9 мая 1942 года - 322 день войны
Диверсионная группа под руководством Кожушко партизанского отряда № 752 В.И. Ливенцова на участке железной дороги Ясень — Бобруйск провела смелую диверсию, в результате которой были полностью разбиты два встречных вражеских воинских эшелона. [3; 187]
На базе 4-й группы Ямпольского партизанского отряда создан новый партизанский отряд Хильчицкого района, Сумской области, под командованием Н. В. Таратуто и комиссара отряда С. Д. Сороки, бывшего секретаря Хильчицкого РК КП(б)У. [3; 187]
Коммунист-подпольщик А. П. Сидорчук подготовил мощный взрыв на немецком аэродроме, расположенном на стрелке между Бугом и Ингулом в г. Николаеве. Взрывом было уничтожено 20 боевых самолетов противника, склад с горючим и ангары. [3; 187]
Опубликовано обращение рабочих, инженеров, техников и служащих Кировского завода Народного Комиссариата танковой промышленности СССР к работникам танковой промышленности об организации Всесоюзного социалистического соревнования. [3; 187]
Хроника блокадного Ленинграда
В 12 часов 40 минут по городу был дан залп из 18 снарядов. Один из этих снарядов, разорвавшийся у дома № 55 по Среднему проспекту Васильевского острова, убил 12 малышей. Старшему из них было 6 лет, младшему — 4 года. Воспитательница детского сада фабрики имени Урицкого вывела ребят погулять, погреться на весеннем солнышке.
Многими большими и малыми событиями заполнен этот день. В филармонии состоялся концерт певца И. А. Нечаева. Начальник войск по охране тыла Ленинградского фронта издал приказ «О порядке пропуска через зону заграждения граждан города Ленинграда, занимающихся огородничеством». Газета «Правда» посвятила передовую героям Ладоги, награжденным вчера орденами и медалями.
Событий много. И все же в сердце продолжает стучать случившееся в 12 часов 40 минут на Васильевском острове: одним снарядом убито 12 детей...
К тому же это не единственная трагедия. Сегодня вражеские артиллеристы выпустили по городу 168 снарядов. Пролилась кровь еще 83 человек... [5; 184]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Вчера вернулся из Ставки, встревоженный делами на Керченском полуострове. Немецко-фашистские войска начали наступление и прорвали наш фронт. А ждали мы совсем иного.
Надо, видимо, напомнить историю этих событий. Еще в начале января началась операция но освобождению Крыма. Вскоре немцы сами перешли в наступление и вновь захватили Феодосию. В феврале намечалось возобновить наступление войск Крымского фронта. Оно было назначено Ставкой на 13 февраля. Однако работавшие там наши корреспонденты ничего не сообщали. Решили подбросить туда еще и Симонова. Но он возвратился с пустыми руками. Наступление наших войск, начавшееся только 27 февраля, захлебнулось. Симонов рассказал о наших неудачах на Керченском полуострове, их причинах, причем так обстоятельно, что казалось, передо мною сидит не писатель и журналист, но опытный штабной офицер, глубоко разбирающийся в оперативных делах. Когда я затем побывал в Генштабе, убедился, что расхождений в оценке событий в Крыму у генштабистов и писателя нет. Более того, выводы Симонова оказались дальновидными. Он говорил не только о прошедшей операции, но и о будущем, и его прогнозы оправдались. Память может подвести, поэтому я приведу запись в дневнике, которую сделал тогда Симонов:
«...Когда я возвращался из армии сначала в Керчь, а потом в Москву после зрелища бездарно и бессмысленно напиханных вплотную к передовой войск и после связанной со всем этим бестолковщины, которую я видел во время нашего неудачного наступления, у меня возникло тяжелое предчувствие, что здесь может случиться что-то очень плохое». А уже в послевоенных комментариях к дневнику он добавил: «Нет, я не лгу, говоря, что тяжелые предчувствия у меня возникли в душе уже тогда, в феврале и марте». Могу засвидетельствовать, что в изданной книге «Разные дни войны» Симонов оставил все, как было написано тогда о Керчи, не изменив ни слова.
Кстати, стоит сравнить его записи со страницами книги А. М. Василевского о Керчи. Тогда не трудно будет убедиться, что многое в оценке ситуации военачальника и писателя совпало.
Единственное, что Симонов привез из Крыма,— это стихи «Атака».
Когда ты по свистку, го знаку,
Встав на растоптанном снегу,
Готовясь броситься атаку,
Винтовку вскинул на бегу.
Какой уютной показалась
Тебе холодная земля.
Как все на ней запоминалось:
Примерзший стебель ковыля,
Едва заметные пригорки,
Разрывов дымные следы.
Щепоть рассыпанной махорки
И льдинки пролитой воды.
Казалось, чтобы оторваться,
Рук мало — надо два крыла.
Казалось, если лечь, остаться, —
Земля бы крепостью была.
Пусть снег метет, пусть ветер гонит.
Пускай лежать здесь много дней.
Земля. На ней никто не тронет.
Лишь крепче прижимайся к ней.
Ты этим мыслям жадно верил
Секунду с четвертью, пока
Ты сам длину им не отмерил
Длиною ротного свистка.
Когда осекся звук короткий,
Ты в тот неуловимый миг
Уже тяжелою походкой
Бежал по снегу напрямик.
Осталась только сила ветра,
И грузный шаг по целине,
И те последних тридцать метров,
Где жизнь со смертью наравне!
Вот она, истинная, неприкрашенная, суровая правда войны! Чувства и переживания человека в бою!
— Хорошие стихи,— сказал я Симонову. — Но отрываться от земли надо!
— И без этого ясно,— ответил поэт.
— Ясно-то ясно. А надо еще яснее. Дописал бы ты несколько строк.
Ушел Симонов. Буквально через десяток минут вернулся с сочиненной им, можно сказать, на ходу концовкой:
Но до немецкого окопа
Тебя довел и в этот раз
Твой штык, которому Европа
Давно завидует у нас.
Получились не очень-то выразительные строки. Но стихи уже стояли в полосе, откладывать их не хотелось — так они и пошли. Не нравилась концовка и самому Симонову. Недаром в его собрании сочинений этих четырех строк нет. Теперь я вижу, что можно было без них и тогда обойтись. Так что не всегда хорошо получается, когда требование начальства выполняется беспрекословно...
Напечатано трогательное стихотворение Николая Тихонова «Мальчики». Это рассказ о том, как ленинградский мальчик, зачарованный довоенными парадами, стал лейтенантом, командиром батареи и ныне ведет ответный огонь по фашистской артиллерии, ограждая от вражеских осколков такого же мальчика, каким он был когда-то:
Такого мальчика не тронь!
От ярости бледнея,
Вновь лейтенант кричал: огонь!
Бей беглым по злодеям!..
А в сегодняшнем номере опубликован и очерк Тихонова «Ленинград в мае». Этим очерком начались его вдохновенные письма из блокадного Ленинграда, печатавшиеся затем каждый месяц 30-го или 31-го числа. Последнее письмо из этой серии было опубликовано 30 января 1944 года, когда немецко-фашистские войска были разгромлены под Ленинградом и город освобожден от блокады.
Не помню точно, как Тихонов поначалу назвал свой первый очерк, опубликованный в эти дни. Но, читая его, я невольно вспомнил «Севастополь в декабре месяце» Льва Толстого. Очерки Тихонова но художественной манере и жанру напоминали севастопольские рассказы великого писателя. Мы решили так и озаглавить первый очерк, условились с Тихоновым, что он будет посылать очерки каждый месяц.
Известно, через какие рогатки проходили очерки Льва Толстого, как возмущался он тем, что цензура уродовала их, пытаясь сделать их «сладенькими», «без мысли и, главное, без цели». Я свидетельствую, что, несмотря на все ограничения, неизбежные для военного времени, суровую и горькую правду, что так мужественно и честно писал Тихонов в своих очерках о жизни и борьбе ленинградцев, печатали без изменений. Мы в редакции считали себя счастливыми, что могли нашему требовательному и взыскательному читателю, не выносившему высокопарности, фразерства и кичливости, представить очерки Тихонова в первозданном виде.
Первые очерки занимали чуть больше полуподвала. Но писателю было тесно в этих рамках. Да и мы это почувствовали.
«Пользуюсь оказией,— писал Тихонов мне,— чтобы сообщить Вам. что Ваше согласие на расширение текста очерков о Ленинграде меня очень обрадовало. Действительно, подгонка каждый раз материала под размер «подвала» очень затруднительна. Писать обширно, не торопясь, чтобы в очерке был воздух и дыхание,-- это то. что нужно для писателя. Сжатость не всегда достигает цели».
Объединенные общим заголовком «Ленинградский год», эти очерки вышли затем отдельной книгой и стали своеобразной летописью ленинградской жизни в дни блокады. «Красная звезда» напечатала статью, в которой как бы с дальнего расстояния, с вышки времени обозревала этот благородный труд писателя. «Вся страна читала с волнением простые и мужественные, как сама жизнь, очерки Николая Тихонова,— писала наша газета,— и, следя за ними, получала представление о том. как живет, борется, страдает и побеждает героический, гордый город. Сила очерков Николая Тихонова заключается не в их литературной красивости, не в изысканности слова, а в той благородной мужественности, какая является неотъемлемым элементом духовного строя Ленинграда и ленинградцев, в той суровой правдивости, которая впечатляет душу человека и оставляет в ней след навечно... Очерки, их правильнее было бы назвать письмами, задушевными беседами писателя, художника, по справедливости могут быть названы документом эпохи, летописью грозной эпохи великой войны. Можно с уверенностью сказать: дети наши когда-нибудь с благоговением перелистают ее страницы, ибо в них — правда нашей священной борьбы... Тихонов своей неутомимой творческой деятельностью вселял бодрость в сердца людей, которые верили, знали — Ленинград, наш чудесный! Ленинград выстоит, победит, несмотря ни на что!»
Не буду отрицать, мне было радостно, когда Николай Семенович прислал «Ленинградский год» с теплой, дружеской надписью: «Дорогому другу и прародителю этой книги, ее крестному отцу — Д. Ортенбергу с искренней любовью». Конечно, есть здесь преувеличение, но я не протестовал: дружеское расположение Тихонова мне дорого.
О хронике фронтовой жизни, передаваемой нашими корреспондентами. я уже рассказывал. Хочу подчеркнуть снова, что хотя она составляла нередко несколько строк, но повествовала о необычайных, а порой легендарных подвигах советских воинов. Приведу еще несколько эпизодов.
Северо-Западный фронт. Командир отделения сержант Ягмуралиев доставил в свою часть трофеи: 6 немецких подвод с полевой почтой, деньгами и документами. Комсомолец принят в ряды Коммунистической партии.
Брянский фронт. Старший сержант Иван Ерпилов, командуя группой бойцов из 23 человек, отбил нападение 200 немцев. Ерпилов был трижды ранен, но не вышел из боя, пока немецкая атака не была отражена.
Южный фронт. Кавалерист Михин находился вблизи от передовых позиций. Наблюдая за воздушным боем, он заметил, что немцам удалось поджечь наш самолет. Летчик выбросился на парашюте. Михин видел, что приземлился он на ничейной земле и с минуты на минуту мог быть убит или захвачен в плен. Михин решил снасти летчика. Он вскочил на коня и галопом помчался на выручку. Под вражескими пулями нашел раненого летчика и, взяв его на коня, доставил па пункт первой медицинской помощи.
Ленинградский фронт. Противнику удалось минометным огнем порвать связь передовых подразделений с командным пунктом полка. Немцы перешли в контратаку, и надо было срочно донести об этом командованию части. Выполнить эту задачу поручили лейтенанту Мезенцеву. Чтобы добраться до КП полка, надо было перебраться через озеро, а затем реку. Самоотверженный офицер, сняв с себя верхнюю одежду, кинулся в ледяную воду и переплыл озеро. Отдохнув в воронке от снаряда, Мезенцев подполз по-пластунски к реке, снова бросился в воду и доплыл до противоположного берега. Преодолев участок, непрерывно обстреливаемый противником, Мезенцев добрался до КП полка.
Такие заметки с каждого фронта, в каждом номере газеты...
«О ненависти». «Наша весна», «Падение Виши» — подобные статьи Ильи Эренбурга, занимавшие в газете три колонки или подвал, печатались не каждый день. Но каждый день Илья Григорьевич приносил мне небольшие заметки — на одну-две странички. Их можно было бы назвать «маленькими фельетонами». Собственно, такую рубрику я как-то хотел поставить над ними, но Оренбург запротестовал:
— Против фельетонов я ничего не имею. Но фельетон и война,— с шутливой интонацией заметил писатель,— не рифмуется. А потом, я никогда фельетонов не писал...
Согласился я с Ильей Григорьевичем. Больше того, когда мы печатали такого рода выступления других авторов, в том числе известного фельетониста «Правды» Давида Заславского, мы над его заметками тоже не ставили рубрики «Фельетон».
Материал для своих заметок Эренбург добывал из немецких газет, радиоперехватов, трофейных документов. Строились эти заметки обычно так: цитата и комментарий к ней. Попробую представить читателю в выдержках опубликованные сегодня и в предыдущих номерах газеты подобного рода заметки.
Из статьи «Фриц — историк»:
«Весной немцев потянуло на историю. Немецкие газеты вместо победных сводок подносят своим читателям исторические изыскания. Так в «Кракауэр Цейтунг» от 11 апреля напечатана статья «Нарва — пограничный город Германии», в «Лицманштадтер Цейтунг» от 5 апреля — «Великая германская история Южной России», а в «Дейче Цейтунг ин Норвешен» от 18 апреля — «Немцы у Севастополя — на старой германской земле».
Это, конечно, не история, это эрзац-истории. Но фрицы привыкли к эрзацам...
История — ехидная наука. Настоящему историку нетрудно доказать... что Пруссия была некогда заселена славянами. Но нам сейчас не до истории: мы заняты истреблением «историков»...»
Из статьи «Законы войны»:
«Газета «Остдейчер Беобахтер» пишет: «Украина, которая очень часто бралась в расчет, когда речь шла об обеспечении Европы продуктами питания, в этом году не сможет облегчить снабжение»...
Самая солидная газета Германии «Франкфуртер Цейтунг» пытается объяснить немцам, почему Украина подвела Германию: «Работать в Кременчуге не то, что в Париже. На Украине приходится работать среди инакомыслящих людей, реагирующих весьма неожиданно... Мы приучаем население оккупированных областей к тому, что война диктует свои законы»...
Украинцы по отношению к фрицам не «инакомыслящие», а просто мыслящие. Украинцы хорошо понимают, что такое гитлеровская «культура», и реагируют украинцы весьма логично. Если война не на живот, а на смерть против захватчиков кажется немцам «неожиданной», то скажем прямо — не знали немцы сердца Украины. Любит украинец помолчать — думает свою думу, но его не собьешь с толку — он свое знает... Не немцы учат украинцев законам войны. Нет, Украина теперь учит немцев: сюда пришли, отсюда живыми не уйдете».
С неменьшей нагрузкой работает и Борис Ефимов. Тоже выдает почти каждый день по карикатуре. Сегодня она называется «К весеннему сезону». Для эпиграфа к заголовку Ефимов нашел любопытную цитату: «Геббельсовская пропаганда объясняет задержку весеннего наступления ссылками на то, что «русская весна еще хуже русской зимы». «Если зимой приходилось терпеть мороз, то теперь наступлению немецкой армии мешают дождь и грязь». На рисунке изображена витрина, а на ней объявление: «Внимание! Ввиду плохой погоды на востоке принимаются заказы на переделку эрзац-валенок в эрзац-галоши». В «мастерской» — Геббельс, конечно, с традиционным хвостиком и указывающим на витрину перстом. А подпись под карикатурой: «Геббельс заливает...»
В карикатуре одинаково важны и рисунок и слово. И то и другое Борис Ефимович делал мастерски. [8; 178-184]
От Советского Информбюро
Утреннее сообщение 9 мая
В течение ночи на 9 мая на фронте чего-либо существенного не произошло.
* * *
Наши части, действующие на одном участие Западного фронта, за два дня боевых действий уничтожили до 700 солдат и офицеров противника. На другом участке фронта гитлеровцы предприняли контратаку, стремясь вернуть утерянные ими рубежи. Наши бойцы отбили эту контратаку с тяжёлыми для противника потерями. Немцы потеряли убитыми и ранеными более 400 солдат и офицеров.
* * *
На одном участке Калининского фронта пехота противника, поддержанная 20 танками, пыталась прорваться в расположение советских войск. Под огнём наших бойцов враг вынужден был отступить. Уничтожено 4 немецких танка и более 100 гитлеровцев. В этом бою особенно отличилась артиллерийская батарея, которой командует старший лейтенант Арестов. Огнём своих орудий артиллеристы уничтожили 2 немецких танка.
* * *
Танковый экипаж в составе младшего лейтенанта Гмирянского, механика-водителя Петрякова, пулемётчика Кучерявого и башенного стрелка Павлова за пять дней боёв уничтожил 2 немецких танка, 7 противотанковых пушек и до 150 гитлеровцев.
* * *
Снайпер тов. Гальчук за два месяца уничтожил 72 гитлеровца. Меткий стрелок обучил снайперскому искусству несколько красноармейцев своего подразделения. Его ученики — тов. Шулепов уничтожил 63 немца и тов. Скорик — 38 немцев.
* * *
В районе пункта В. большая группа немецких солдат предприняла попытку перейти на нашу сторону. По солдатам, бежавшим к нашим окопам, гитлеровцы открыли пулемётный огонь. Три человека были убиты, а остальным удалось перейти на нашу сторону. Пришедшие добровольно в плен немецкие солдаты заявили командиру нашей части, что они предпочли с риском для жизни перейти к русским, чем воевать за Гитлера и его клику, которая втянула немецкий народ в кровавую и безнадёжную авантюру.
* * *
В одном из районов Ленинградской области, оккупированных немцами, четыре партизанских отряда одновременно напали на немецкие гарнизоны, расположенные в двух соседних деревнях. Партизаны уничтожили 420 немецких солдат и офицеров, взорвали склад с горючим и два склада с боеприпасами.
* * *
Немецкий обер-ефрейтор Иозеф Гайнике писал недавно солдату Бертольду: «Мы все ошиблись в оценке русских. Они воюют хорошо и стреляют метко. Особенно нас изводит и мучит артиллерийский огонь.
Мы переживаем очень тяжёлые дни. Сколько их ещё будет впереди?.. Опять очень много наших товарищей пало. В последнем бою мы потеряли ещё 12 солдат. К чорту любые награды, только бы сохранить жизнь. На всё остальное мне наплевать. Думаю, что и у тебя такое же мнение».
* * *
Солдат полицейской дивизии «СС» Николаус Григориус писал в середине апреля Эммануилу Шварцу: «Очень немного наших товарищей уцелело. Из 10.000 человек осталось всего несколько сот солдат. Счастливцем будет тот, кто вернётся из этой страны здоровым и невредимым домой. Вы писали, что Пауль ранен. Тем, кто получает «выстрел на родину», можно только позавидовать. Здесь у нас оттепель. Живём в болотистой местности в палатках и не имеем покоя ни днём ни ночью. Когда же мы избавимся от всех этих несчастий?».
* * *
Гитлеровцы обрекли народы оккупированных ими стран на голод и вымирание. Выходящая в Брюсселе газета «Нуво журналь» пишет, что «каждый месяц число туберкулёзных детей в Бельгии увеличивается на 2.000. В настоящее время в Бельгии 200.000 детей находятся под угрозой смерти». Эти данные, приведённые газетой, выходящей под контролем немцев, явно преуменьшены и лишь в малой степени отражают страдания бельгийского народа, изнывающего под игом фашистских оккупантов.
Вечернее сообщение 9 мая
В течение 9 мая на фронте существенных изменений не произошло.
За 8 мая уничтожен 71 немецкий самолёт. Наши потери — 26 самолётов.
* * *
За 8 мая частями нашей авиации уничтожено и повреждено 6 немецких танков, 85 автомашин с войсками и грузами, 10 подвод с боеприпасами, 10 полевых и зенитных орудий, 5 зенитно-пулемётных точек, 4 миномёта, разбито 27 железнодорожных вагонов, потоплен катер, взорвано 2 склада с боеприпасами и оклад с горючим, рассеяно и частью уничтожено до батальона пехоты противника.
* * *
Наши части, действующие на отдельных участках Северо-Западного фронта, наносят врагу большой ущерб в живой силе и технике. Подразделение, где командиром тов. Андреев, за один день боевых действий уничтожило 450 немецких солдат и офицеров. У противника захвачено 25 миномётов, 31 пулемёт, 36 автоматов, 1.500 мин и другие боеприпасы. На другом участке фронта наши части блокировали 3 населённых пункта. Попытка гитлеровцев контратаковать наши войска потерпела неудачу. За два дня боёв на этом участке враг потерял только убитыми 1.200 человек.
* * *
Два наших разведывательных подразделения на одном из участков Южного фронта уничтожили до 200 солдат и офицеров противника. На другом участке наша часть стремительным броском ворвалась в населённый пункт М. и, закрепившись на окраине, ведёт с врагом уличные бои.
* * *
Снайперы наших частей, обороняющих Севастополь, за 7 мая уничтожили 97 солдат и офицеров противника.
* * *
Пленный санитар 7 роты 10 мотополка 9 немецкой танковой дивизия Леопольд Гельцль рассказал: «В марте я выехал из Вены на советско-германский фронт. Вена, бывшая когда-то очень крупным культурным центром, теперь стала мёртвым городом. Все скорбят об убитых сыновьях, братьях и мужьях. Из дома, где я жил, в армию было призвано 28 человек. 7 из них уже убиты в России. Многие ранены. Одна женщина из соседнего дома, у которой на фронте погибли два сына, сошла с ума. Другая женщина из того же дома, потерявшая единственного сына, бегала по улицам Вены и кричала: «Гитлер убил моего сына!» Её арестовали, и с тех пор она бесследно исчезла. Школы, театры и многие другие общественные здания в Вене превращены в лазареты и переполнены ранеными. Самыми различными способами выражает австрийский народ свою ненависть к гитлеровскому режиму. На расклеенных по городу фашистских плакатах можно часто видеть надписи, сделанные карандашом: «Долой войну!», «Гитлер навязал нам войну!» Зимой почти одновременно произошли взрывы на военных заводах во Флоридсдорфе и в Зиммеринге. Гестапо произвело массовые аресты. Многие из арестованных были казнены».
* * *
Учительница Ольга Логвиновна Коваленко и работница артели Екатерина Григорьевна Бондаренко, пробравшиеся с территории, занятой немцами, в расположение наших войск, рассказывают: «Как только немецкие захватчики ворвались в город Артёмовск, они устроили повальные грабежи. Гитлеровцы отбирали у жителей буквально всё, что им попадалось на глаза. Вскоре появились приказы и распоряжения. Первое распоряжение оккупантов обязывало население сдать все продукты питания. Затем последовали приказы о сдаче тёплой одежды, ценных вещей, ручных и карманных часов, репродукторов. Немецко-фашистские злодеи истребляют мирных жителей, расстреливают и вешают тысячи советских граждан. В течение одного дня на реке Луганке было расстреляно свыше 1.000 человек. Особенно гитлеровцы издеваются над пленными красноармейцами. В лагере от голода и пыток умирает много пленных».
* * *
В ночь на 6 мая партизаны Югославии атаковали укреплённый пункт итальянской альпийской дивизии. Стремительным ударом были захвачены вражеские окопы. Действуя штыками и ручными гранатами, партизаны убили 150 оккупантов. Много итальянских солдат ранено. Партизанами захвачены миномёты, ручные пулемёты, гранаты, винтовки и много амуниции.
[22; 275-277]
