7 апреля 1942 года - 290 день войны
СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли Постановление «О выделении земель для подсобных хозяйств и под огороды рабочих и служащих». Совнарком СССР и ЦК партии обязали совнаркомы союзных и автономных республик, краевые и областные исполкомы в целях широкого развития подсобного сельского хозяйства при предприятиях и учреждениях, а также индивидуального огородничества рабочих и служащих выявить все пустующие земельные участки в городах и поселках, а также свободные земли госфонда, расположенные вокруг городов и населенных пунктов, и отвести их предприятиям, учреждениям, организациям и воинским частям для организации подсобного хозяйства и под огороды рабочих и служащих. При отсутствии свободных городских земель и земель госфонда разрешалось производить временно посевы на неиспользуемых землях колхозов с согласия последних. [3; 173-174]
Хроника блокадного Ленинграда
Постановлением Государственного Комитета Обороны 2-й корпус ПВО преобразован в Ленинградскую армию противовоздушной обороны. Реорганизация повлекла за собой и численный, и качественный рост частей. Мощь ПВО Ленинграда возросла за счет формирования зенитных батарей со станциями орудийной наводки. Завершилась почти полная замена 76-миллиметровых зенитных орудий более мощными — 85-миллиметровыми. Батарей двух- и трехорудийного состава становится все меньше, зато увеличивается число четырехорудийных батарей. Приборы управления зенитным артиллерийским огнем заменяются более совершенными.
В армию ПВО включен 7-й истребительный авиационный корпус, состоящий из пяти полков, в том числе двух гвардейских— 11-го и 26-го. Авиационные полки тоже претерпели значительные качественные изменения. Численность самолетов нового типа составляет в них теперь 74 процента — в три раза больше, чем в начале войны.
Очистка города оказалась делом весьма трудоемким, и управиться с нею в установленные сроки не удалось. 7 апреля Ленгорисполком принял решение продлить ее до 15 апреля. Нечистоты, скопившиеся за зиму во дворах и выгребных ямах, вывозятся за город.
Комсомольская бригада горьковских железнодорожников доставила к восточному берегу Ладожского озера эшелон продовольственных подарков для Ленинграда. В эшелоне 31 вагон. Сегодня горьковчане прибыли в Ленинград. Делегация, даже не отдохнув с дороги, побывала на ряде заводов. Гости убедились, с какой самоотверженностью работают ленинградцы, стали свидетелями обстрела. 7 апреля враг выпустил по городу 226 снарядов. 29 человек убито, 9 ранено.
Нелегким был этот день для сражающейся под Любанью 267-й стрелковой дивизии. Особенно для ее 846-го стрелкового полка. Стремясь отрезать наши войска, вышедшие в район Любани, противник начал окружать этот полк. Гитлеровцы были уже метрах в сорока от его командного пункта и готовились к последнему броску. Тогда находившийся здесь комиссар дивизии полковой комиссар В.П. Дмитриев повел бойцов в контратаку. Враг был отброшен. Но, сам герой-комиссар погиб в этом бою [полковой комиссар В.П. Дмитриев посмертно удостоен звания Героя Советского Союза]. [5; 167]
Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Я главным образом рассказываю о больших газетных материалах. Но в каждом номере были и небольшие заметки. Они шли, как говорят газетчики, на подверстку. Но если вчитаться, это хроника необычайных, удивительных подвигов. Вот заголовки некоторых из заметок, они о многом говорят:
«17 суток в осажденном танке»,
«Огнем трофейной зенитки сбиты три вражеских самолета»,
«В горящем танке на штурм высоты»,
«Геройство восьми советских воинов»,
«Благородный поступок кавалериста Михина» и т. д.
О каждом из этих эпизодов можно было бы написать обширную корреспонденцию, очерк, может быть, даже балладу. Но это далеко не всегда удавалось. Не хочу упрекать наших корреспондентов. Не могу и на свою душу взять грех. Просто невозможно было поспеть за всем, да и газетная площадь имеет свои границы.
Павленко неутомим. Мы послали его в Крым подлечиться, а он махнул рукой на все свои болезни, курсирует по фронту и шлет свои очерки и корреспонденции. Сегодня опубликована его корреспонденция «Хозяева и вассалы на поле боя». Это рассказ о презрительном отношении гитлеровцев к румынским войскам и ненависти румын к своим хозяевам. Писатель основательно порылся в штабных и политотдельских донесениях, сам допросил не одного немца и румына и нарисовал точную картину их взаимоотношений. Один из допрошенных Петром Андреевичем — пленный солдат 3-й роты 42-го немецкого полка некий Вилли Кнопп — так отзывается о своих союзниках: «По три раза наши загоняли их обратно в окопы. Если позади румын нет наших пулеметов, эти подлецы ни за что не будут сражаться». У румын свой счет к немцам. «Где немцу плохо, там место румыну»,— объяснил писателю пленный Ион Русу из 92-го румынского пехотного полка.
Смысл же корреспонденции в заключительных строках: «Весна — пора любви. Но если чувство, которое испытывают весенние румыны к весенним фрицам называется любовью, то что же тогда ненависть?
Удары Красной Армии помогут «союзникам» разобраться в своих взаимных нежных чувствах...»
Поэт Илья Сельвинский продолжает присылать свои стихи. А сегодня но военному проводу передал очерк «Девиз хирурга». Помнится, я сказал ему добрые слова об этом очерке. Но не удержался — спросил, почему он изменил поэзии, перешел на прозу? Он ответил:
— Поэзии я не изменял и не изменю. Но бывают события, о которых хочется рассказать, не откладывая: не всегда и не сразу они вмещаются в стихи. Так было у меня и с этим хирургом...
В очерке Сельвинский рассказывает: в полевой лазарет привезли раненых с газовой гангреной конечностей. В коридоре стоял стон. Особенно волновал зычный, измученный болью крик сильного и, видимо, мужественного человека:
— Отрежьте мне руку. Слышите, вы, руку отрежьте!
Военврач 2-го ранга Сухинин, начальник отделения, бежит на крик.
— Кто такой? Как фамилия?
— Руку, говорю, отрежьте. Говорухин я, Василий Иванович. Сил моих нет.
Сухинин посмотрел руку, да ее, собственно, и нечего было осматривать. Черно-лиловая и разбухшая, без всяких признаков жизни, она уже издавала запах разложения.
Спас руку хирург профессор Гуревич. Все, что произошло в операционной, с таким чувством преклонения перед искусством хирурга описано Сельвинским, что профессор перед читателем предстает как великий кудесник. А события развивались так.
«Н-да,— проворчал Сухинин.— В таких случаях, действительно... даже сам Кляпп применяет ампутацию.
— А ну его к бесу, вашего Кляппа,— раздается чей-то задорный голос.
Сухинин обернулся — профессор.
— Но ведь она мертва.
— Смотря для кого. А ну-ка, землячок, за мной марш.
— Отрубать будете? — с надеждой спрашивает Говорухин.
— Отрубить не шутка. Мы попробуем кое-что похитрее...»
Не буду пересказывать, как Гуревич оживлял руку. Приведу лишь заключительные строки очерка:
«Профессор держит Говорухина за руку. Теперь удивленные его брови сдвинулись. Он молчит, он весь — напряженное ожидание. Казалось, все его нервы сосредоточились на большом пальце, который он держит под самой кистью больного... Рука мертва. Он вспоминает рассказ Мопассана о рыбаке, который хоронил свою руку. Он уложил ее в гробик, вырыл для нее могилку, устроил погребальную процессию. Рыбак отнесся к ней, как к самостоятельному организму, как к человеку, который мог жить, но умер. И точно так же относится к руке бойца Говорухина профессор Гуревич...
И как бы в ответ на эту могучую пульсацию воли под пальцем профессора, как отдаленное телеграфное постукивание Морзе, поползли далекие точки говорухинского пудьса. Слабые, едва ощутимые, они с безграничным упорством передавали только одно слово: «Жизнь, жизнь, жизнь». Рука была жива».
Этот очерк был не просто интересным чтивом. Искусство хирурга. Сколько надежд было связано с ним у фронтовиков!
Правда войны сурова — не все были на фронте героями, попадались трусы, шкурники. Бывали и так называемые «самострелы», готовые потерять руку или ногу, лишь бы спасти свою жизнь. Были и так называемые «петушки». Эту кличку подслушал поэт Александр Прокофьев еще на войне с белофиннами. Речь шла о тех, которые не явно, а под благовидным предлогом пристраивались, например, к санитарам, выносившим раненых с поля боя, лишь бы уйти в безопасную зону. Прокофьев даже сочинил фельетон в стихах, который был напечатан в нашей газете еще тогда, в тридцать девятом:
— Ты откуда?
— Я — оттуда!
— Ты куда?
— Да я туда!
Помогать немножко буду,
Коль такая с ним беда!
Я тихонечко, шажком.
Я за вами петушком!
А уж прямой, неприкрытой трусостью было бегство с поля боя. Вот об одной из таких драматических историй и рассказывает на страницах газеты Яков Милецкий.
В мотострелковом полку служил младший лейтенант Иван Пономаренко. Во время боя он сбежал. Нашли его в глубоком тылу. Военный трибунал был строг и присудил младшего лейтенанта к расстрелу, но в приговоре было сказано: «Принимая во внимание чистосердечное признание осужденного, его готовность стойко бороться с врагами Родины, Военный трибунал находит возможным понизить меру наказания... лишение свободы сроком на 10 лет». Решением суда исполнение приговора было отложено до окончания военных действий.
Пономаренко спорол знаки различия и командирские петлицы и отправился в боевую часть рядовым.
А далее с психологическим накалом идет рассказ о судьбе бывшего младшего лейтенанта. Он стал храбро воевать. В жарких боях за деревню Новоселки, когда пал командир отделения, Пономаренко возглавил отделение. Во время другой атаки он возглавил взвод. Пономаренко так мужественно воевал, что новички, прибывшие в полк, увидев его в бою, и верить не хотели, что этот мужественный боец когда-то бежал с поля боя.
Через некоторое время по ходатайству Военного совета Западного фронта сняли судимость с Пономаренко. А комиссар полка, вручая ему справку о снятии судимости, сказал: «Надеюсь скоро вас поздравить с званием младшего лейтенанта...»
Корреспонденция названа «Второе рождение». [8; 148-151]
От Советского Информбюро
Утреннее сообщение 7 апреля
В течение ночи на 7 апреля на фронте каких-либо существенных изменений не произошло.
* * *
На одном из участков Западного фронта, стремясь вернуть захваченные на днях советскими войсками населённые пункты, немцы предприняли контратаку, поддержанную танками. Наши бойцы, отбросив противника, подбили 3 немецких танка и захватили 5 пулемётов. На поле боя осталось около 100 вражеских трупов. На другом участке советские артиллеристы за два дня разрушили 17 ДЗОТов и блиндажей, 5 пулемётных гнёзд, 2 наблюдательных пункта и взорвали склад с боеприпасами.
* * *
Наши войска, действующие на одном из участков Калининского фронта, за день освободили от немецко-фашистских захватчиков 11 населённых пунктов. Враг понёс большие потери в живой силе и технике. Взяты трофеи. На другом участке фронта наша часть уничтожила до роты пехоты противника, 20 пулемётов и 25 ДЗОТов и блиндажей. Наш тяжёлый танк в этом бою раздавил 4 немецких орудия и 7 пулемётных гнёзд.
* * *
Группа красноармейцев во главе с тов. Шелингер по заданию командования проникла в тыл противника. Немцам удалось окружить наших бойцов. Советские патриоты вступили в бой, прорвали кольцо окружения и вышли к своей части. В этом бою тов. Шелингер лично уничтожил офицера и 6 немецких солдат.
* * *
Несколько ленинградских партизанских отрядов, объединённых под командованием товарищей В. и Т., в течение месяца уничтожили 770 гитлеровцев. Бойцы партизанских отрядов организовали 2 взрыва железнодорожного полотна и заминировали дороги. На минах взорвалось 30 автомашин с грузами и пехотой противника.
* * *
Немецкий солдат Эрик Мерке писал недавно на родину: «Кругом мертво... В деревнях только одни женщины и дети. Мужчин нет. Они все ушли в партизаны. Поэтому здесь очень опасно. Каждый неосторожный шаг приводит к гибели, из-за каждого угла то и дело раздаются выстрелы по нас. Одному здесь опасно ходить. Даже на расстояние в 1 километр от деревни посылают не меньше 4 солдат. Но и это связано с большим риском.
Партизаны снабжены всем необходимым вооружением. За линией фронта, в необозримых лесах, находятся их логовища, где хранятся продовольствие, боеприпасы и радио. Их трудно найти. День и ночь они носятся по нашему району, появляются молниеносно, совершат нападение, а потом так же внезапно исчезают».
* * *
Пленный солдат 2 роты полка «Нордланд» немецкой дивизии «Викинг» норвежец Асбьерн Бекстрем рассказал: «Немцы очень жестоко обращаются с населением в оккупированных советских районах. Солдаты разбойничают, грабят жителей и забирают всё, что находят. Я сам видел, как солдаты Генрих Райберт и Ганс Мюллер отняли гусей у одной крестьянки. Она запротестовала, тогда Райберт ударил её штыком в грудь».
* * *
Многочисленные партизанские отряды блокировали почти все города Боснии (Югославия). В области разрушены все железнодорожные пути и постройки. В осаждённых городах находятся крупные немецкие и итальянские гарнизоны. Между партизанами и осаждёнными войсками оккупантов происходят ожесточённые бои. На днях немцы произвели попытку прорваться из города Приедор на соединение со своими войсками. Партизаны напали на гитлеровцев и истребили более 200 немецких солдат и офицеров.
Вечернее сообщение 7 апреля
В течение 7 апреля на фронте каких-либо существенных изменений не произошло.
За 6 апреля сбито в воздушных боях и уничтожено на аэродромах 79 самолётов противника. Наши потери — 19 самолётов.
* * *
За 6 апреля частями нашей авиации уничтожено или повреждено несколько немецких танков и бронемашин, 100 автомашин с войсками и грузами, около 30 повозок с боеприпасами, 35 полевых и зенитных орудий, 11 зенитно-пулемётных точек, 10 миномётов, взорваны склад с горючим и склад с боеприпасами, разрушен железнодорожный состав, рассеяно и частью уничтожено до 2 рот пехоты противника.
* * *
Наша стрелковая часть (Западный фронт), сломив упорное сопротивление противника, овладела одним из вражеских оборонительных рубежей. Захвачены 3 орудия, 8 пулемётов, 7 автоматов, радиостанция и другие трофеи. В окопах и блиндажах осталось около 100 трупов немецких солдат и офицеров.
* * *
Бойцы нашей части, действующей на одном из участков Калининского фронта, 6 апреля ружейно-пулемётным огнём сбили 6 самолётов противника. На другом участке фронта огнём нашей артиллерии подавлено 4 немецкие артиллерийские батареи, 5 миномётных батарей и подбит один танк.
* * *
Танк младшего лейтенанта Семенихина в течение одного дня четыре раза ходил в атаку на врага. Отважный танкист уничтожил немецкий танк, 2 орудия противотанковой обороны, 2 миномётные батареи, 3 пулемётные точки и разрушил 8 блиндажей. Танк лейтенанта Кутшера, дравшийся на этом же участке, в течение одного дня уничтожил 2 танка противника, 2 орудия противотанковой обороны и пулемётную точку. Отважные танкисты нанесли большой урон живой силе противника.
* * *
Красноармейцы-повара Дмитриев и Фёдоров везли ужин на передовую позицию. Неожиданно они были обстреляны 5 немецкими автоматчиками. Умело замаскировавшись, красноармейцы открыли огонь и уничтожили 4 немцев. Один вражеский автоматчик взят в плен.
* * *
На территории Польши уже продолжительное время действует партизанский отряд, которым руководит Казимир Соколинский. Польские патриоты совершают смелые налёты на склады воинских частей и комендатуры немцев. За январь и февраль отряд уничтожил свыше 200 немецких солдат и офицеров. Партизаны взорвали несколько немецких воинских эшелонов и до 40 автомашин. В конце февраля Соколинский во главе отряда пробрался на немецкий аэродром в районе Н. и забросал гранатами дом, где спали немецкие лётчики. Все гитлеровцы были уничтожены. На аэродроме польские патриоты сожгли 3 транспортных самолёта «Ю-52», склад с бензином и запасными частями.
* * *
Пленный солдат 8 роты 92 полка 18 румынской пехотной дивизии Александр Мареш рассказал: «Наш батальон находился в резерве. Когда русские прорвали нашу линию обороны, офицеры тотчас же удрали. Воспользовавшись этим, сержант Ремулус Груеску собрал солдат своего отделения и сказал: «Сдадимся в плен. В плену нам будет лучше, чем на фронте». Все согласились с ним. Как только русские приблизились к окопам, мы подняли руки и сдались в плен. Солдаты очень обозлены. Некоторые вслух высказывают недовольство войной. За короткий срок из 1 взвода 8 роты дезертировали Павел Велическу, Кориолан Попеску и Соломон Мику. Солдаты ругают Антонеску, который, по общему мнению, продал румынскую армию Гитлеру. Солдаты говорят друг другу: «За что мы гибнем в Крыму и на Украине? Нам здесь нечего делать. Пускай нас лучше пошлют против венгров, которые отняли у нас Трансильванию».
* * *
С наступлением весенних дней в городах Германии резко возросло количество заболеваний брюшным и сыпным тифом. В особенности много заболеваний среди иностранных рабочих, которые живут в переполненных и грязных бараках. Больным иностранным рабочим не оказывается никакой медицинской помощи. Стало известно, что в начале марта на одном из заводов близ города Гладбах гитлеровцы убили 112 заболевших сыпным тифом рабочих — поляков, французов и норвежцев.
[22; 213-215]
