26 июня 1941 года - 5 день войны
Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время". В целях обеспечения выполнения производственных заданий, связанных с нуждами военного времени, директорам предприятий промышленности, транспорта, сельского хозяйства и торговли с разрешения Совнаркома СССР предоставлялось право устанавливать для всех или части рабочих и служащих обязательные сверхурочные работы продолжительностью от одного до трех часов в день. Оплата обязательных сверхурочных работ производилась в полуторном размере. Одновременно были отменены очередные и дополнительные отпуска с заменой их денежной компенсацией. [3; 14]
Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время". Пособие выплачивалось ежемесячно в сумме от 100 до 250 рублей, в зависимости от количества нетрудоспособных и трудоспособных членов семьи. В сельской местности размер пособия соответственно уменьшался на 50 %. Пособие назначалось по месту жительства семьи военнослужащего. [3; 14]
Иранский посол в СССР Мохамед Саед сообщил Народному Комиссариату иностранных дел СССР, что правительство Ирана будет соблюдать полный нейтралитет. [3; 14]
Началась героическая оборона советской военно-морской базы на полуострове Ханко (юго-запад Финляндии). [3; 15]
После ожесточенных боев советские войска оставили г. Даугавпилс (Двинск). [3; 15]
Войска правого крыла Западного фронта вели ожесточенные бои против войск противника, прорвавшихся на левом крыле Северо-Западного фронта в район г. Вильнюс и охвативших крупными силами части 3-й армии Западного фронта. [3; 15]
Войска Юго-Западного фронта из района Броды в северном направлении нанесли контрудар по наступающему врагу. [3; 15]
Торпедные катера Краснознаменного Балтийского флота под командованием капитан-лейтенанта С.А. Осипова нанесли удар по конвою противника на подходах к Ирбенскому проливу и уничтожили 2 корабля охранения и 4 транспорта. [3; 15]
Группа кораблей Черноморского флота совместно с авиацией нанесли удар по базе румынского флота Констанце, в результате чего в нефтяном городке порта возникли большие пожары, а в районе вокзала взорвался железнодорожный состав с боеприпасами. [3; 15]
Дунайская флотилия высадила десант и овладела обоими берегами р. Дунай от Периправа до устья р. Рейнда. [3; 15]
Эскадрилья 207-го дальнебомбардировочного авиаполка 42-й авиадивизии Западного фронта под командованием капитана Н.Ф. Гастелло наносила бомбовые удары по механизированной колонне врага на дороге Молодечно — Радошковичи. [3; 15] В районе г.п. Радошковичи экипажи советских самолетов-бомбардировщиков Н.Ф. Гастелло и А.С. Маслова совершили бессмертные подвиги - направили свои подбитые машины на скопления боевой техники врага. [1; 43]
В бою за д. Лапы под Белостоком совершили танковый таран братья Константин, Минай и Елисей Кричевцовы, уроженцы Гомельской области. [1; 43]
С создания истребительного батальона (500 человек) началось формирование Могилевского народного ополчения (к 10.7.1941 г. оно насчитывало свыше 12 тыс. человек). [1; 43]
В Пинской области создан партизанский отряд под командованием В.З. Коржа, один из первых в Белоруссии. [1; 44]
В Октябрьском районе, Полесской области БССР, организовался один из первых партизанских отрядов, получивший наименование «Красный Октябрь». Отряд возглавили секретарь Октябрьского РК КП(б)Б Т.П. Бумажков и уполномоченный Наркомата заготовок по Октябрьскому району Ф.И. Павловский.
Немецкие войска оккупировали в Белоруссии г. Коссово, Ляховичи, Клецк, Молодечно, Ошмяны, Слоним; в Литве - г. Даугавпилс, Жагаре, Ионишкис, Мажейкяй, Радвилишкис, Шяуляй, Шедува; в Латвии - г. Гробиня; на Украине - г. Яворов. [1; 44]
Указ Президиума Верховного Совета СССР о режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время
26 июня 1941 г.
В целях обеспечения выполнения производственных заданий, связанных с нуждами военного времени, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Предоставить директорам предприятий промышленности, транспорта, сельского хозяйства и торговли право устанавливать, с разрешения Совнаркома СССР, как для всех рабочих и служащих предприятий, так и для отдельных цехов, участков и групп рабочих и служащих обязательные сверхурочные работы продолжительностью от 1 до 3 часов в день.
2. Лица, не достигшие 16 лет, могут быть привлечены к обязательным сверхурочным работам продолжительностью не более 2 часов в день.
3. Не могут быть привлечены к обязательным сверхурочным работам беременные женщины, начиная с шестого месяца беременности, а также женщины, кормящие грудью,— в течение 6 месяцев кормления.
4. Оплату обязательных сверхурочных работ рабочим и служащим производить в полуторном размере.
5. Отменить очередные и дополнительные отпуска, заменив их денежной компенсацией за неиспользованный отпуск, во всех государственных, кооперативных и общественных предприятиях и учреждениях. Отпуска предоставлять лишь в случае болезни. Отпуска по беременности и родам предоставлять в соответствии со ст. 14 постановления Совнаркома СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС от 28 декабря 1938 г. [4; 78-79]
Хроника событий в Ленинграде
Финляндия объявила войну Советскому Союзу. К нацелившимся на Ленинград стрелам вражеского наступления с юго-запада прибавляются стрелы с севера.
Свой первый удар финские войска направили против военно-морской базы Краснознаменного Балтийского флота на полуострове Ханко, более известном у нас как Гангут. Во времена Петра I русские моряки одержали при Гангуте блистательную победу. Мужество предков вдохновляло защитников полуострова Ханко в неравной борьбе с врагом.
Да, героическое прошлое тоже становится оружием. 26 июня состоялось заседание группы новой истории Ленинградского отделения Института истории Академии наук СССР. На заседании рассматривался вопрос о создании научно-популярных брошюр для воинов. Академик Е.В. Тарле сказал в своем выступлении, что ученые считают это поручение очень почетным.
Ленинградский горный институт обратился в Василеостровский райком партии с просьбой разрешить формирование добровольческого полка, целиком состоящего из студентов и преподавателей этого института.
Перед концом передач ленинградского радио диктор, вместо обычного пожелания доброй ночи, предупредил слушателей, что на случай воздушной тревоги репродукторы не должны выключаться. И еще он сказал, что теперь, когда прекращаются передачи по городской сети, начинает работать специальный прибор — метроном, мерное тикание которого означает, что радиоточка в исправности. [5; 14]
Воспоминания Давивд Иосифовича Ортенберга, ответственного редактора газеты "Красная звезда"
Сегодняшний номер «Красной звезды» выглядит уже по-иному. Наконец-то наши фронтовые корреспонденты подали голос. С одного юго-западного направления — три материала. Из них особенно интересна корреспонденция под заголовком «Рукопашный бой». В другой рассказывается о подвигах пограничного отряда. Третья — о допросе пленных немцев, на котором присутствовали наши спецкоры Павел Ризин и Александр Шуэр.
С Южного фронта пришло сообщение о разгроме вражеского десанта, пытавшегося перебраться через Прут. С Западного — о схватке наших артиллеристов с немецкими танками.
Появились сообщения о первых героях Отечественной войны, о первых раненых, отказавшихся уйти с поля боя, о первых заявлениях фронтовиков, тысячи раз повторявшихся на протяжении всех четырех лет войны: «Хочу идти в бой коммунистом...»
Между прочим, фронты в газете не назывались. Материалы корреспондентов печатались со ссылкой на несуществующие уже военные округа: Киевский особый военный округ, Западный особый военный округ, Прибалтийский, Ленинградский, Одесский. Исключение составлял Дальневосточный фронт — его называли своим именем, хотя он и не вел боевых действий. Так продолжалось до 1 июля.
Звоню начальнику Генерального штаба Г.К. Жукову, с которым был хорошо знаком еще по Халхин-Голу:
— Георгий Константинович, смеяться будут над нами. Скажут, что «Красная звезда» совсем отстала от жизни.
Жуков отвечает:
— Да, пожалуй, это верно. Но не будем торопиться. Незачем раскрывать противнику границы наших фронтов. Пока пишите — «действующая армия», а там посмотрим...
Называть фронты в газете было разрешено лишь в середине октября. А до этого в лучшем случае разрешалось обозначать лишь направления: «западное», «юго-западное» и т. д.
Впервые с начала войны на страницах нашей газеты появились публикации за подписями Всеволода Иванова, Василия Ильенкова, Ильи Эренбурга.
О том, как стал сотрудником «Красной звезды» Всеволод Иванов, он сам написал в своем дневнике:
«Позвонил Соловейчик из «Красной звезды», попросил статью, а затем сказал: «Вас не забрали еще?» Я ответил, что нет. Тогда он сказал: «Может быть, разрешите вас взять». Я сказал, что с удовольствием. В 12 ч. 15 минут 25 июля я стал военным, причем корреспондентом «Красной звезды»...»
В тот же день, по нашей просьбе, Всеволод Вячеславович отправился на один из сборных пунктов призывников и вечером принес репортаж, по-своему колоритный:
«Двор мобилизационного пункта... Старик с длинными седыми усами привел трех сыновей. По говору слышу, что это сибиряк. Подхожу. Так оно и есть. Старик говорит окружающим его:
— Мы из-под Томска. Мы на этого немца в Восточной Пруссии шли. Хорошо шли, кабы...
— Вооружение у вас, сказывают, было плохое?
— Плохое, паря, шибко плохое. Винтовок и тех не хватало, не говоря об артиллерии. Вот идти мне в бой, прямо на проволоку. Спрашиваю у фельдфебеля: «Иван Максимыч, а как же, мне винтовки нету?» А тот на меня смотрит, у самого на глазах слезы... и отвечает: «Нету, Егор Егорыч, нету, дорогой мой. Вот умрет кто, так ты у того товарища бери и иди».
— Так и шли? — с удивлением и уважением спрашивают его.
— Так и шли в бой. У соседа винтовка, а у тебя ожидание. И все же, паря, били! И лихо мы их били. Ну, а теперь, вот смотри, я трех сыновей привел к советскому народу. Было бы еще тридцать — и тех бы отдал. Теперь я кто? Я теперь самый почетный человек в стране. Я теперь трудящийся, слесарь завода имени Сталина. А раньше кто я был? Кому я работал? В Омске на маслобойке служил; за двенадцать рублей купцу масло делал. А теперь мне вся страна принадлежит, так что же: мы ли ее не защитим, товарищи, а?».
Василий Ильенков явился в редакцию без звонка. Он издавна печатал у нас свои рассказы, выезжал по заданию редакции на войсковые учения, был вместе со мной на финской войне — неутомимо работал в «Героическом походе», пока не свалила его тяжелая болезнь. Зимой 1940 года в заснеженной Ухте он слег в госпиталь, очень сокрушаясь, что «подвел» редакцию.
Теперь Василий Павлович вошел в мой кабинет, явно стараясь всем своим видом убедить меня, что впредь «не подведет». Как всегда сухощав, чуть сутул, с густой проседью, но держится молодцом и перво-наперво заявляет:
— С болезнями покончено, готов немедленно выехать на фронт.
Спрашиваю: нет ли у него чего-нибудь готовенького в номер? «Есть»,— отвечает...
В 1939 году Ильенков участвовал в освободительном походе наших войск в Западную Белоруссию. Когда подошли к Белостоку, оказалось, что его заняли немцы. Воровским порядком они пересекли демаркационную черту. Писатель видал этих надменных и нахальных «завоевателей», следы их бесчинства и кровавых злодеяний. До ниточки они ограбили население Ломжи, сожгли много деревень. В незарытых ямах, заполнившихся водой, лежали трупы истерзанных и убитых фашистами местных жителей; нацисты не разрешали их захоронить.
— Я еще в ту пору написал об этом,— сказал Василий Павлович.— Но тогда не напечатали. А теперь, наверное, следует обнародовать...
Так появилась в «Красной звезде» статья Ильенкова «Зверства фашистских разбойников». Она предупреждала советских людей о том, что несут с собой фашисты. И предупреждала своевременно.
В тот же день Василий Павлович попросил командировку на фронт. Не сразу мы пустили его туда — он нужен был здесь, в редакции, для дела очень важного, о чем будет сказано позже.
Отчетливо запечатлелся в моей памяти приход в «Красную звезду» Ильи Эренбурга — писателя, уже широко известного в нашей стране и за рубежом своими романами, повестями, стихами, а еще более — своей страстной публицистикой о борьбе испанского народа с темными силами фашизма. Мы пригласили Эренбурга в редакцию едва ли не первым.
И вот входит ко мне человек среднего роста, в мешковатом серо-коричневом пиджаке, с взлохмаченной седеющей головой. Лицо его показалось мне суровым и усталым. Отрекомендовался с поразительной скромностью:
— Я — старый газетчик. Буду делать все, что нужно для газеты в военное время. Писать хочу прежде всего о нацистах. У нас еще не все по-настоящему знают их.
И после минутной заминки предупредил:
— Только имейте в виду — не дам себя корежить, как тогда...
Я понял, что он напоминает мне о двух отрывках из его романа «Падение Парижа», которые «Красная звезда» опубликовала в мае сорок первого года. По понятным соображениям пришлось тогда убрать из авторского текста слова «гитлеровцы», «фашисты» и кое-что еще.
— А ведь мы и сами, Илья Григорьевич, не были от этого в восторге,— сказал я писателю.
Однако разговоры разговорами, а надо устраивать нового сотрудника на его рабочее место. Мы прошли в самый конец узкого коридора на третьем этаже нашего редакционного корпуса. Открываю дверь, помеченную номером 15.
— Вот ваш кабинет.
Илья Григорьевич оглядел тесную комнатенку с невзрачными обоями, скользнул взглядом по старенькому канцелярскому столу, узкому креслицу, диванчику с потертым сиденьем, полупустому книжному шкафчику и как-то странно улыбнулся.
— Если вам здесь не нравится, могу предложить другой кабинет. Но, увы, они все одинаковые,— поспешил я с разъяснением.
Эренбург рассеял мои сомнения неожиданной репликой:
— Не в этом дело... Просто до сего дня у меня никогда не было служебного кабинета. Это, считайте, первый...
Он попросил автомобиль, съездил домой и через час вернулся со своей видавшей виды портативной пишущей машинкой «Корона», которая имела только прописной шрифт. А поздно вечером принес мне свою первую статью. Она была напечатана прописными буквами (как для телеграфа), на полупрозрачной бумаге, привезенной писателем еще из Парижа. Буквы двоились, текст читался с трудом. Но времени на перепечатку не было.
Пока я читал статью, стоя у своей конторки, писатель молча сидел рядом в кресле, попыхивал трубкой, да так усердно, что скоро вся комната окуталась дымом.
С минимальными поправками статья пошла в набор. Илья Григорьевич дождался верстки, внимательно ее вычитал, сам внес еще кое-какие исправления и подписал в печать.
Если Василий Ильенков писал о фашистских зверствах в одном районе Западной Белоруссии, то Илья Григорьевич своей статьей «Гитлеровская орда» просвечивал немецкий фашизм на всю его глубину. Он знал гитлеровцев, как говорится, вдоль и поперек. Статья так и начиналась: «Я видел немецких фашистов в Испании, видел их на улицах Парижа, видел их в Берлине».
Это был снаряд огромной взрывной силы.
А потом последовали один за другим новые, такие же и даже более мощные.
Илья Григорьевич, как самый старательный служака, приходил в редакцию ежедневно, по нескольку часов сряду клевал одним пальцем по клавишам своей старенькой «Короны». Изредка прерывая работу, он заглядывал в соседние комнаты «разжиться табачком» или просто переброситься дружескими словами с новыми товарищами. А поздним вечером, иногда и ночью заходил ко мне с негаснувшей трубкой, вечным пеплом на пиджаке и приносил обычно новую рукопись. Уезжал Илья Григорьевич из редакции лишь тогда, когда поступала верстка или готовые полосы. Мы условились, что свои статьи он будет приносить прямо ко мне, тем более что в редакции штатного отдела литературы и не было.
Писал он много. Каждый день и почти в каждый номер газеты. Трехколонники, подвальные статьи, небольшие заметки строк в 50—70. В те бурные и тревожные дни «Красная звезда» стала для Эренбурга главной трибуной, с которой он обращался с пламенным словом к советским воинам, ко всему советскому народу и нашим тогдашним союзникам. Эренбург сам заявил в одном из своих выступлений еще в дни войны:
«Писатели вошли в газету, как всходят на трибуну,— это не их рабочий стол, это не их место. Но и блиндаж не место сталевара или садовника. Война переселяет людей и сердца... В дни войны газета — воздух. Люди раскрывают газету, прежде чем раскрыть письмо от близкого друга. Газета теперь письмо, адресованное тебе лично. От того, что стоит в газете, зависит твоя судьба».
Да, для Ильи Эренбурга «Красная звезда», так же как и для других советских писателей, была трибуной, необходимой как воздух!
Константин Симонов, состоявший во время войны в одном корреспондентском строю с Эренбургом, писал о нем:
«Он был принят в армии как воин... Он всегда делился своим сердцем с читателем, а читатель это всегда чувствует... Солдаты и офицеры принимали его вещи каждый день как духовную пищу, а эта духовная пища была необходима именно каждый день. Они любили Родину, они ненавидели фашистов, они шли в бой, и это было каждый день. И очередная статья Эренбурга, необходимая для души, входила в этот день, воодушевляла, вооружала». [7; 12-16]
От Советского Информбюро за 26 июня
В течение 26 июня на Минском направлении наши войска вели бои с просочившимися танковыми частями противника. Бои продолжаются.
На Луцком направлении в течение всего дня идут крупные и ожесточённые танковые бои с явным перевесом на стороне наших войск.
На Черновицком направлении наши войска успешно отражают попытки противника форсировать р. Прут.
На Бессарабском участке фронта наши войска прочно удерживают за собой госграницу, отбивая атаки немецко-румынских войск.
Противник, пытавшийся наступать у Скулени, с тяжёлыми для него потерями отброшен на западный берег р. Прут.
Наша авиация в течение дня бомбардировала Бухарест, Плоешти и Констанцу. Нефтеперегонные заводы в районе Плоешти горят.
На советско-финляндской границе боевых столкновений наземных войск 26 июня не было.
В Балтийском море действиями нашей авиации и лёгких морских сил потоплены две подводные лодки противника.
В течение 26 июня авиация противника особой активности не проявляла. Истребители противника оказывали слабое сопротивление нашим бомбардировщикам.
Данные о количестве уничтоженных самолётов противника и наших потерях уточняются.
* * *
Румынские пленные рассказывают, что в каждом румынском полку имеется 40 германских солдат и офицеров, ибо германское командование не верит румынским солдатам.
В тылу румынских войск располагается, как правило, германская артиллерия. Немцы заставляют воевать румын насильно, так как румынские солдаты настроены против воины и немцев.
* * *
Военпым объектам гор. Яссы (Румыния) воздушной бомбардировкой, произведённой нашими самолётами, причинены большие разрушения.
* * *
Командир артиллерийского подразделения тов. Манзий, участник боёв с финской белогвардейщиной, умело помог нашей пехоте отбить попытку противника форсировать реку Прут у N. Организовав тщательное наблюдение и точно установив паиболее уязвимое место врага, тов. Манзий открыл внезапный сокрушительный огонь в тот самый момепт, когда противник начал переправляться. Артиллеристы разрушили в этом бою три переправы противника, подбили шесть орудий. Враг не ступил здесь на Советскую землю.
* * *
На одном из участков советской границы небольшая группа наших разведчиков через реку Прут совершила налёт на вражескую территорию. Смелые бойцы взяли в плен и привели 10 солдат противника, захватили ручпой пулемёт и 8 винтовок. Все разведчики благополучно вернулись в расположение, своей части.
* * *
На некоторых участках фронта в Белоруссии установлено появление отдельных групп противника в форме бойцов Красной Армии. Благодаря бдительности наших частей этот обман коварного врага был своевременно разоблачён, а группы диверсантов уничтожены или захвачены.
* * *
На территории Советской Белоруссии противник с целью шпионажа высадил несколько небольших групп парашютистов (по 4—6 человек) с радиостанциями. Эти парашютисты выловлены местными жителями и переданы в распоряжение военных властей.
* * *
Всякая попытка высадить парашютистов встречает самый энергичный отпор. Так, например, при высадке вражеского воздушного десанта в местечке N (Украина) стоявшая поблизости кавалерийская часть Красной Армии немедленно атаковала и уничтожила весь десант в момент его приземления.
* * *
В районе Кулей N-ский стрелковый полк был окружён превосходящими силами противника. Командование умелыми энергичными действиями пробило брешь в кольце врага и вывело весь полк из окружепия, сохранив материальную часть и живую силу.
* * *
Немецкий солдат Альфред Лискоф, не пожелавший воевать против советского народа, перешёл на нашу сторону.
Альфред Лискоф обратился к немецким солдатам с призывом свергнуть режим Гитлера. [21; 6]
