное или самодержавное государство, восстановить любой ценой, только бы не жить при Советской власти.
Но у этого человека явно не было никаких принципов, даже таких. Ему не было никакого дела до судеб России. Его интересовал только он сам, его собственная судьба, его собственное благосостояние. Он был для меня символом всего того спокойного, удовлетворенного и собой и окружающим в условиях удачного стяжательства, всего того мещанского, уныло-жадного, что я ненавидел с детства. Как-то, помню, я прочел у Хлебникова замечательные слова о том, что отныне млечный путь человечества разделился на млечный путь изобретателей и млечный путь приобретателей. Так вот, передо мной и была частичка с млечного пути приобретателей».
Статья, которая меня вначале так «напугала», была важной и незамедлительно ушла в набор.
Когда с «Предателем» все было решено, я хотел отправить Симонова отдохнуть. Но он сказал, что привез из Крыма еще кое-что. Сейчас проявляют его снимки и вот-вот принесут. Притащили мокрые отпечатки. Я посмотрел и сделал, как потом вспоминал Симонов, «кислую мину». На одном — какие-то груды камней, на втором и третьем виднеются лишь задние борта не то двух, не то трех машин — понять невозможно, все как в тумане. И называлось это «разгромленная немецкая техника», хотя ее в Феодосии было предостаточно.
Словом, снимки я забраковал. Ушел Симонов разочарованный, но через час-два снова появился вместе с начальником отдела иллюстраций Александром Воровским и с отретушированными фото. Боровский стал убеждать, что хотя снимки и плохие, но из Феодосии у нас ничего нет. Да и поощрить надо Симонова, ведь как снимал — в огне, под бомбежкой, проявил инициативу... Напечатали. На ту же полосу, где стоял «Предатель». Под снимками подпись: «Фото К. Симонова». Я ему сказал:
— Хочешь, снимем твою подпись.
— Мой грех — моя подпись,— ответил он.
Подпись оставили. Снимки эти не украшали полосу газеты, не прибавили фоторепортерской славы и Симонову. Кажется, это были последние за Отечественную войну фотографии писателя...
Поздно вечером доставили в редакцию статью Алексея Толстого «Отрубить им руки!» — о злодеяниях гитлеровцев в Ясной Поляне. Эта гневная статья вошла в Собрание сочинений писателя. Там она называется «Фашисты в Ясной Поляне». Конечно, воля и право автора менять заголовок. Но газетный заголовок «Отрубить им руки!» точно выражал гнев не только писателя, но и всего народа. [8; 22-26]
От Советского Информбюро
Утреннее сообщение 7 января
В течение ночи на 7 января наши войска вели бои с противником на всех фронтах.
* * *
Наша часть в результате ожесточённого сражения с противником (Западный фронт) заняла железнодорожную станцию и захватила более 200 вагонов, 3 паровоза, около 1.500 авиабомб, большое количество патронов и истребила 500 солдат и офицеров противника.
* * *
Лётчики, действующие на Ленинградском фронте, в результате удачных штурмовых налётов подожгли 3 немецких ангара и авиамастерские, уничтожили 5 орудий, разбили 40 железнодорожных вагонов и истребили до 100 немецких солдат и офицеров.
* * *
Политрук Сахаров, попав в окружение немецких автоматчиков, вступил с ними в бой и истребил 8 фашистских солдат и одного офицера. Остальные в панике разбежались. В предыдущих боях тов. Сахаров уничтожил 18 немецких солдат и офицеров.
* * *
В Энский госпиталь доставлен командир партизанского отряда донецких шахтёров тов. Б., раненный в боях с фашистскими захватчиками. Приводим краткие выписки из дневника тов. Б. о наиболее крупных боевых операциях партизанского отряда:
«25 ноября. Разведка донесла, что в городе М. в здании театра разместились на ночлег 115 штурмовиков. Ночью партизаны проникли в город, оцепили театр и истребили поголовно всю пьяную банду фашистов. Покидая город, расстреляли немецкого коменданта.
29 ноября. В 9 километрах от города М. разобрали железнодорожный путь и уничтожили 12 фашистских солдат и 6 офицеров.
1 декабря. В 3 часа утра взорвали 12 цистерн с горючим. Охрана в количестве 16 солдат полностью уничтожена.
5 декабря. Получили достоверные сведения, что в 6 часов вечера на аэродроме в пункте С. приземлились два фашистских разведывательных самолёта. Надёжные люди сообщили, что на аэродроме нет никакой вооружённой охраны. Снарядили группу бойцов для уничтожения фашистов вместе с машинами. Чтобы застигнуть врата врасплох, прибегли к хитрости. Партизаны взяли подводу с тарой, будто везут горючее к самолётам, и беспрепятственно проехали на аэродром. Убили лётчиков, сожгли их самолёты, захватили пистолеты, карты.
7 декабря. Нам дали знать, что немцы затеяли гулянку в селе Г. Мы не стали ждать приглашения — сами явились ночью. Фашисты к тому времени все перепились, и мы им устроили побоище. В эту ночь было истреблено 126 фашистов, в том числе 3 офицера. Мы захватили 10 автоматов, много боеприпасов.
12 декабря. Совершили ночной налёт на станцию Я. Здесь стоял немецкий воинский эшелон. Уничтожили 96 фашистов, взорвали 2 цистерны с горючим и захватили 14 пулемётов.
15 декабря. В село П. приехал отряд фашистов. Начались повальные грабежи. Ночью мы нагрянули в село, сняли часовых и перебили свыше трёх десятков немцев.
24 декабря. На шахте И. взорвали динамитный склад.
25 декабря. На шахте Ч. взорвали 170 ящиков с патронами. Семь солдат, охранявших склад, уничтожены.
* * *
Немецко-фашистские изверги подвергают пленных бойцов и командиров Красной Армии чудовищным издевательствам, обрекают их на голодную смерть. В захваченном нашими частями приказе № 202 штаба 8 полка 34 немецкой пехотной дивизии говорится: «Вышедших из строя лошадей следует отводить на специальные пункты. Конские трупы будут служить пищей для русских военнопленных. Подобные пункты отмечаются указателем. Они имеются вдоль шоссе в Малоярославце и в деревнях Романове и Белоусово». В другом приказе штаба этого же полка, озаглавленном «Положение с обмундированием», предлагается, «не задумываясь, снимать с русских военнопленных обувь».
* * *
У убитого немецкого офицера Эвальда Хейдера найдено письмо от Герты Заммель из Тильзита, в котором она пишет: «Так много немецких солдат на равнинах России покончили счёты с жизнью. Среди них есть люди, очень близкие нам. На нашей улице почта в каждом доме кого-нибудь оплакивают».
* * *
Объявленный в Германии в конце декабря сбор тёплых вещей для немецкой армии провалился. В Берлине официально объявлено, что сроки сдачи продлены ещё на две недели. Штурмовые отряды производят в городах повальные обыски и насильно забирают у населения все тёплые вещи. Полиция и штурмовики заставляют мужчин и женщин снимать с себя даже последнее тёплое бельё, носки, фуфайки, перчатки и шапки.
* * *
Берлинское радио 6 января передало очередное бредовое сообщение о том, будто бы немецкие бомбардировщики 4 января произвели налёт на Москву, причём якобы «установлено несколько прямых попаданий бомб в главный телеграф и в одну казарму». Каждый москвич может убедиться в том, что никаких «попаданий бомб» в телеграф не было. Не пострадала также в Москве ни одна казарма. Видимо, плохи дела гитлеровских шулеров и лгунов, если они вынуждены прибегать к подобным неуклюжим и вздорным басням о якобы успешных налётах фашистской авиации на Москву.
Вечернее сообщение 7 января
В течение 7 января на ряде участков фронта наши войска, продолжая отбрасывать противника на запад, вновь продвинулись вперёд, заняли несколько населённых пунктов и в числе их город Мещовск. В ходе боёв противник понёс тяжёлые потери.
За 6 января уничтожено 11 немецких самолётов. Наши потери — 2 самолёта.
За 7 января под Москвой огнём зенитной артиллерии сбито 2 немецких самолёта.
* * *
6 января одна наша авиачасть, действующая на Юго-Западном фронте, уничтожила 5 немецких танков, около 170 автомашин с пехотой и грузами, свыше 130 повозок с боеприпасами, 5 тракторов, рассеяла и частью истребила до 5 рот пехоты противника.
При взятии города Боровска наши части захватили 1.200 автомашин, 40 орудий, 5 танков, 60 миномётов, 44 пулемёта, 35 противотанковых ружей, 17.000 снарядов, 22.000 мин, 200 мотоциклов, 220 велосипедов и много других трофеев.
* * *
Наша часть, действующая на одном из участков Западного фронта, в ожесточённом бою с противником уничтожила 5 немецких танков, 4 пулемётных гнезда, 2 орудия и истребила 500 вражеских солдат и офицеров.
* * *
Разведка сообщила, что по направлению к фронту движутся два батальона противника. Артиллерийский дивизион тов. Судакова (Юго-Западный фронт) выдвинулся на передовые позиции и произвёл огневой налёт на вражеские колонны. Большинство немецких солдат было истреблено, остальные рассеяны.
На обоз Энской части, направлявшийся к передовой линии, напали 50 немецких автоматчиков. Младший лейтенант Симоновский умело организовал отпор фашистам. После короткого боя немцы бежали, оставив на дороге 30 трупов.
* * *
Партизанский отряд тов. М., действующий в одном из районов Ленинградской области, оккупированных немцами, взорвал 2 моста, уничтожил авторемонтную базу, 219 немецких автомашин, 9 тракторов, 5 полевых орудий, 4 зенитных орудия, пустил под откос воинский эшелон с боеприпасами и истребил свыше 40 немецких солдат и офицеров.
* * *
У убитого на Ленинградском фронте немецкого обер-ефрейтора Вальтера Зейбеля найдено письмо, адресованное ефрейтору Фрицу Клауг в Берлин. «Холод здесь свинский, — писал Зейбель. — Ежедневные атаки русских с участием самолётов и танков изматывают нас. Поверь, всё, что происходит здесь, выше моих сил. Многие получили нервный шок. В нашей роте осталось только 3 пулемётчика, остальные убиты и ранены. Часто спрашиваешь себя: когда же твоя очередь?»
* * *
Ниже публикуется акт о чудовищном злодеянии немецко-фашистских мерзавцев в деревне Высоково, Рузского района, Московской области.
«АКТ
18 декабря 1941 года мы, нижеподписавшиеся, политрук А. Дунин, сержант С. Семхович, красноармейцы С. Коваль и Г. Арсентьев, обнаружили на окраине деревни Высоково, Рузского района, Московской области, 14 трупов мирных жителей. После тщательного расследования и опроса местных граждан, установлено следующее:
Ночью 27 ноября 1941 года неизвестным была брошена граната в дом гражданки Пелагеи Павловой, где находились немцы. Осколками гранаты один немецкий солдат был убит, а другой ранен. В ту же ночь фашисты схватили и арестовали 12 мужчин, 14-летнего подростка В. Духова, а также Пелагею Павлову. Арестованных долго пытали, истязали и мучили, а потом вывели на окраину деревни и расстреляли из пулемётов. 3 недели трупы невинно замученных граждан оставались в снегу. Фашисты не разрешали хоронить убитых. О чём и составлен настоящий акт. Политрук А. Дунин, сержант С. Семхович, красноармейцы С. Коваль и Г. Арсентьев. Акт заверил с приложением печати председатель Неверского сельсовета Дмитриев».
* * *
Быстро восстанавливается хозяйственная и культурная жизнь в городе Ростове-на-Дону и в районах области, освобождённых от немецких оккупантов. Уже приступили к работе сотни государственных и кооперативных предприятий. Пущены в действие водопровод, электроосвещение, трамваи, троллейбусы, открылись бани, торговые предприятия, кино, театры, библиотеки и читальни, начальные и средние школы, ремесленные школы. С небывалым подъёмом колхозники и колхозницы освобождённых от фашистских захватчиков районов собирают семенные фонды, ремонтируют тракторы и сельскохозяйственный инвентарь. Обучаются новые кадры трактористов и комбайнеров и в числе их много девушек.
В последний час
Трофеи войск Юго-Западного фронта за период с 1 по 6 января 1942 года
В боях с немецкими оккупантами войсками Юго-Западного фронта за период с 1 по 6 января 1942 года ЗАХВАЧЕНЫ следующие трофеи: орудий — 97, танков — 11, бронемашин — 3, миномётов — 32, пулемётов — 106, автоматов — 50, винтовок — 326, автомашин — 86, мотоциклов — 86, велосипедов — 296, повозок с грузом — 79, радиостанций — 23, снарядов — 6.450 и отдельно 41 ящик со снарядами, мин — свыше 300 и отдельно 674 ящика с минами, винтовочных патронов — 309.000.
За этот же период УНИЧТОЖЕНО: 14 танков, 30 орудий, 5 самолётов, 60 станковых пулемётов, 417 автомашин, 6 автоцистерн с горючим, 510 повозок с военным грузом и два железнодорожных эшелона.
За время с 1 по 6 января немцы потеряли убитыми свыше 8 тысяч солдат и офицеров.
За это же время войсками Юго-Западного фронта освобождено от немецких оккупантов свыше 130 населённых пунктов.
СОВИНФОРМБЮРО.
[22; 16-19]
